— Вы были очень добры ко мне, — уклончиво сказал Валерий. — Но это была не единственная причина моего визита. Завтра я должен уехать в Лондиниум, и у меня есть просьба. Часть моих припасов – инженерное оборудование – не прибыла. Я мог бы послать письмо, но это привело бы лишь к увеличению бумажной волокиты. Можно ли нанять еще один из ваших фургонов? Я знаю, что это короткий срок, но я бы с радостью заплатил больше.

— Тьфу! Не говорите мне о премиях, — бушевал маленький триновант. — Для моего друга Валерия есть только скидки. Я дам вам его за половину его стоимости, хотя, конечно, вы должны предоставить подтверждение полной суммы. Ваши римские ревизоры… — Он торжественно покачал головой, словно визит ревизора был подобен появлению первого очага чумы.

Валерий неохотно согласился на то, что, как он знал, было мошенничеством с налогами, и договорился, чтобы Лунарис забрал фургон, прежде чем перевести разговор на истинную тему своего визита. — Вы очень великодушно пригласили меня поохотиться на вашей земле. В то время я был занят, но для меня будет честью воспользоваться вашим предложением, когда это будет удобно.

Улыбка Лукулла заметно преобразилась из лжи в правду, он обошел стол и хлопнул Валерия по спине. — Замечательно! Сообщите, когда принесете лопаты. Я обещал вам хорошую охоту, и вы ее получите. В дальнем лесу есть кабан, который перекапывает мои поля. Мой слуга говорит, что он такой же большой, как пони. Если он такой большой, то может накормить пятьдесят человек. Мы зажарим его на вертеле как раз к Самайну и будем пировать до восхода солнца. Я помню…

Он все еще хвастался зверями, которых завалил, когда Валерий ушел десять минут спустя, но молодой римлянин мог думать только об одном. Он снова увидит Мейв. На обратном пути к лагерю он почувствовал, как кто-то шагает рядом с ним, и, повернувшись, увидел рядом с собой Петрония.

— Фалько сказал мне, что вы ведете дела с нашим ручным бриттом. Надеюсь, он вас не обманывает? — Слова сопровождались улыбкой, которая наводила на мысль, что они были сказаны в шутку, но Валерий чувствовал себя пухлой форелью, которую искушает болтающийся червяк. Где-то в предложении был колючий крючок.

— Уверен квестор не допустил бы такого? — осторожно ответил он. — В любом случае, Фалько сказал мне, что вы также ведете дела с Лукуллом. — Фалько лишь намекнул, но Петроний был не единственным, кто мог попасться на удочку.

— У нас есть договоренность, — беззаботно признал адвокат. — От кельтов есть определенная польза, и мы должны, по крайней мере, делать вид, что мы пытаемся найти общий язык с туземцами. А если я выиграю, то не в еще большей ли степени выиграет и Колония? — Хвастовство озадачило Валерия, и это отразилось на его лице. Петроний рассмеялся. — Вы не слышали? Бедный Лукулл. Он говорит гораздо больше, чем ему нужно. Откуда мне еще знать, что думают и планируют кельты отсюда до реки Абус, кто доволен своей участью, а кто нет?

Валерий ускорил шаг. Ясно, что Колония была частью огромной военной и гражданской шпионской сети, охватывавшей юг Британии. Одна из причин, по которой Паулин чувствовал себя в достаточной безопасности, чтобы атаковать друидов на Моне, заключалась в том, что его начальники шпионской сети заверили его, что за его спиной не существует никакой опасности. В любом случае, как бы Империя решала, кого облагать налогом и в каком размере, если бы она до последнего яйца и до малейшего бушеля ячменя не знала, чего стоят британские вожди. Он очень сомневался, что Петроний был вдохновителем разведки, как он, казалось, хотел, чтобы он думал, но от квестора было трудно избавиться.

— Вы встречались с его дочерью?

Валерий почти остановился, но это выдало бы его интерес. Мейв была его делом и ничьим другим.  — Его дочерью?

Петрония это позабавило. — Худая, темноволосая. Она была со своим отцом возле храма.

— Худая? — Валерий пожал плечами и попытался создать впечатление, что для солдата одна женщина очень похожа на другую. Краем глаза он поймал хитрый взгляд Петрония.

