Ночью она хотела пробраться в мою постель, это у неё стало своеобразной игрой, или шалостью, после того что несколько раз пришлось спать вместе. И в этот раз я поддался этому безобразию. Она удивилась, но я её крепко схватил для серьёзной беседы.

— Катюш. Я понимаю зачем ты мне соврала, только не понимаю зачем ты так стремишься со мной переспать?

— Потому что люблю.

— Тебе ведь только исполнилось пятнадцать. Рано тебе мужиков любить.

— Мне скоро будет восемнадцать.

— Ага. Через три года. Я видел твою мать…

Разговор резко прекратился, как я и ожидал она попыталась вырваться из объятий и сбежать. Только после открытия порталов силу можно было измерять уровнями характеристик. Да и без этого взрослый мужчина сильнее девочки подростка. Криков к моему удивлению не последовало. Постепенно она выбилась из сил и зарыдала. Всхлипывания продолжались очень долго, пока она не поборола себя.

— Ты ведь не бросишь меня?

Ответ на этот вопрос не требовался, она просто искала выход своим чувствам и опасениям. Я всё это понимал, потому как теперь её с уверенностью хотел считать своим ребёнком. Примерно в этом роде я и сказал ей, от чего стало спокойней нам обоим. Сон окончательно сгладил пережитые волнения.

Когда отношения прозрачны это порождает более продуктивные взаимоотношения. Тренировки теперь шли более спокойно, я сосредоточился на усиленном откармливании, теперь уже своей дочери. Ну для всех она ещё оставалась Костей, потому проблем не возникало.

Портал восстановился, гоблины снова заняли свои позиции, ягоды опять свесили ветки кустарников к самой земле. Тактику я менять не стал, зачем исправлять то что работает? Один день в лесу, один день торговли. Пришлось признать прогресс моей подопечной, она совершенно больше не обращала внимание на вонь от зеленокожих носачей, могла самостоятельно отыскать съедобные грибы, и главное более не приставала с неприличными предложениями.

С уверенностью можно было заявить об удачном нашем союзе. Умница дочка с лихвой оправдывала ожидания, вот только я как отец понимал важность образования. Потому требовалось дать ей базовые мировые знания. Учебные программы для школы я примерно знал, потому как иногда помогал недавно окончившему школу сыну.

На некоторое время наша жизнь стала похожа на специализированный тренировочный лагерь. В котором пожилой учитель в моём лице обучал подростка физике, химии, географии, истории и прочим знакомым дисциплинам. Умудрился да же найти в интернете полный курс лекций по высшей математике Перельмана, тех по которым учился ещё я. Однако вечно подобное продлится не могло.

Катя заболела, при этом все синдромы указывали на аппендицит. Кто-то скажет что это сейчас обыденная операция, слышал что в нашей больнице её научились делать через незаметные проколы, только трудно будет объяснить врачу что мальчик Костя совсем не мальчик. А значит мирной, безопасной жизни пришёл конец. У меня не возникала дилемма об сокрытии заболевания. Жизнь человека важнее подобной ерунды.

Ещё до окончания операции на моих руках замкнулись холодным железом наручники…

Действительно правы были предки. От сумы, да от тюрьмы не зарекайся. Следователь не стал особо наседать на старика, коим я предстал перед ним. Ограничился вопросами как так всё получилось, а потом препроводил в камеру изолятора.

Там я сидел один не потому что мог подвергнутся чьему то насилию, нет. Просто иных нарушителей не нашлось. В нашей комнате провели обыск, возникли вопросы про косу и арматуру. Я опять не стал врать. От чего отношение работников органов правопорядка ко мне стало более прохладным. Пребывание за решёткой я считал правильным, а ещё не сомневался в правильности своего выбора.

День сменила ночь, потом ещё, и ещё. По моим подсчётам Катя уже вполне здорова. Приближалось время суда. Обвинений на меня навешали не меньше чем репьёв на овцу после прогулки через лопухи. Всё бы было нормально, только поясница опять начала давать о себе знать.

