- Товарищи солдаты, - его громкий голос разрезал собой пустоту улицы, - Оставьте свое оружие и форму в кузове, и можете быть свободны. Мы никого не собираемся удерживать силой. Вернитесь домой, к своим семьям, живыми и невредимыми. Это не ваша война и делать вам на ней абсолютно нечего.

- Иди ты к черту! – высунулся в окно щуплый офицер с бегающими крысиными глазками, - Мы не сдадимся без боя! Вам нужны наши винтовки? Сейчас вы их получите!

- Сохраняйте спокойствие, господин лейтенант, - попытался вразумить его Олег, - Нас больше, мы лучше вооружены. Ваши солдаты не успеют вылезти из кузова, как будут изрешечены автоматными очередями.

Возможно, он бы смог все же договориться с этим офицером, однако с другой стороны улицы послышался топот солдатских сапог и затрещали выстрелы. Петар беззвучно упал навзничь, сраженный пулей точно в глаз. Зазвучали ответный очереди. Это был патруль из четырех человек, который случайно наткнулся на их засаду. Их не должно было здесь быть, однако, они тут оказались. В шуме происходящего терялись крики раненных и последние вздохи убитых. Напряженные до предела, державшие кузов грузовика на мушке, бунтовщики не выдержали, заливая свинцом юные лица солдат. Они вздрагивали в последний раз и оседали на деревянных скамьях, не в силах больше сжимать оружие. Они и не хотели его брать и даже, по большому счету, не хотели здесь быть, но это все уже было неважно. Над фигурой Петара склонился человек – это был Ярослав. Он что-то кричал, но Иван не слышал его, занятый лишь единственной целью – убийством. Все произошло, как это обычно бывает в уличной драке, слишком быстро. Четверо храбрецов из патруля уже лежали на мостовой, рядом с ними положили водителя и офицера. Его крысиные глазки замерли, остекленели и наконец перестали бегать из стороны в сторону. На губах застыл немой крик. Он умер быстро – не каждому в наше время дана такая роскошь. Иван помогал разгружать грузовик полный трупов. Двое забрались в кузов и в четыре руки брали новобранцев за ноги и за руки, раскачивали и просто выбрасывали на землю. Все это выглядело настолько будничным, что полицейскому вдруг стало очень страшно. Заметив это, к нему подошел Олег:

- Они сами выбрали этот путь, Иван. Мы предлагали им сдаться – они отказались. Это война.

- Сейчас мирное время. Это больше похоже на бойню, - бросил сквозь зубы лейтенант, - Так ли стоило их вот как просто убивать?

- Они убили Петара, еще шестерых из наших, двое валяются раненные, их надо срочно везти к Йозефу. Подумай только, чтобы могли сделать эти мальчишки, услышав ободряющие крики своих товарищей. Во всяком случае, ты знал, на что ты соглашаешься. Свобода и равенство требуют жертв.

- Возможно, ты прав, - Иван колебался. В его мозгу он никак не мог сопоставить желание помочь людям избавиться от боевых машин и безжалостное убийство десятка человек.

- Это сопутствующий ущерб. Заканчивайте быстрее, нам еще ехать на склад! – отдав приказы, Олег удалился в сторону машины.

План менялся на ходу. Теперь использовать изрешеченный грузовик как прикрытие не предоставлялось возможным. Нельзя было на нем просто так приехать, строя физиономию, что все хорошо.

Грузовик, укомплектованный бунтовщиками, на огромной скорости несся в сторону ворот склада. Увидев пулевые отверстия на лобовом стекле, дежурный вскинул винтовку. На переднем сидении он признал убитого офицера. Высунувшийся в окно Олег, в форме водителя, начал что-то ему кричать, но за грохотом мотора слов было не разобрать. Когда грузовик был уже совсем рядом, из-за угла показалось две черных машины из которых велась стрельба по грузовику.

- Скорее! – донеслось до ушей караульного, - Открывай ворота! Поднимай солдат! Тревога! Они нас всех перебьют!

