Очнувшись от долгого и сладкого сна, Сидония сразу решила, что звуки и запахи в доме совершенно отличаются от звуков и запахов обычного воскресного утра. К десяти часам утра обитатели остальных квартир имели обыкновение еще спать, но сегодня Сидония различила, что проигрыватель Финнана играет «Тоску», а из квартиры Дженни еле слышно доносится мелодия «Времен года» в исполнении Найджела Кеннеди — на взгляд Сидонии, темп был чересчур завышенным.

Запахи тоже были совершенно ощутимыми: пахло беконом, яичницей, домашним хлебом Дженни, «ужасно питательным и полезным для здоровья». Было так приятно лежать у себя дома, прислушиваться и принюхиваться, думать о прочитанной поздно ночью книге, где говорилось об истории Сары Леннокс и Георга III так живо и ярко, поскольку автор приводил подлинные записи из дневников Фокса, леди Сьюзен и самой Сары.

Сидония не возвращалась в прошлое с того самого дня, когда ей пришлось заняться бегом, и она каким-то непостижимым образом попала из своего времени в другое. Ее волновало, с какой легкостью прошел переход во времени: она не видела черного вихря, не испытывала слабости — словом, ничего такого, что свидетельствовало о необычности происшествия. Ей казалось, что с каждым разом подобные случаи проходят все легче, как будто некие мысли притягивают к ней прошлое.

Зазвенел телефон, и Сидония встала с постели, думая, что услышит голос матери — она всегда звонила дочери по воскресеньям, когда та не уезжала на гастроли.

— Утро в разгаре, — произнес голос Финнана с более сильным, чем обычно, ирландским акцентом. — Не желает ли леди из большого дома разделить скромную трапезу?

Она рассмеялась:

— К сожалению, мадам еще не приняла ванну, проведя полночи за чтением. Но она просила передать вам, что будет рада встрече через час, если это вас устроит.

— Хозяин считает, что это будет весьма удобно.

— Я передам своей госпоже, сэр, — ответила Сидония и повесила трубку.

Неужели ирландский акцент и впрямь самый напевный в мире или же ей так кажется потому, что обладатель этого акцента невозможно обаятелен? Ведь ее привлекает не только акцент. Его обладатель завладел ее чувствами и наотрез отказывается отдать их обратно. За воскресное утро Сидония уже в сотый раз выругала себя за то, что позволила себе чересчур увлечься, привязаться к этому ирландцу сильнее, чем он к ней.

Телефон зазвонил вновь — на этот раз в трубке послышался голос матери.

— Кажется, у тебя слишком грустный голос, — подозрительно заметила Джейн Брукс. — Что-нибудь случилось?

— Просто устала, вот и все. Гастроли в Японии были слишком утомительными.

— Вполне возможно — столько людей на таком клочке земли.

Сидония улыбнулась:

— Слава Богу, мне пришлось недолго пробыть там, да и в целом гастроли прошли успешно. Я и представить себе не могла, что японцам нравится игра на клавикордах, и тем не менее это оказалось правдой!

Мать Сидонии переменила тему:

— Когда ты приедешь к нам? Почему бы тебе не появиться на следующий уик-энд и не прихватить с собой этого врача-ирландца?

— Вероятно, он будет занят — иногда ему приходится работать по выходным.

— Разве он занимает не достаточно высокий пост, чтобы отказаться от дежурств?

— Это не дежурства, он сам навещает своих пациентов, потому что беспокоится о них. Его никто не заставляет это делать.

Последовала напряженная пауза, а затем мать Сидонии поинтересовалась:

— Почему ты вдруг стала такой раздраженной? Ты просто могла сказать, что еще не говорила с ним о визите.

На другом конце провода Сидония испустила тяжелый вздох:

— Я всего лишь не хочу, чтобы он решил, будто я цепляюсь за него, — ты ведь понимаешь, о чем я говорю, мама? Приглашение повидаться с родителями может быть по-разному истолковано.

Джейн вздохнула:

— Ты права, лучше не настаивать. Но ты приезжай сама, дорогая. Мы уже соскучились.

— Я приеду в субботу, около десяти утра, обязательно.

Когда разговор был закончен, Сидония медленно побрела в ванную, жалея о том, что не смогла ответить матери иначе, не смогла сказать, что будет счастлива пригласить Финнана провести с ними уик-энд. Все было бы гораздо проще, если бы она не задумалась над ответом и будь Финнан просто хорошим знакомым. Но вся беда была в том, что Сидонию ужасно взволновало предложение матери.

— Черт побери, почему я связалась с ним? — раздраженно обратилась Сидония к мыльнице.

Ответа не последовало. В дверь ванной поскреб когтями кот — приближалось время кормежки.

— Черт бы его побрал, — еще раз воскликнула Сидония, отшвыривая белье. — Почему из всех квартир всех домов целого мира меня угораздило выбрать именно эту?

Но тут же ей пришло в голову, что, если бы она переехала в любую другую из квартир, которые осматривала после получения наследства от бабушки, она никогда не увидела бы Холленд-Хаус и не узнала бы его тайну.

Финнан прекрасно выглядел, несмотря на беспокойную ночь, и Сидония не удержалась — она бросилась к нему, уверяя, что рада его видеть. Финнан подхватил ее на руки, закружил и одарил звонким приветственным поцелуем:

— Ну, как дела? Как поживают самураи? Тебе понравилось у них?

— Это суматошный, но очень приветливый народ.

— И тебя не попытался похитить никто из их знаменитых борцов-суми?

— Да, но мне бы не хотелось рассказывать тебе об этом.

Финнан усмехнулся:

— Я просто зеленею от зависти. Мне всегда хотелось плюнуть на все и целую жизнь упорно наращивать вес.

— Мне говорили, что самый тяжелый из борцов весит более пятидесяти стонов. Его называют Громадиной.

— Уверен, ты смогла бы запросто покорить его, — ответил ирландец, — но давай вернемся к более серьезным вопросам. Мы пойдем куда-нибудь на ленч? И что ты будешь пить?

— Вот тебе мои ответы: «да» — на первый вопрос, и «сухое белое вино» — на второй.

— Кстати, о весе, — заметил Финнан, — ты похудела.

— Отлично. Прошлый раз, когда я решила сбросить вес и заняться бегом, я оказалась в компании Георга III.

Он замер со штопором в руке: