Далёкая молния, сырая от дождя, отразилась в окне комнаты для допросов. Но для Ольтеи безумные пропорции обстоятельств, в которых она оказалась, гремели ещё громче. Что же происходит?

— Нет, — коротко ответил Силакви.

«Ты что-то упускаешь! — воскликнул внутренний голос. — Что-то…»

— Убить Милену? — снова спросила Ольтея, на этот раз пристально глядя на жреца и пытаясь угадать ложь по микродвижениям его лицевых мышц.

— Нет, — точно также ответил Киан.

— Признайся, жрец, — нахмурилась женщина. — Ты собираешься убить её?

— Я же сказал — нет, — с толикой раздражения пояснил Силакви.

Ольтея дышала с трудом, словно скованная железным стержнем тревоги, не дававшим ей двинуться с места.

«Всё можно объяснить, — решила она. — Киан решил перестраховаться, поэтому и запер дверь. На всякий случай», — и чуть не расхохоталась от того, сколь глупо это звучало.

— Может, мы всё-таки начнём? — неуверенно спросил целитель. — Чем раньше…

— Столько лет, — прервала его Ольтея, обращаясь к жрецу, — нагромождать один заговор на другой… может быть, ты просто забыл, как остановиться, Силакви?

— Нет, — также, как и ранее, сказал он.

— Столько лет в окружении разных глупцов. Как долго ты трудился? Как долго ты страдал из-за этих скудоумных идиотов, не понимающих элементарных вещей? Как долго терпел их невежество, их нелепое тщеславие? Твою работу заметил даже Хорес! А потом Дэсарандес, этот неблагодарный неряха, возвысил над тобой одну из них? Не слишком умную, не особо благородную, не богатую и не знатную… Почему, думал ты, не в силах найти ответ. Почему император доверился какой-то девке, а не своему верному и самому благочестивому соратнику?

— Я не знаю, — прищурился Киан.

— Но подозреваешь, — усмехнулась она.

— Боюсь, император не вполне доверяет мне, — мужчина пожал плечами.

— Потому что он знает, не так ли? Он знает твою суть и желание предать, — хмыкнула Ольтея.

— Никакого желания, — мотнул он головой.

— Он знает, — широко улыбнулась женщина, — знает тебя лучше, чем ты сам себя знаешь.

— Возможно, — жрец пожал плечами.

— И он разглядел вспышку мятежа, маленький огонёк, который ждёт, чтобы его зажгли обстоятельства, — как гвоздь в крышку, дополнила Ольтея.

— Возможно, — спокойно повторил Силакви.

— А обстоятельства уже сложились? — издевательски усмехнулась она.

— Нет, — сказал мужчина, но в ответ раздался лишь смех.

— О нет, высший жрец, они подходящие — это совершенно точно!

— Так это ты, а не они, — указал Киан рукой на магов, — будешь вести мой допрос? Я не понимаю…

— Лжец! — воскликнула она.

Силакви даже глазом не моргнул. Его лицо купалось в колеблющемся свете светильника. Высший жрец обволакивал Ольтею изучающим взглядом, и этот взгляд, казалось, звенел, как угли. Ольтея тысячи раз видела его профиль, если не вживую, то вышитый на знамёнах. Высокие щёки, мужественный вид, сильные челюсти — это было очевидно, несмотря на густую бороду.

«Он — наш первый настоящий вызов, — прошептал внутренний голос. — Мы должны быть осторожны».

— Начнём допрос, — постановил жрец, а потом отвернулся, переведя взгляд на колдунов. — Приступайте.

Волшебники заколебались, но Ольтея, скрестив руки на груди, кивнула им. Мысленно женщина улыбалась, уже готовясь к факту завершения эпопеи.

Целитель аккуратно коснулся Киана, который демонстративно убрал Слезу, положив её на подоконник, а потом остановил ему сердце. Некромант подхватил бессознательное тело, не позволив ему упасть.

— Отлично, — Ольтея потёрла руки ладонью о ладонь. — Теперь немного подождём, чтобы он умер. Ну и чтобы изобразить процесс допроса. А потом… вы знаете, что делать.

Некромант вытащил Огненную сферу и кивнул. Это место должно обратиться пламенем и прахом.

Но прежде чем кто-либо успел хоть что-то сделать, тело Силакви странно изогнулось и хрустнуло, а потом начало испускать волны тускло-зелёного света. Взгляд Ольтеи сумел рассмотреть, как забилась вена на его шее. Вот только у Киана было остановлено сердце! Сердце! Он не мог очнуться сам по себе!

Однако высшая сион не успела даже дёрнуться, ибо застыла в пространстве, вместе с остальными.

Лишь один человек мог двигаться в тускло-зелёном свете, где, как в паутине, замерли оба мага и женщина.

— Признаться, — щёлкнул жрец шеей, — я до последнего думал, что весь этот отвратительный спектакль, который показывает лишь прогрессирующее слабоумие, затеяла Милена, — он слабо улыбнулся, неторопливо разминаясь. — Но за процессом стояла ты. Похвально, — кивнул мужчина. — А самое смешное — ты ведь попала точно в цель.

Силакви подошёл к ней ближе, заглянув прямо в глаза.

— Это сила бога, девочка, — произнёс он. — То, что ты сейчас ощущаешь. Я могу не только общаться с ним, но и пользоваться его способностями. Самой каплей, в отличие от императора, но этого достаточно. Хорес… умеет запечатывать. Всё, что только можно представить. Даже время. Даже пространство. Даже смерть, — Киан усмехнулся. — Именно таким образом я оставался в сознании и слышал ваш разговор. Даже жаль, что было сказано так мало. Но ничего… у нас ещё будет время.

Силакви бросил взгляд в сторону запертой двери, а потом снова на Ольтею.

— Можешь не пытаться сопротивляться. От подобного не спасёт ни Слеза, ни амулеты. Потому что магия, какая бы она ни была — низшая форма искусства. Высшая же — божественная мощь. Именно поэтому мы, люди, сколь бы высоко не забрались, всё равно будет уступать богам.

Ольтея не могла говорить, имея возможность лишь испуганно смотреть, словно кролик перед удавом.

— Ты спрашивала «зачем»? Это очень просто. Долгое время я считал… и до сих пор считаю, — поправился он, — что Милена притупляет стремления Дэсарандеса к спасению этого мира. Из-за неё он ходит окольными дорогами, в то время как ему следует идти напрямик. Эта девка делает его слабым, отчего ставит весь план под угрозу, — нахмурился он. — Но я не планировал её убивать. Нет, я всего лишь думал управлять ею, что неплохо начало получаться, до определённого момента. И даже когда она стала брыкаться — по твоей, как я сейчас понял, вине — я всё равно был терпелив, не желая ей вреда. Это знает и бог, — жрец посмотрел вверх, — и Дэсарандес. Я искренен в своих стремлениях, более того, я даже имел на этот счёт разговор с самим Хоресом.

«Этого не может быть!» — в ужасе бился внутренний голос Ольтеи.

— Скажи же мне… — Киан дотронулся рукой до щеки женщины, даруя ей возможность говорить, — что сделал бы любой ребёнок, если бы мог понять своего отца?

Ольтея моргнула. Может, ещё есть шанс?..

— Это зависит от отца… Вот ответ, который ты хочешь от меня услышать, — сухо произнесла она.

— Нет. Это и есть ответ, — отстранился Силакви.

— Я всего лишь хотела помочь ей! — крикнула Ольтея. — Неужели ты думаешь, что мы разные? Что, как и отцы, одни из нас могут быть хорошими, а другие плохими⁈

— Я знаю это, — ответил Киан. Жрец смотрел на женщину, как на щенка в мешке, которого вот-вот бросят в реку. — Лишь теперь я понял это до конца. Милена — слабая девочка, которая нуждается в помощи. И ты сумела влезть к ней в душу, создав там иллюзию той, кем не являешься. Я же, тот, кто и правда хотел навести порядок во всём том бардаке, который творится в Империи, оказался не у дел. Под подозрением! И теперь, когда Милена отчаянно нуждается в моём совете, она боится и ненавидит меня.

Спустя некоторое время, стоя в раздумьях, мужчина хмыкнул.

— Это ведь ты убила Хиделинду, верно? — спросил он.

Всё, что могла теперь сделать Ольтея — просто стоять и дышать. Никогда за свою жизнь женщина не испытывала такого ужаса, как сейчас. Её охватило ощущение слабости, как будто она была столбом воды, который вот-вот рухнет и растечётся в тысяче жидких направлений. Чувство сковывающего напряжения, как будто внутренняя лебёдка наматывала каждую нить её сущности и каждую жилку.