Растерявшийся караульный, набрав в грудь побольше воздуха, начал дуть в свисток, поднимая охрану по боевой тревоге. Он бросился назад, отдал приказ открыть ворота. Через мгновение грузовик пронесся внутрь, ворота захлопнулись за ним. Раздались пулеметные очереди – это солдаты на вышках начали стрелять по остановившимся машинам. Они стояли неподвижно, из них никто не выбегал с оружием и криками. Когда караульный заподозрил неладное, было уже слишком поздно. Взвод под командованием Ивана выскочил из кузова грузовика на ходу открывая прицельный огонь в спины ничего не ожидающим солдатам. Пулеметы замолкли, безжизненные тела безвольно повисли на треногах.

Заткнулись вырубленные сирены. Трупы солдат беспорядочно путались под ногами, мешая грузить снаряжение в грузовик. Подъехали машины, их тоже забивали до верха. Здесь было все: винтовки, пистолеты, патроны всех калибров, три станковых пулемета и ручные гранаты. Здесь не было только одного – жизни. Расстрелянные тела валялись в растекающихся лужах крови. «Ты же знал, на что соглашаешься, - звучали у Ивана в голове слова командира, - Нельзя достигнуть правды и свободы не пролив ни капли человеческой крови». Мужчине было легче согласиться, нежели признать, что он стал хладнокровным убийцей. Бесчестным, стреляющим в спины, добивающим раненых, имеющим прекрасные светлые цели, но убийцей.

Захват склада и убийство военных правительство вряд ли оставит без внимания. Начнутся чистки, рейды, наверняка введут войска. Нужно было действовать быстро, до исхода текущей ночи нужно было вооружить людей и начать действовать.

Машины с боеприпасами разъехались по обговоренным заранее местам. Там их должны были ждать отряды рабочих, полицейских и срочников под командованием агентов. Иван с Олегом и Ярославом ехали сейчас на грузовике к штабу, там было скопление основных сил. Необходимо было раздать оружие, припасы, и принять командование отделением. Все же, Иван был офицером и смыслил в военном деле. Он мог быстро принимать решения, видеть укрытия, которые обычные люди не замечали. Но мог ли он нести ответственность за жизни и судьбы вверенных ему людей? Бывший полицейский не знал ответа. Перед его глазами стояла картина расстрелянных молодых парней, которых без всякого уважения к смерти, они выбрасывали на холодную мостовую. «Это лишь сопутствующий ущерб» - твердил он себе, - «Лес рубят – щепки летят». Это определенно помогало ему сохранять самообладание и не сойти с ума от совершенного зверства. «Либо ты, либо тебя. Они не способны понять того, что им грозит в случае, если роботы будут шагать по городу! Они просто не могут осознать от чего я пытаюсь их уберечь!».

Время текло медленно, будто старое машинное масло, которое сливали с перегретого двигателя. Он боялся будущего, но одновременно, в его голове возникал образ Равенны. Странной девушки, хрупкой, но сильной, молчаливой, но обаятельной, холодной и в то же время очень отзывчивой. Когда это все закончится, он хотел бы остаться с ней. Ей же уже будет не обязательно состоять в подполье, готовить теракты, агитировать людей, рисковать своей жизнью. Они бы могли быть вместе и быть счастливы одному этому факту.

К сожалению, Иван не понимал, что готовящаяся восстание никак не остановится на захвате роботостроительного завода, а разольется кровью и потом далеко за пределы столицы. В это же время, точно такие же парни, с оружием в руках, уже брали власть в свои руки, захватывая телеграфы, главпочтамты, телефоны, отрезая свой родной город от остальной страны, которая медленно, но верно погружалась в ужас гражданской войны.

Его мысли витали где-то высоко, прирожденный романтик, он думал о том, как спасти людей, а ему пока что приходилось их только убивать. Диссонанс между происходящим и желаемым был слишком велик для него. Выдавая желаемое за действительное, юный офицер сам загнал себя в клетку, ключи от которой собственноручно выкинул далеко, за границы своего понимания.

Взошла луна, освещая узкие улочки рабочего квартала. У штаба толпились люди, изможденные ожиданием расплаты. Когда Иван на пару с Ярославом стали раздавать оружие и боеприпасы, те чуть ли не с руками отрывали вверенное им орудие для убийства. В их глазах горела решимость, радость и желание возмездия. Сколько раз Иван видел таких людей, сколько раз он разгонял их выстрелами вверх, охаживал дубинкой. Как сталось, что они вдруг стали для него братьями по оружию? Он не знал, погрязший в диссонансе, он просто выполнял приказы своего командира, а дальше – будь что будет.