Следующая неделя прошла за безделием: ранний подъем после тяжелой ночи, завтрак, беседы с товарищами, прогулки по внутреннему двору, игра в скат и винт, обед, чтение газет и ужин. Во фронтовом вестнике писали, что линия траншей сместилась – славитане оккупировали часть асторских территорий, потеснив тот участок фронта, где был их с Йозефом госпиталь. Писали также, что в одной из отбитых у врагов деревень нашли распятого асторского солдата. Лаура прочитала эту новость несколько раз, не поверив сначала машинописному тексту. Она, конечно, знала, что враг изощрен и жесток, но что он способен на такие зверства – это никак не укладывалось в ее голове. Образ варвара, убивающего, насилующего и несущего смерть укоренился в ее воображении, а теперь, к нему добавилась еще и безбожность. Ее сердце переполнила злость, ярость и бессилье, ведь что ты можешь сделать, когда ты всего лишь слабая девушка, а против тебя крепкие вооруженные до зубов нелюди? Но ведь она больше не совсем такая и слабая наверняка дарованные ей глаза способны видеть куда дальше, чем обычные, да к тому же, способность видеть в темноте могла бы послужить даже не на благо родины, как бы это не звучало, но для спасения жизни простых людей – ее сограждан. А для их спасения требовалось только одно – остановить войну, разбить Славитанию и погнать их поганой метлой обратно в свои халупы. И если для этого требовалось вырезать каждого славитанского мужчину, способного держать винтовку – значит таков путь.

Через неделю пожаловал какой-то полковник из штаба и устроил смотр. Их выстроили в шеренгу во дворе больницы - всего двадцать человек. Бывшим калекам раздали новую чистую форму: брюки, шинели, ботинки. Лаура сейчас стояла гордо задрав подбородок и слушая речь офицера.

- Братья и сестры, - вещал невысокий полноватый человек в пенсне, - Трудные времена требуют трудных решений. Вы цвет нации, вы спасете нашу страну, переломите ход войны, и мы вместе одержим победу над этими варварами с юга!

- Ура! Ура! Ура! – вверх полетели фуражки. Все были счастливы, объединившись в едином порыве патриотизма, граничащего с безумием, среди них была и сама Лаура фон Шлейц, рвущая глотку на ровне с остальными.

Их опять везли куда-то на грузовиках, на этот раз в учебный лагерь недалеко от фронта. Он представлял из себя небольшой военный городок, окруженный частоколом, железной проволокой и венами рвов. Посередине лагеря находилось административное здание, столовая, небольшой склад, а дальше россыпью находились казармы – бараки, наспех сколоченные из досок, забитые людьми до отказа. Лаура ужаснулась от одной мысли провести ближайшие несколько месяцев в одном помещении с сотней потных мужиков, но лейтенант, который ехал вместе с ней на передних сиденьях грузовика тут же ее успокоил:

- Вас заселят не в казармы, а в здание рядом с администрацией, в офицерские казармы, у каждого будет своя комната и душевая, так что беспокоиться не о чем. Кстати, - на мгновение задумался он, - У всех более-менее скрыты протезы, а вот что с тобой делать мне не сказали.

- Вы про мои глаза, господин офицер? – сразу поняла Лаура.

- Именно, я поговорю с начальством, может достанем тебе какие-никакие очки, чтоб уж сильно не выбивалась. Вас тут и так невзлюбят за особое отношение, а уж если увидят женщину, да еще и с такими глазами… Пиши пропало!

- Господин офицер, а вы не знаете, куда нас отправят после обучения? – попыталась поддержать беседу девушка.

- Если б знал – это для меня секрет. Одно я знаю точно – я буду вашим командиром в ближайшее время.

