— Так Раиса со мной поделится, — Лев Федорович, уже порядком навеселе, но еще твердо стоящий на ногах, обнял Лизу за плечи. — Мы же тут одной коммуной живем.

— Могу еще подарить наметки к своей диссертации, — неожиданно пробормотала Лиза. — Распечатала зачем-то в дорогу. Но там совсем-совсем наметки, все сырое и…

— Давай! — неожиданно загорелся Кравцов. — У нас тут со свежим чтивом не густо, так что с радостью… Тема какая? А, не отвечай, сюрприз будет! — Лев Федорович с удовольствием потер руки.

Лиза усмехнулась, нагнулась и достала из стоявшего у ножки стула рюкзака пачку порядком измятых листов.

— Вот. Может, посоветуете потом что.

— Обязательно! — Кравцов поправил на носу отсутствующие очки. — Все внимательно изучу, Лизанька, и мы с тобой все обсудим, — вздохнул и добавил: — Весной. Не передумала?

— Нет, — мягко отозвалась Лиза. Она оглядела зал столовой. В углу молодые сотрудники станции под руководством Акинфея разворачивали допотопную музыкальную аппаратуру. Похоже, здесь скоро будет очень шумно. А Кравцову полезно будет выйти на свежий воздух. — Лев Федорович, а пойдемте, прогуляемся?

— Пойдем! — радостно согласился Кравцов, встал, слегка покачнулся и подхватил со стола бутылку с кедровкой, в которой плескалась примерно треть. Лиза вздохнула и взяла Кравцова под руку.

Они устроились на лежащем на берегу бревне. Судя по всему, его принесла вода — ствол был гладким, без коры, и почему-то еще теплым. А от воды ощутимо тянуло холодом. Только сегодня вода была не черной. Обсидиан превратился в ртуть. Лиза подняла голову. Так и есть. Над Акколем царствовала полная луна.

— Сегодня полнолуние, — для затравки произнесла Лиза. Лев Федорович в ответ приложился к кедровке. Не исключено, что ее намерение расспросить Кравцова столкнется с непредвиденными трудностями. И Лиза решила действовать напрямую.

— Лев Федорович, а почему Лис не приехал вас поздравить? Я так понимаю, у вас… достаточно близкие отношения?

— Так дела у него, — голос Кравцова все же не заплетался. Возможно, свежий воздух подействовал на него отрезвляюще. — Он Янара повез на медкомиссию. Ну и я у него попросил мне привезти кой-чего из города. Так что будет мне подарок от Лиса. Я, знаешь, чего, Лизок, у него попросил? Такая штука полезная…

— Кто такой Янар?! — совершенно непочтительно перебила Лиза Кравцова.

— Янек-то? Братишка Лиса, младший.

— А… — Лиза не знала, за что хвататься. То ли за то, почему у брата Лиса такое необычное имя, хотя, возможно, это тоже прозвище, то ли за то, зачем медкомиссия. Сразу вспомнился ящик яблок. Так это для брата?! — А что с его братом?! Он болен?

— Здоров как бык, — хмыкнул Лев Федорович. — Такой, знаешь, молодой бычок. Прямо как Лис. И как отец их. Лисовские — мужики крепкие.

— Тогда зачем медкомиссия?!

— Лис все носится с идеей мальчишку в какое-нибудь элитное военное училище пристроить. Ну, знаешь, чтобы там полный пансион, хорошее образование, дисциплина и потом приличная военная карьера. Сейчас вон какая-то выездная комиссия к нам прибыла в областной центр, они там отбор заранее проводят по здоровью. Так Лис и потащил Янара. Чтобы, значит, пацан не прозябал тут. Ну, это Лис так себе придумал. Янчик против категорически и не хочет никуда уезжать, говорит, будет капитаном катера, как старший брат. Воюют пока, стало быть.

Лиза судорожно переваривала полученную информацию. У Лиса есть младший брат с диковинным именем Янар. Лис хочет отдать брата в военное училище, а брат против. Ничего не понятно!

— А что думают по этому поводу родители? — осторожно спросила Лиза.

— Кто? — моргнул Лев Федорович и снова хлебнул из бутылки. — А, родители. Так Ивана уже лет почитай десять как нет в живых. А Алтынай… С нее какой спрос.

— К-к-то?! — Лиза почему-то начала заикаться.