— Но вы должны помнить ее? Я кому-то верю – может быть, это был старый инженер Нумидий? Да, я уверен, что это был он – упомянул, что вы обедали с бриттом и его друзьями всего два дня назад. Наверняка она была под рукой? Я удивлен, что он еще не пытался выдать ее замуж за вас.

На этот раз Валерий остановился. Он одарил квестора взглядом, который заставил бы замолчать любого из его центурионов, но Петроний только рассмеялся.

— Не смотри так потрясенно, молодой человек. Вы не женаты и имеете средства, а значит, имеете право. Вы римский гражданин, что делает вас претендентом вдвойне. Будь вы самим императором, вы вряд ли смогли бы стать лучшей добычей для бритта с амбициями, выходящими за рамки его статуса. Гораздо лучше, чем многие другие, которыми он пытался соблазнить ее. Неудивительно, что ее не интересовало внимание какого-то беззубого фермера, у которого до сих пор сохранились манеры походного лагеря. Но молодой человек вашего происхождения…

— Я здесь, чтобы выполнить работу, квестор, — сухо сказал Валерий. — Не для того, чтобы найти жену.

— Конечно, нет, — сочувственно сказал Петроний. — Я просто хотел предупредить вас, трибун. Наш бритт – хитрая лиса, а Лукулл хитрее многих. Пусть его глупая ухмылка не вводит вас в заблуждение: за ней скрывается ум, который мог бы быть почти римским, если бы не то, что лукавство никогда не следует принимать за интеллект, а дурачество – за остроумие. Тем не менее, теперь вы знаете о ловушке, и я сомневаюсь, что вы попадете в нее. Желаю вам хорошего дня. Он поклонился и пошел в сторону храма Клавдия.

Дорога между Колонией и Лондиниумом была самой важной в провинции, и Валерий ехал быстро, чему способствовали депеши, которые он вез, и военный ордер, который позволял ему трижды менять лошадей на государственных путевых станциях. Когда он прибыл к восточным воротам города, стража направила его в офицерский мансио, где он мог отдохнуть и смыть с себя пыль и пот, накопившиеся в пути.

Лондиниум даже в большей степени, чем Колония, был местом с голыми деревянными балками, сырой штукатуркой, наполовину черепичными крышами и грудами кирпичей. Улицы оглашались эхом грохота молотков, когда плотники копошились над остовами общественных зданий и жилых домов. Одно из них выделялось среди остальных – массивное приземистое сооружение с входом с колоннами и двумя отдельными крыльями. Строительство было еще далеко от завершения, но стража, окружавшая здание, указывала, что губернатор Гай Светоний Паулин уже поселился в своем новом дворце. Как и Колония, город начал свою жизнь как форт, защищающий переправу через реку; затем, когда ограничения доступа к рекам Колонии стали очевидны, город защитил порт, который был движущей силой экономической и коммерческой деятельности Лондиниума. Форт все еще стоял у стены на возвышенности к северо-западу, но сердце города находилось здесь в упорядоченной сети улиц у реки, и, в частности на главной улице между форумом и деревянным мостом, соединяющим город с общинами, которые уже возникли на южном берегу.

Валерий пересек ручей, известный как Уолл-Брук, и направился на север к форту, где, как он знал, находился штаб префекта лагеря. Представив свои приказы у ворот, он ожидал официального собеседования и был удивлен, когда его провели в маленькую комнату рядом принципией и предложили вино. Две минуты спустя ворвался префект, швыряя через плечо поток приказов. Когда занавес за ним закрылся, он со вздохом сел, налил себе щедрую чашу и поднял ее в знак приветствия.

— Здоровья, — прорычал он. — Хотя в твоем возрасте оно у тебя еще есть. После шестнадцати лет, проведенных в этих болотах, у меня непрекращающиеся боли, я закостенел и стал такой же скрипучий, как осадная башня.

Валерий осторожно признал преувеличение. Децим Каст был солдатом еще до его рождения, поднялся по служебной лестнице и занимал все посты старших центурионов в Девятом легионе, прежде чем его снова повысили до его нынешней должности, где он превосходил по рангу даже старших трибунов с родственниками-сенаторами, что вели свой род со временен предшествующих Цезарю. Он подчинялся только своему легату и своему губернатору. Обычно он все еще находился бы с Девятым легионом в Линдуме, но показателем растущего значения Лондиниума было то, что фортом руководил закаленный в боях ветеран, а не молодой префект вспомогательной когорты, который обычно занимал бы такой пост.