— Простите, леди, я поднимусь к вам быстро насколько смогу. — извинился перед ними.

Наверху были балконы, пространство с открытыми столиками и закрытыми ложами. Само собой у лорда Беллингема была своя ложа, а поскольку он сейчас в Нью-Дели, нет необходимости заказывать столик или искать место. Пока они там рассматривать в меню явства и напитки будут, притащу свои фотки, заполню паузу.

— Ну иди, — с некоторой смелостью пошутила Глэдис, — потрать свой пенни.

В общественных местах, даже гламурных, по типу Альбер- холла или театра Савой, туалеты были платные. Посещение стоило пенни, отсюда и пошло выражение.

Хотелось достойно ответить на этот мелкий фунт-фетишизм, но я только-только избавился от подозрений в распространении порнографии в нашей гимназии. Рановато. Ограничился извиняющейся улыбкой.

Сходил в гардеробную, взял рюкзак, засунул в него ролики, достал альбом. Массивный, из плотного картона, с уголками куда фотки всовывают. Ни разу не айфон с фоточками на сто гигов, зато если что из него плот можно сложить, и не утонуть как Лёнька на Титанике.

Поднялся на балконы, отыскал слева ложи, подошел к лордовской именной, с табличкой «Простым смертным вход воспрещен. Умирают от зависти.» Ладно, там просто имя-фамилия-титул, графа Беллингемского. Я просто внутренне себя чувствую неспокойно. Особенно после того, как Глэдис на мне полежала.

Официально заявляю об открытии новой расы: Эйвер Дашер — мандалордец.

Я открыл дверь, и пошлые мысли упорхнули стаей белых горлиц, на раскинутое охотничьей приманкой пшено. Закинув стройную ножку на другую, не менее стройную и соблазнительную, слегка откинувшись на диван, Глэдис читала меню. Рядом с ней сидела Анна. По диагонали, на противоположном диване расположилась Мария. Значит мое место рядом с ней, напротив Глэдис.

— Эм, леди, — неловко сказал под их взглядами, — простите мою назойливость, я взял на себя смелость ознакомить вас с фауной Австрало-Гвинеи, запечатленной на снимках моих благословенных родителей, занимающихся восстановлением континента. Фотоальбом призван скрасить совместное ожидание, ничего более.

Анна-Мария хихикнули, заулыбались. Во взгляде Глэдис появилось некоторое удивление.

Первая же фотка сшибла всё их недоверие. Рыжая сеструха Боньки, с загадочным видом оглядываясь, кралась на задних лапках по саванне, очевидно за орешком.

— Ой, какая милота! — зашумели девчонки над фоткой.

Сохраняя невозмутимый вид, внутренне я подпрыгнул, исполнив залихватскую серию боксерских ударов. Мой план работает. Следующий снимок был с тасманийским дьяволом. В хорошую погоду остров можно было разглядеть с материка: пролив сильно обмелел. Родители и там побывали.

— Батя пишет, эта мышь орёт похлеще поросенка. — просветил я девчуль, взирающих на открытую пасть сумчатого с благоговейным ужасом. — Ростом с терьера, но шумный жуть. Фермеры их отстреливают почем зря за такое.

— Фига клыки у него. — высказалась Глэдис.

— Укус тоже мощный. — подхватил я. — Размалывает кости, как барабан на мукомольной фабрике.

На следующим снимке за милоту с белкой поспорила квокка. Ржущий пушистый грызун, чинно сложив лапки смотрел прямо в объектив. Коала тоже подкинула уголька в топку «милых зверьков». Вот так мы провели время за альбомом и рыбным салатом из раков, перепелиных яиц и арахиса. Насладились основным блюдом свининой в сметанном соусе, поболтали. Я даже набрался смелости спросить у Глэдис, чего она второй Кубок теннисный для гимназии не взяла.

— Потому что я технически слабее своей соперницы. — честно ответила она. — В прошлом году мне повезло. У леди Сьюзан Боултер потрясающе сильный удар, реакция и мышление. Она выиграла два первых сета, как я не старалась сопротивляться. Но за третий я зацепилась зубами, начался чемпионский тай-брек. Тридцать шесть — тридцать четыре и звание самого длинного тай-брека в мире. Она выдохлась физически и сломалась. Для меня бесследно такое испытание тоже не прошло: появилось отвращение к ракетке.

