— То, что ты делаешь, жестоко.

— Да нет же, я только показываю.

Хмыкнув, Юлиан попытался стронуть машину с места, но слишком рано отпустил педаль сцепления, и мотор заглох.

— Я сделал что-то не так?

— Вероятно, но ты не отчаивайся.

Юлиан вздохнул и попробовал еще раз, но и час спустя он все еще не мог передвигаться по школьной стоянке, не сбивая урны и не рискуя снести ограду, так что в конце концов Грейс пришлось признать свое поражение.

— Ладно, полководец из тебя определенно лучше, чем водитель.

— Что ж, в свою защиту я могу сказать, что моей первой машиной была боевая колесница.

Грейс улыбнулась:

— К счастью, у нас сейчас нет войны.

— Не знаю, не знаю. Я ведь смотрел ваши новости. — Юлиан выключил двигатель. — Все же лучше, если вести машину будешь ты.

— Мудрое решение. — Грейс вышла, чтобы поменяться с Юлианом местами, но на полпути попала в его руки и почувствовала горячий поцелуй. Это начинало ее пугать.

— Дома я покажу тебе кое-что новенькое, — пообещал Юлиан и улыбнулся. Грейс смотрела на его губы, словно не распробовала все с первого раза, и ему не терпелось добраться до дома, чтобы там стянуть с нее одежду, а потом приступить к…

— Эй. — Грейс словно очнулась ото сна. — Кажется, мы собирались поменяться местами…

Юлиан снова поцеловал ее в щеку, после чего Грейс, заняв наконец место водителя, искоса посмотрела на него.

— Мне кажется, тебе обязательно нужно познакомиться с еще двумя вещами в Новом Орлеане. Это Бурбон-стрит и современная музыка. Об одном из двух я могу позаботиться прямо сейчас. — Грейс включила радио и улыбнулась, услышав знакомую мелодию.

Юлиан стал внимательно слушать, но, когда Грейс сменила волну, нахмурился:

— Что ты сделала?

— Переключилась на другую музыкальную передачу. Все, что для этого нужно, — это нажать на кнопку.

— У вас интересная музыка.

— А ты скучаешь по своей?

— Если учесть, что музыка, которую я постоянно слышал, это трубы и барабаны, то, пожалуй, нет. Эта мне больше по душе.

— И тебя не смущает, что эта песня называется «Любовь больно ранит»?

— Нет. Я никогда не знал любви и не могу сказать, ранит она или нет. К тому же мне непонятно, как любовь может ранить.

Грейс стало не по себе от его слов.

— Итак, — начала она, решив сменить тему, — что ты будешь делать, когда вернешься домой?

— Не знаю.

— Пойдешь мстить Сципиону, да?

Он рассмеялся:

— Хорошая мысль.

— Почему? Что он тебе сделал плохого?

— Он встал у меня на пути.

— О! — Грейс не ожидала это услышать. — Выходит, тебе не нравится, когда кто-то встает у тебя на пути?

— А тебе нравится?

Она задумалась.

— Скорее нет, чем да.

Когда они доехали до Бурбон-стрит, кругом уже сновали люди. Грейс, обмахивая лицо импровизированным веером, чтобы спастись от жары, искоса посмотрела на Юлиана: влажные локоны обрамляли волевое лицо, а солнцезащитные очки делали его похожим на киногероя.

Белая футболка подчеркивала его прекрасно развитую мускулатуру.

Когда они проходили мимо стриптиз-клуба, Юлиан замедлил шаг. Надо отдать ему должное, он не стал пялиться открыто на полуголых девиц за стеклом, но Грейс чувствовала, что он испытал настоящий культурный шок.

Девица в окне заметила, что Юлиан смотрит на нее, и, закусив нижнюю губу, обхватила ладонями груди, затем лизнула стекло и поманила его пальчиком.

Юлиан отвернулся.

— Никогда не видел такого? — Грейс старалась не показать свое отношение к тому, как стриптизерша повела себя.

— Рим, — бесстрастно произнес Юлиан.

Грейс рассмеялась:

— Едва ли Рим достиг такого разложения.

— Ты напрасно сомневаешься. Здесь, хотя бы никто прилюдно не устраивает оргии…  — Заметив пару, занимающуюся любовью в переулке, Юлиан осекся. — Ладно, не важно.

Грейс снова рассмеялась.

— Эй, детка, — позвала Юлиана проститутка, когда они проходили мимо другого клуба. — Заходи, я обслужу тебя бесплатно.

Он покачал головой.

Неожиданно Грейс схватила его за руку.

— А до проклятия женщины себя так же вели?

Юлиан кивнул.

— Именно поэтому Кир был моим единственным другом. Мужчины не выносили внимания ко мне со стороны женщин, а женщины преследовали, куда бы я ни шел, стараясь просунуть руки под мои доспехи.

Грейс молча раздумывала над его словами.

— А ты уверен, что никто их тех женщин не любил тебя?

Юлиан удивленно посмотрел на нее:

— Разве любовь и похоть одно и то же? Нельзя любить человека, которого ты не знаешь.

— Пожалуй, ты прав.

Они пошли вниз по улице.

— Расскажи мне об этом твоем друге. Почему он не обращал внимания на то, как женщины вьются вокруг тебя?

Юлиан пожал плечами:

— Кир очень любил жену, а на остальных женщин ему было плевать. Он никогда не воспринимал меня как соперника.

— Ты был знаком с его женой?

— Нет. — Юлиан покачал головой. — Мы оба понимали, что это плохая идея.

— И теперь ты винишь себя в том, что случилось с ним?

Юлиан помрачнел. Римляне хотели схватить их обоих, и наверняка жестоко пытали Кира, прежде чем лишить его жизни.

— Если бы я не разозлил Приапа, то смог бы помочь Киру одолеть римлян. И если бы он не был таким безрассудным, то не закончил бы свои дни так печально. Из него бы вышел хороший правитель.

Они долго шли молча, и все это время Грейс думала, как бы отвлечь Юлиана от мрачных мыслей.

Когда они проходили мимо дома вуду Мари Лаво, Грейс остановилась и затащила его внутрь.

Пока они гуляли по крошечному музею, Грейс объясняла Юлиану, откуда взялось вуду и что это такое.

— Вот смотри! — воскликнула она, беря мужскую куклу со стенда. — Хочешь одеть его, как Приапа, и вонзить в сердце иголку?

Юлиан рассмеялся:

— А ты не хочешь представить, что это Родни Кармайкл?

Улыбка сразу исчезла с лица Грейс.

— С моей стороны это было бы непрофессионально, хотя соблазн велик. — Она положила куклу на место, и ее взгляд упал на стенд с амулетами и драгоценными камнями. В середине стенда лежало ожерелье из черных, синих и темно-зеленых нитей, переплетенных в такой сложный узор, что они походили на черный шнур.

— Этот амулет приносит удачу тому, кто его носит, — подсказала продавщица, заметив интерес к товару. — Желаете взглянуть поближе?

Грейс кивнула.

— И он на самом деле работает?

— О да. Переплетенные нити всегда считались сильной магией.

Грейс не очень-то в это верила, но, с другой стороны, неделю назад она также не верила, что две пьяные женщины могут призвать живого македонского полководца из Древней Греции.

— Наклони голову, — сказала она, повернувшись к Юлиану, и застегнула шнурок на его шее.

— Этому парню удача не нужна, ему нужен амулет, отгоняющий девушек, — засмеялась продавщица.

Грейс огляделась и заметила трех девиц, которые бесстыдно пялились на Юлиана. Впервые она почувствовала укол ревности. Однако чувство это тут же пропало, когда он нежно поцеловал ее в щеку. Потом Юлиан обнял ее рукой за плечи, и они пошли дальше.

Когда они проходили мимо женщин, которые так нагло разглядывали Юлиана, Грейс не удержалась и замедлила шаг:

— Кстати, без одежды он выглядит еще лучше.

— Кому знать, как не тебе, крошка. — Юлиан, надев солнцезащитные очки, снова обнял ее за плечи.

— Можешь засунуть руку мне в карман, я не против, — предложил он, но Грейс оставила руку на его талии: завистливые взгляды женщин и так сопровождали их всю дорогу.

На ужин Грейс повела Юлиана в морской ресторанчик Майка Андерсона, где им подали устриц.

— Фу, какая гадость, — сказала она, отодвигая свою тарелку и глядя, как Юлиан с жадностью поедает их.

— Это просто от того, что ты не знаешь, как их есть. Хочешь, я научу тебя?

Грейс неуверенно закусила губу. Что-то в поведении Юлиана подсказывало ей, что сейчас ему не стоит бросать вызов.