Тем временем, парочка перестала болтать на отвлеченные темы. По звуку шагов я определил, что направляются ко мне. Я покрепче зажмурил веки, мол, сплю и прошу меня не беспокоить. Не вняли. Неожиданно в мою бочину прилетел чувствительный пинок чем-то тяжелым и тупым, похоже, носком ботинка оприходовали. Затем раздался голос сторонника версии заговора Феликса:

— Эй, парень, кончай дурака валять! Следящий артефакт маякнул, что ты уже проснулся, даже поссать успел сходить. Так что мухой соскочил с лежака! По правилам внутреннего распорядка лежать заключенному в дневное время не полагается. И так, слабину дали, пока ты находился в отключке.

Деваться некуда, пришлось «просыпаться» и, дабы не получить очередной болезненный удар, срочно покинуть нары.

— Так-то оно будет лучше, — Виктор сноровисто прислонил нары к стене сунул в отверстие массивный ключ и зафиксировал лежак в положении недоступном для отдыха заключенного. Ты, паря, покедова погуляй, мышцы разомни. Скоро обедом кормить тебя будем.

Тут настал черед и мне поработать артистом. Скуксившись, будто от страха, жалобным голосом глубоко подавленного человека взмолился:

— Мужики, скажите, хоть где я нахожусь? И сколько времени провалялся в отключке?

На что Виктор, с ехидной ухмылкой на наглой физиономии просветил меня:

— Знамо где, в тюрьме Их Сиятельства графа Астраханова Тимофея Геннадьевича. Не знаю, вьюнош, за какую провинность ты сюда попал, но скажу тебе, что выход отсюда, как правило, один и он на тот свет, ибо с врагами наш граф не церемонится. Вообще-то, возможны варианты твоего ухода вплоть до того, что ты сам будешь умолять чтобы тебя лишили жизни. Хотя, это вне нашей компетенции, пыточными и допросными делами у нас занимается Ерофей Порфирич Чудинов. Разумеется, ты с ним познакомишься довольно скоро. А насчет срока твоего пребывания у нас, ты здесь чуть более суток пластом валяешься, никак в чувства не приходил. Ну всё, очухался, жди обеда, ну и встречи с господином Чудиновым. Нары отомкнем ровно в десять вечера. Счас половина первого.

После этих слов стражи покинули камеру, оставив меня наедине с моими крайне невеселыми мыслями.

Глава 19

Ерофей Порфирьевич Чудинов вполне оправдывал свою фамилию, то есть оказался человеком с изрядной чудиной. То песню запоет во всю луженую глотку, то анекдот абсолютно несмешной расскажет, то случай из своей богатой на события жизни закоренелого садиста. При всех прочих обстоятельствах, я может быть, и повеселился бы вместе с палачом, но не сегодня, поскольку нахожусь на дыбе в подвешенном состоянии. Кончики пальцев ног едва касаются холодного каменного пола подземелья, предоставляя возможность хоть как-то ослабить боль от натянутых будто гитарные струны сухожилий и вывернутых плечевых суставов, отчего пытка кажется еще более изощренной. Но я не ропщу, мой ход впереди, и я не упущу нужный момент, уж поверьте.

В пыточную меня доставили примерно час назад. Обещанный обед так и пролетел мимо моего желудка, поскольку караульным поступила другая команда. Фил и Витёк, сковали мои запястья наручниками за спиной и, подхватив под белы рученьки, буквально навесу куда-то потащили. Нехилые ребятки, поскольку масса моего организма не меньше центнера.

По пути стараюсь примечать самые незначительные нюансы, мало ли, пригодится.

По неплохо освещенному электрическим светом коридору мимо десятка дверей, по всей видимости, такие же камеры, как моя, меня дотащили до двери лифта. Занесли в кабинку, после чего Феликс нажал на кнопку с надписью «-4». Недолгий спуск и меня снова тащат на руках уже по другому, также хорошо освещенному коридору мимо закрытых металлических дверей.

Интересное местечко это подземелье многоуровневое просторное. Похоже, у рода графьёв Астрахановых хренова туча врагов и для каждого приготовлены «уютные» персональные апартаменты. Судя всплеску злобы, которым меня одарила юная графиня, после того, как я вернул хозяевам их обосравшихся бойцов, смерть моя не будет легкой. Впрочем, хорошо, что сразу головы не лишили, так что шанс на спасение у меня остается и неплохой. Вариант в голове уже созрел, надеюсь, за отведенное судьбой время мне все-таки удастся его реализовать.