Саму игру никто из гимназистов не видел, кроме Джеймса Стэнли. Кубок разыгрывали в столице Великобритании Нью-Дели. После, наша королева Шарлотта Первая вручила национальный Кубок лаун-тенниса Глэдис. Мы узнали об этом только из газет. На фотке Глэдис выглядела бодро.

— Я не хочу умирать на корте. — поймала Глэдис мой взгляд, поняв о бродящих мыслях. — В той игре, моментами перед глазами всё плыло, дыхание сбоило, руки-ноги тряслись, но отступить… Только не это. Мне нужна была победа: доказать отцу, себе, всем остальным, что я могу, я лучшая. Сейчас такой задачи нет, как и особой любви к теннису. Фехтование мне больше по душе.

— Леди Безупречность. — пробормотал я, впечатленный этой стороной блондинистого ангелочка.

— И она того же ожидает от других. — погрозила мне пальчиком Глэдис. — У кого в этом году будет национальный Кубок по футболу среди британских школ?

— У нашей гимназии! — преданно гаркнул я, надувая щеки.

И тут же опомнился. Эйва заносит как КАМАЗ на беговой дорожке конькобежцев. Моя цель прожить спокойно: поступить в Оксфорд, завести связи, обогатиться, изучить свою способность, магию — да что угодно из полезных навыков. Попытаться вернуться домой, хотя последнее желание вызывало во мне всё меньше отклика. Привыкаю к новому миру. Ладно, «с домой» еще разберемся. Но сколько можно липнуть к Глэдис? Я так связями в похоронном бюро обзаведусь. Горизонтальными.

— Надеемся на тебя. — благосклонно сказала Глэдис. — В прошлом году просто не повезло.

В отличие от меня Глэдис с Анной-Марией на школьный футбольный финал страны ездили с командой. Плюс гимназия расщедрилась еще на десять билетов лучшим школьникам на «Королеву Викторию», трансиндийский пароход между Западной и Восточной Британиями, то есть Африкой и Индией.

— После твоего рассказа, — польстил ей, — невозможно отступить.

— Как же наша Глэдис хороша! — воскликнула Анна.

— За три дня воспитала из неотесанного мужлана настоящего джентльмена! — вторила ей Мария.

— Который неожиданно даже разбирается в передовой технике. — добила подачу своих конфиденток Глэдис. — С каких пор ты понимаешь в мотокаретах, Эйв? «Глэдер» пришел только позавчера, вместе с грузом хлопка и письмом от отца.

— У меня дед журнал «Инженер» выписывает. — объяснил девчулям-подозревулям. — В последнем номере написали про «новый Глэдер, задавший стандарт для безлошадного транспорта своей мощью, грациозностью, управлением и скоростью». Там и схема двигателя была. Написали что уже заказано пятьдесят шесть машин на полмиллиона фунтов, и завод до сентября завален заказами.

Про себя я сначала только улыбнулся такой детской цифре, но потом устыдился. Это только начало: нет никакой дорожной инфраструктуры для транспорта, заправок, дорог, мастерских. Дайте время и Эндрю Беллингем завалит мир автомашинами, став транснациональным магнатом.

«Если эсперы этот мир раньше не сожгут». — осадил меня повторно внутренний голос.

Глэдис отворила-отщелкнула свой ручной, расписной со стразами браслет, глянула время. Раньше вообще считали, что наручные часы для женщин и военных. Вот в таких браслетиках выпускали. Для офицеров в жестком стальном корпусе.

— Близится десять часов вечера. — с некоторым сожалением констатировала она. — Тогда откроется танцевальный вечер. Но нам на него нельзя по возрасту.

Я молча склонил голову. Насчет «пенной вечеринки» почти угадал.

— Я был безмерно рад провести этот вечер с вами, леди. Ни одно общество не было мне столь приятно.

— Нам тоже было очень приятно. — церемонно сказали хором Анна-Мария.

— Было здорово. — оценила вечер Глэдис. — Надеюсь не в последний раз. Жаль я позабыла привезти с собой праксиноскоп* с новой лентой из столицы.

Не зная, как расценивать столь милостивое поведение нашей «принцессы», я только изо всех сил постарался убедить девчонок в своей готовности использовать следующий «раз» в любое время.

Только стоя и всматриваясь в уезжавший Глэдер с девчонками, в момент высадки на повороте, где разлеглась родная улица, до меня дошел тонкий намек. Синематографический театр «Империя»? Глэдис хочет в киношку в следующий раз? Не вопрос: хоть в клетку со львами.