Кравцов вздохнул и искоса посмотрел на Лизу. Лунный свет делал его лицо почти незнакомым.

— Так, что, рассказать, что ли?

— Расскажите!

Лисовский-старший, Иван, был, что называется, первый парень на деревне — видный, сильный, да еще и охотник первостатейный, а в здешних краях это ценилось гораздо больше внешней пригожести. А Иван Лисовский был, как бы сейчас сказали, снайпер. Охотничья закалка с самого детства, когда его отец в тайгу брал, отшлифовалась службой в армии. Спустя полгода после демобилизации на Ивана Лисовского, практически как на уголовника-рецидивиста, были разосланы ориентировки по всем тирам области — выносил он оттуда все, от платков до плюшевых зайцев и самоваров. Покуролесив, Иван остепенился и быстро женился на сероглазой Любаше — миловидной и рано осиротевшей. Зажили молодые хорошо и дружно, спустя два года Любаша забеременела первенцем. На том семейное счастье Ивана Лисовского и кончилось.

В весеннюю распутицу, когда любая дорогая превращается в непролазную реку грязи, на половине пути до районного центра и до больницы, на руках у Ивана умерла жена. Ребенок пошел как-то не так, ножками или еще как, разродиться Любаша сама не могла, а до больницы машина скорой помощи не доехала. Многоопытная фельдшер смогла спасти ребенка, а вот мать они не довезли, умерла от кровопотери.

Остался Иван Лисовский в двадцать с небольшим вдовцом с младенцем на руках. Многие его потом осуждали. Что и года траура не относил. Что предал Любашу. Много чего говорили.

А только как ему было одному справиться? Родители Ивана умерли рано, бабка, которая воспитывала Любашу, тоже ушла в мир иной год назад. Как справиться мужику одному с младенцем без женских рук? Сначала соседка, черноглазая Алтынай, приходила ему помогать с младенцем. А когда Толику с полгода уже было, слухи поползли, что не только за дитяткой Алтынай ухаживает. Что там было на самом деле, знали только Иван Лисовский и Алтынай. А только характер у Ивана был крутой, да и сплетни он не любил. Расписался с Алтынай, и стали они жить вместе. Любые сплетни Иван рыком пресекал, да и забыли люди вскоре.

Алтынай растила Толю как своего сына, а он с детства называл ее мамой. Впрочем, о том, кто его настоящая мать, Анатолий Лисовский знал — портрет Любаши висел в доме на видном месте, на стене.

Лев Федорович сделал паузу в рассказе и освежился кедровкой. А Лиза словно очнулась. Кажется, во время рассказа Кравцова она и не дышала вовсе.

— Алтынай… Какое красивое имя. Она…

— Она из теленгитов. Это местная народность, которая издавна живет на берегах Акколя.

— Получается, Янар — это…

— Сын Ивана и Алтынай. Брат Лису по отцу. Они так вроде на лицо и не похожи — Янчек в мать пошел, чернявый, темноглазый, раскосый. А со спины — стать одна. Лисовская.

— А что случилось с Иваном Лисовским?

— Да обыкновенно, что бывает с охотниками. Не вернулся. Тайга забрала.

Ушел Иван Лисовский в тайгу бить соболя. Ушел еще до Нового года, обещал к празднику вернуться. Но не вернулся ни к Новому году, ни позднее. И весной не нашли ничего. Бывает так, что после того, как сходит снег, все же находят товарищи-охотники какие-то останки пропавшего друга — хоть остатки обуви или одежды. Или еще что, хоть кости. В этот раз ничего не удалось найти. Забрала тайга Ивана Лисовского всего целиком.

— А как же… А что же… — у Лизы не находилось других слов. — А что с ним все-таки случилось? Почему он не вернулся?!

— А кто же знает, Лизок? — вздохнул Кравцов. — Может, заплутал. Вроде, буран тогда был. Хотя Лисовский охотник опытный, не должен был. Может, повредился — ну, оступился, ногу сломал или еще что. И вернуться не смог. Может, волки напали, да так, что отбиться не смог. Кто же теперь скажет? Только тайга и знает, — Кравцов помолчал, отхлебнул и протянул бутылку Лизе: — Будешь? Там пара глотков и осталась. — Лиза отрицательно покачала головой, а Лев Федорович продолжил свой рассказ. — Алтынай после этого и слегла. Любила она его сильно.