Лейтенант был молод, не больше двадцати пяти лет, имел приятную наружность и короткие светлые волосы. Что-то в нем привлекало Лауру и ей было приятно говорить с ним. Она уже давно отвыкла смотреть на мужчин как на объект для симпатии, война расставила все точки над и, не оставив ничего взамен. Конечно, к ней не раз пытались приставать раненные в госпитале или сослуживцы, оттого любое внимание к ней принималось в штыки, ведь ничего кроме сальных шуточек или попыток облапать она никогда не получала. Но сейчас, она чувствовала себя с ними на равных, она теперь тоже стала солдатом, а неприятные для большинства глазные импланты отпугивали потенциальных повес. Но сможет ли она теперь когда-нибудь завести отношения или даже создать семью? Найдется ли тот, кто не станет бояться ее из-за черных металлических шаров заместо глаз? Кто сможет по голубым лампочкам зрачков прочитать ее эмоции, заглянуть ей в душу и сплестись с ней воедино? Утратив былую привлекательность, ей как будто стала закрытая одна дорога, но зато открылась другая. И Лаура шагала по ней на всех парах с высоко задранной головой.

Их и в правду разместили в офицерских казармах. Ей досталась небольшая комнатка с удобной кроватью, нормальной подушкой и одеялом. Про душ, однако, лейтенант соврал – он был общий на этаж, однако закрывался на щеколду. Разложив свой нехитрый скарб на кровати, Лаура достала новую пачку сигарет и подошла к окну. Из него открывался прекрасный вид на лагерь: казармы, столовая, все увешано флагами и растяжками.

- Можно войти? – после непродолжительного стука в дверь на пороге появился лейтенант – его имя было Ульрих Вальц.

- Вы уже вошли, господин лейтенант, - не отвлекаясь от сигареты, пожала плечами Лаура.

- Конечно, извините. Я раздобыл вам очки, - вид у мужчины был сконфуженный. Он подошел ближе и протянул ей темные пустынные очки. Она видела такие в книгах, их обычно использовали в каких-нибудь пустынях против солнца и песка – он защищали глаза со всех сторон.

- Благодарю, господин офицер, - сказала Лаура, принимая из его рук подарок и водружая себе на нос и немного крутя головой, - Мне идет?

- Безусловно, - закивал тот, явно замечая ее кокетство, - Вы можете обращаться ко мне по имени, Лаура, я вам это разрешаю, в порядке исключения, само собой, и не на людях.

- Как скажете, господин Ульрих, - улыбнулась бывшая медичка, - Сигаретку?

- Не курю, - потупив взгляд ответил тот.

- Как же так, господин офицер? – она изобразила недоумение, - И давно вы на фронте и не курите?

- Без малого полгода, - нехотя признался мужчина, смутившись, - Призвали в начале весны.

- Здесь вы начнете курить, как только мы приблизимся к фронту достаточно близко. Мой друг говорил, что дым успокаивает легкие и очищает ум.

- Ваш друг был доктором?

- Да, он и сейчас им является, наверняка спасает наших ребят где-то на южном направлении. Не хотите попробовать закурить… со мной? – сделав многозначительную паузу, она протянула ему недокуренную сигарету. Не в силах сопротивляться, он осторожно принял из ее рук этот ядовитый дар и сделал один вдох и страшно раскашлялся.

- Боже, как вы это курите? И без фильтра! – сквозь кашель смог выдавить из себя Ульрих.

- На фронте с фильтром днем с огнем не сыщешь, приходится курить, что дают. Это по началу тяжело, быстро привыкаешь. И вы привыкнете, господин офицер. Это помогает заводить новые знакомства и поддерживать старые, к тому же, сигареты — это отличная валюта буквально на вес золота.

Он попробовал сделать еще несколько затяжек, преодолевая мучавший его кашель. Ульрих не хотел потерять лицо перед симпатичной девушкой.

- Кем вы работали до войны? – Лаура приняла от него сигарету и продолжила курить, оценивающим взглядом окидывая офицера.

- Я учился в военной академии, - пожав плечами ответил он, - Всегда мечтал быть военным, у них красивая форма, и девушкам, как известно, она нравится.

- Мне нравится, - обезоруживающе улыбнулась Лаура, - А я подрабатывала в овощной лавке, чтобы оплачивать учебу. Как оказалось, удовольствие это было не из дешевых.

- Вот как? Долго еще оставалось учиться? – он подошел ближе и облокотился на подоконник.

- Два года, - ответила девушка, доставая две сигареты – себе и мужчине, - Наверное, после войны мне сразу должны присвоить ученую степень, такого тут навидалась – на всю жизнь практики хватит. А вы, наверное, станете майором и будете сидеть в каком-нибудь большом кабинете, важный и серьезный.