Потом ко мне привели адвоката, такого же как я пожилого человека, с которым мы по сути просто беседовали. Все материалы и показания были задокументированы потому не требовали обсуждения. Он рассказал об новых открытиях учёных в области исследований порталов. Рассказал об очередной религиозной сваре в результате которой сгорел исторический центр Брюсселя. В общем миру не было дела до такой ерунды как моя персона.

Так думалось ровно до той поры пока прямо перед самой датой суда не появилась телевизионная группа. Это было особо обидно, потому как сын ко мне не приходил, дочку не пускали, а им дали зелёный свет. Ведущий с присущей ему напористостью начал распрашивать…

— Александр Александрович. Зрители уже знают вашу историю, но может вы её расскажете сами?

— А чего рассказывать то? Пожалел её, приютил, начал обучать. Сейчас ни о чём не жалею, ни на что не жалуюсь, суд сам всё за меня решит.

— Ваша позиция нам ясна. Но может вы не думали об узаконивании ваших отношений? Например как нам известно вы вдовец, значит вполне могли взять её в жены!

— Какие на х**н жёны?

— По мнению наших юристов это бы сразу сняло обвинения в похищении, изнасиловании, и…

Договорить он не успел. Мой кулак сам нашёл дорогу к его холёному лицу. Я хоть и не договаривался с адвокатом об деле, однако знал весь список обвинений. В них про такие гнусности как изнасилование не было ни единой буквы. Конечно, мои слова про отсутствие интима в наших отношениях были проверенны многими врачебными комиссиями, потому не было подобного обвинения. Этот журналюга явно всё переврал, я теперь лично убедился в реальности их гнилой натуры, рыщущих по стране в поисках грязной сенсации.

Наверное, подобное моё поведение только добавило популярности его персоне, а мне просто добавили штраф. Кстати штраф за меня оплатил его телеканал, о чём я узнал прямо перед входом в зал суда.

Народу там сидело просто тьма, я и не думал об возможности подобного столпотворения. Стало очень стыдно перед ними, сам не пойму почему. Смотря на них из-за прутьев клетки в какой-то момент мой взгляд упал на Катю. Она сидела рядом с двумя огромными тётками в костюмах, на их фоне её худенькая фигура смотрелась практически незаметной. Следы переживаний во всю разукрасили её лицо. Только взгляд остался как у маленького хищного зверёнка.

Напротив обвинителя в синей форме разместился мой адвокат, который открыв папку начал перебирать бумаги. Последовало несколько вспышек фотоаппаратов. И похоже пошла видеозапись.

— Встать! Суд идёт! Слушается дело…

…

— Обвиняемый! Вы признаёте свою вину?

— Нет ваша честь. Но готов понести наказание.

Да нечего разглагольствовать на тему моего мнения. Все эти свидетельские показания, заявления экспертов и без того заставили мой разум завязаться узлом. По словам этих людей, я не просто извращенец или маньяк, а сам дьявол во плоти, ну или если не дьявол то очень к нему близок. Подойдя ко мне адвокат объяснил что тут на самом деле происходит.

— Они просто нашли того, на ком решили наказать всех вольных авантюристов. Телевиденье оплатили корпорации, эксперты подмахнули нужные выводы.

— Ну и чего мне ждать? Виселицы?

— Нет конечно. Я попробую договорится на условный срок. В твою пользу идёт два инфаркта, инсульт, и возраст, отсутствие судимости до этого.

— А как же безупречная служба родине?

— Вот этого не надоя, они как раз постараются пустить это против тебя.

Коррупция действительно погубит эту страну…

Заседание подходило к концу, и мне становилось всё хуже. Я хотел ещё раз переговорить с Катей, хотел услышать мнение сына, которой похож вообще не приходил в зал суда, и ещё много чего хотел. Сердце упрямо говорило об полном фарсе происходящего, оно с каждым ударом уверялось что хорошим это не кончится.

Об вынесенном приговоре мне сообщили уже в тюремной больнице. Третий инфаркт придётся лечить уже на зоне, лечить целых семь лет. Это можно назвать смешным, я если от сюда и выйду то мне будет пятьдесят семь лет, смогу ли я пойти в портал хоть с кем то после этого?