Газетная статья была недвусмысленной и совершенно непристойной. Помеченная 15 февраля 1774 года, она гласила: «Смеем заверить наших читателей, что леди Сара Банбери, урожденная Леннокс, в настоящее время проживающая в поместье своего брата, герцога Ричмондского, близ Гудвуда, ожидает ребенка от своего племянника, Чарльза Джеймса Фокса. Леди Сара памятна нам по своему скандальному бегству с лордом Уильямом Гордоном, в результате которого вышеупомянутый джентльмен вынужден был покинуть страну».
Едва прочитав это, ибо в его повседневные обязанности входил просмотр всех газет, король почувствовал удушье, его горло сжалось, как перед приступом кашля или рвоты.
— Это не может быть правдой, — еле слышно застонал он. — Боже, я знаю, что это неправда! — И он схватил колокольчик со стола и зазвонил, призывая своего поверенного и хорошо сознавая, что приближается один из его приступов безумия.
Вскоре перед ним появился незнакомый юноша. Он поклонился, и Георг взглянул на него с некоторым удивлением.
— А где полковник Гилберт?
— Он нездоров, ваше величество. Я — майор Вудфорд. Только недавно был переведен на это место…
— Давно или недавно, — перебил его король, сдерживая яростную дрожь, — у меня есть к вам срочное поручение.
— Назовите его, ваше величество.
— Вы должны передать письмо премьер-министру, лорду Норту, — прямо сейчас, теперь, немедля!
— Разумеется, ваше величество, — ответил Вудфорд, довольный тем, что в первый день на его посту, ему досталось столь любопытное поручение.
— Надо ли вам знать, что содержится в этом письме? — спросил король, подсаживаясь к письменному столу.
Майор уже собирался ответить, что он не претендует на такую честь, что это не имеет отношения к его службе, когда, к своему ужасу, увидел, что король не только покрылся обильным потом, но и задрожал так, что еле мог удержать перо в руках. Он был в таком состоянии, в таком нервном припадке, о котором майора уже не раз предупреждали, и тот просто ответил:
— Если вашему величеству будет угодно сообщить мне об этом.
— Слушайте, я пишу: «Более я не в состоянии снисходительно относиться к выпадам Фокса относительно американских колоний, вопреки мнению лучших людей его родной страны. Он ведет себя как неотесанный мужлан, как крикун и наглец, он столь же презренный, сколько и гнусный человек. Мы изъявляем желание немедленно освободить его от должности, занимаемой при казначействе». Итак, что вы думаете об этом?
— Первой мыслью Вудфорда было то, что король лишился рассудка, если взялся обсуждать столь деликатный вопрос с новым служащим, неизвестным юношей, и его изумление выразилось в неуверенной фразе:
— Я не знаю, что сказать, ваше величество. Но что сделал мистер Фокс?
— Задался целью мучить меня все эти годы, и теперь — вот… — король сунул экземпляр «Морнинг Пост» в руки майора.
— Что это, ваше величество?
— Клевета, гнусная ложь, еще одно обвинение против той, на которую всегда грешили…
Вудфорд с ужасом увидел слезы в глазах его величества и тут же в его голове молнией вспыхнули наставления высших чинов: при первых признаках возбуждения короля немедленно постараться успокоить его и послать за королевским медиком.
— Кто она такая? — спросил майор, уже собираясь выйти.
— Самая прекрасная женщина в мире, — ответил король и отвернулся к окну, очевидно, вспоминая иное, лучшее время, когда подавленность и болезнь еще не начали мучить его.
— Знаешь, его величество плакал, — прошептал Вудфорд своей жене, когда его обязанности на сегодняшний день были закончены и он смог ненадолго вернуться домой.
— Узнав, что Сара Банбери ждет ребенка от своего племянника?
— Да.
— Говорят, когда-то он любил ее.
— И, до сих пор любит. Во всяком случае, его гнев пал на Фокса. Я видел копию письма к лорду Норту, и знаешь, о чем там говорится?
— Расскажи.
— Его величество обдумал новый состав казначейства, и в списке я не увидел твоего имени.
— Какое остроумие! — воскликнула жена Вудфорда и весело рассмеялась.
Горькая чаша Сары переполнилась скорбью. Через четыре месяца после лживой статьи в «Морнинг Пост», почти сразу за которой последовала отставка Чарльза Джеймса из казначейства, любимый опекун Сары, Генри Фокс, лорд Холленд, умер. Но это было еще не все: Кэролайн, которая на протяжении всей жизни обожала своего мужа, последовала за ним в могилу через двадцать три дня после приступа мучительной болезни, по-видимому, рака.
Поскольку лживые и клеветнические слухи о ней не утихали, Сара отправилась в Каслтаун, в Ирландию, к своей сестре Луизе Конолли, не в силах больше сносить унижения и оставаться вне общества на ферме Хелнейкер. Поэтому на похороны Кэролайн ей пришлось поспешно возвращаться на пакетботе вместе со своей сестрой и ее мужем. По пути с пристани к Холленд-Хаусу Сара живо вспоминала свое первое путешествие туда много лет назад, когда она вернулась из Дублина, чтобы поселиться с четой Фоксов.
А теперь их обоих не было в живых, спутников девичества Сары, не у кого искать утешения или обращаться за советом. С тяжелым сердцем, совершенно забыв о ссоре с Холлендами, Сара вернулась в Холленд-Хаус.
Здесь был, разумеется, и Чарльз Джеймс, одетый в траур и в соответствующем настроении. Как только они остались одни, он отвел Сару в сторону:
— Король дал мне отставку — ты знаешь?
— Да. Полагаю, из-за той клеветы.
— Вряд ли. Его величество ненавидит меня за поддержку американских колонистов, однако я считаю совпадение слишком подозрительным.
— Значит, ты не думаешь, что он читал это, да? — спросила Сара внезапно осипшим голосом.
— Бог весть! На это нет никакой надежды.
— После всей той грязи, которую распространяют обо мне, я уверена, люди готовы принять на веру почти любую ложь.
— Знаешь, я решил разузнать, кто был автором этого пасквиля, и вызвать его на дуэль.
— Как бы я желала сделать то же самое! — печально вздохнула Сара.
Чарльз Джеймс взял ее за руку: — Я знаю, тебе сейчас чертовски тяжело. Если бы я только мог сделать нечто большее, чем просто изо всех сил отрицать эту клевету!