Наконец меня затащили в провонявшее горелым мясом и человеческим дерьмом помещение. Освободили от наручников, затем сноровисто принялись избавлять от одежды и обуви. Получив относительную свободу, я попытался заехать кулаком в челюсть Виктору. Однако парни оказались не лыком шиты, хорошо поставленный хук в правую скулу от конспиролога Феликса отправил меня на какое-то время в глубокое беспамятство.

Очнулся от невыносимой боли. Поначалу не понял, что со мной происходит. Но очень скоро сообразил, что нахожусь в подвешенном состоянии посредством средневекового пыточного устройства, именуемого «дыба». Больно, сука! Руки вывернуты из суставов, сухожилия, вот-вот порвутся. Пальцы ног, как уже упоминалось, едва касаются ледяного пола. Пришлось поднапрячься, чтобы хотя бы малую часть веса тела перенести на нижние конечности, этим хоть как-то уменьшить терзавшую меня боль. Не теряя времени, я вновь обратился за помощью к аутогенным практикам. Если не успею возвести прочную «стену» между своим сознанием и терзающей тело болью могу раньше времени потерять сознание, тогда моя голова уж точно станет одним из экземпляров людоедской коллекции юной графини Астрахановой. Минут через пять мне удалось кое-как отгородиться от негативных ощущений иллюзорной стеной, тем самым абстрагироваться от боли, хоть и не полностью, но хотя бы частично.

Получив возможность более или менее трезво мыслить, осмотрелся. Обстановка в пыточной камере изменилась. Моих сопровождающих не было. Вместо Фила и Витька какой-то сухонький старичок с горящим взглядом матерого садиста.

Похоже энтузиаст пыточных дел, о котором упоминали мои стражи. Как они его называли? Дай Бог памяти. Ага! Ерофей Порфирьевич Чудинов.

Штатный палач рода Астрахановых во всю горланил веселую песню про заплутавшего после дружеской попойки лесоруба, вместо родного дома оказавшегося в объятиях какой-то разбитной бабенки. М-да, похоже, я не самый безголосый «соловей» в этом мире. Чудинову уши оттоптал вовсе не какой-нибудь бурый мишка, а его более крупный арктический собрат, ну или слон. Наконец, прервав пение, мужчина окинул меня равнодушно-отрешенным взглядом и ровным полностью лишенным эмоциональной окраски голосом сказал:

— Очухался, паря. Думал, что после удара Феликса ты еще долго проваляешься в беспамятстве. Значица, крепким оказался. Ты особо не переживай, калечить тебя до приезда Марфы Тимофевны не стану. Покамест не велено. Лишь для сугрева твово организьму пройдусь по кожным покровам калеными щипчиками, ты токо сознание не теряй, неинтересно работать с уж оченно впечатлительными натурами. И вообще, скажу тебе, паря, не тот клиент нынче пошел. Едва увидят щипцы или зубодерку, так и норовят в омморок грохнуться. Вот три сотни лет тому как Кудеяра-Мастырю мне посчастливилось попользовать. Тот был мужик, настоящий кремень, не то что нынешнее племя! Без ненужной похвальбы скажу, мне все-таки удалось узнать, где он спрятал награбленные сокровища. Согровища без малого на пять мильёнов потянули, и это на старые деньги, по нынешнему курсу помножь на двадцать, а то и поболе. Непросто было, но я справился. Опосля нашей беседы от того Мастыри бесформенный кусок мяса остался. А ведь мог бы запросто облегчить свою участь, если бы сразу выдал место ухоронки. Отрубили б ему башку прилюдно на плахе и дело с концом. М-да, крепкий был мужчина, чисто кремень. — Я смотрел на этого замшелого монстра и с трудом воспринимал смысл сказанного им. Это сколько же ему, лет, если три века назад он уже был опытным заплечных дел мастером, которому было доверено провести допрос атамана Кудеяра-Мастыри? — Помнится, тогда прадед нынешнего графа выдал мне премиальными аж десять тыщ целковых золотом. — продолжил свой рассказ Чудинов. — На них я дом приобрел, обставил красивыми мебелями, женился, думал детишек завести. Вот только моя семейная жизнь не задалась. Вертаюсь как-то с работы до времени, а моя любимая Викуся — то бишь, Виктория — с соседом Павлом милуются в нашей семейной постельке. Опосля цельный год эта парочка провела в моем подвале. Устроил я им веселую жизнь, да так, что прокляли все на свете, а в первую очередь тот день, когда решили одарить меня ветвистыми рогами. Скажу тебе, Ваня, я не какой-нибудь олень или лось, чтобы безропотно носить на голове ветвистые украшения. Вот такая забавная гиштория, вьюнош. Так что не женись, все беды в мире от баб проистекают… Впрочем, о чем это я? Хе-хе-хе!