Только сейчас я заметил, что впился ногтями в ладони. Несколько раз мне хотелось сорваться с места, вбежать на ковер и оттолкнуть соперника в сторону. Принять удар на себя.

Ладно, ничего. Я сделаю это. Найду способ выстоять перед ментальными атаками Хари. Уже нашел, вернее.

Надо самому залезть в самые темные закоулки души и выжечь оттуда страх. Действовать сильнее, быстрее, техничнее.

Схватка закончилась. Харитонов победил, даже не вспотев. Все пять минут он игрался с соперником, как кошка с мышкой, то подпуская его ближе, то отталкивая.

Болевые и бросковые приемы, которые могли бы сразу закончить бой, он намеренно не доводил до конца. Сломал не только физически, но и психологически, заставил соперника уверовать в собственную неполноценность.

Свисток рефери известил об окончании поединка. Харя вскинул руки в победном жесте, упиваясь овациями поклонников и шиканьем возмущенных зрителей. Он скользнул по трибунам равнодушным взглядом и вдруг посмотрел прямо на меня.

Наши взгляды встретились. Всего на секунду. В глазах Хари полыхнул недобрый огонек. Губы растянулись в ехидной усмешке. Он словно говорил мне: «Ну что, Волков, ты следующий? Попробуй, останови меня, если сможешь».

— Он что, на тебя смотрит? — Оля взяла меня за руку. — Да, он смотрит на тебя.

Я стиснул кулаки и сидел, не отводя взгляда. Харя отвел от меня взгляд.

Вдохнул полной грудью и расправил плечи. Он чувствовал себя богом, повелевающим судьбами людей на ковре и за его пределами. Знал, что сломленные им соперники никогда не смогут стать прежними. Часть их души и веры в себя навсегда останутся в цепких лапах его ментального паука.

Соперник шатался и, казалось, не понимал, где находится. Взгляд его был устремлен в пустоту. Из разбитой губы стекала тонкая струйка крови. Харя проводил его взглядом и довольно хмыкнул. Тоже сошел с ковра.

Оля крепко сжала мою руку. Я посмотрел на девушку.

Она мрачно смотрела на ковер, где только что закончилась схватка Харитонова.

— Оль, ты в порядке? — спросил я, пытаясь разрядить обстановку.

— Не знаю, Вить. Я просто в шоке от того, что увидела. Этот Харитонов, он же просто чудовище какое-то. Как он издевался над соперником, это ужасно.

Я вздохнул. Понимал ее чувства. Для человека, далекого от нашего спорта, манера Хари вести бой могла показаться чрезмерно жестокой, даже садистской.

— Понимаешь, Оль, у Харитонова своя манера ведения боя. Он мастер психологического давления. Умеет залезть в голову противнику, найти его слабые места и бить по ним.

— Но это же нечестно! — возмутилась Оля, наконец посмотрев на меня. — Он не столько силой и техникой берет, сколько запугиванием и издевательствами.

— В этом и есть его сила, — я пожал плечами. — Харитонов не просто борец, он манипулятор. Он ломает соперников морально, и после этого победить их физически уже не составляет труда.

Оля нахмурилась, обдумывая мои слова. Я видел, что она пытается понять, но ей сложно принять такую жестокость.

— И как же его побеждать? Если он влезает в голову, как защититься от этого?

Я задумался. Сам много раз размышлял над этим вопросом, готовясь к будущей схватке с Харей.

Вроде есть рабочий рецепт. От гипнотизера Климова. Но пока я не хотел его раскрывать.

— Нужно быть готовым к его трюкам. Понимать, что он будет давить морально, и не поддаваться на провокации. Верить в себя и свои силы. И главное — не бояться.

— Легко сказать, — фыркнула Оля. — А вдруг у тебя не получится? Вдруг он и тебя сломает, как всех остальных?

Я почувствовал, как внутри начинает подниматься раздражение. Меньше всего я хотел, чтобы она сомневалась в моих силах.

— Оля, я должен выйти против Харитонова. Если встречусь с ним в финале. А он туда обязательно дойдет. И я тоже постараюсь.

— Но почему ты? — в голосе Оли звенело отчаяние. — Почему ты должен с ним бороться? Ты же видел, на что он способен! Он тебя покалечит!

Я старался сдержать себя.

— Почему ты так решила? А что, если я его покалечу? Ты так не думала?

Оля покачала головой.

— Я боюсь за тебя. Боюсь, что однажды тебя привезут ко мне, как пациента. Со сломанным хребтом. А я ничего не смогу сделать.

Ну вот, приехали.

— А что ты предлагаешь сделать? — спросил я. — Сняться с соревнований? Сказать, что обосрался перед Харей? Ты меня понимаешь, хоть капельку?

На нас посматривали другие зрители. Плевать, пусть видят бесплатный спектакль.

Оля тоже поднялась, сверкая глазами. Щеки ее пылали, а губы дрожали от сдерживаемых эмоций.

— Я не хочу понимать⁈ Да я одна, кажется, здесь переживаю за тебя по-настоящему! Думаю не о каких-то победах, а о тебе! О твоей безопасности! А вот тебе действительно на это плевать!

— Мне не плевать, Оль. Но я не могу позволить страху руководить моими поступками. И твоему страху — тоже.

Мои слова будто отрезвили ее. Она замерла, глядя на меня широко распахнутыми глазами. А потом резко развернулась и бросилась прочь, спускаясь по ступенькам.

Вот проклятье. Этого еще не хватало. Почему мы каждый раз ссоримся на моих соревнованиях?

— Оля, стой! — я догнал девушку и схватил за локоть. — Давай поговорим!

Но она даже не обернулась. Только на секунду притормозила у низа лестницы и, не глядя на меня, бросила:

— Не о чем говорить, Вить. Ты все решил. Иди и доказывай всем, какой ты герой. А я не могу на это смотреть.

И побежала прочь. Я застыл посреди прохода, тяжело дыша. Сердце колотилось как бешеное, мысли путались. Я хотел догнать Олю, извиниться, объяснить. Но что-то меня остановило.

Может, это гордость. Может, уверенность в своей правоте. Или нежелание показаться слабым. Но я остался стоять там, провожая взглядом удаляющуюся фигурку любимой.

— Волков! Волков, чтоб тебя! — отчаянный хрип Степаныча. — Быстро дуй сюда! Сейчас тебе выступать!

Ладно, хватит страдать. Теперь моя очередь. Кто там у меня соперник? Некий Бутырский, насколько я помню, из Челябинска.

Сергей Бутырский родился в 1950 году в Челябинске, в семье служащих. Отец его, Петр Ильич, работал ихтиологом в местном филиале научно-исследовательского института. Мать, Анна Васильевна, переводчица технической литературы с немецкого в одном из закрытых конструкторских бюро. Жили они небедно, хотя и богатства особого не нажили.

Сережа рос мальчиком крепким, подвижным, непоседливым. То с друзьями в казаки-разбойники носится, то с соседской ребятней в футбол гоняет. А уж если драка какая случится — тут он всегда в первых рядах. Характер-то уральский, боевой. Петр Ильич поначалу сына за это пускай и не сильно, а журил:

— Что ж ты, Сережа, все лбом да на кулаках споры решаешь? Не пристало это советскому мальчику, пионеру. Ты б лучше ум свой на полезное направил — учился бы прилежно, читал больше.

Да только куда там — какая учеба, когда на улице товарищи зовут, свистят призывно!

Но судьба — дама капризная. Вмешалась в жизнь Сергея Бутырского самым причудливым образом. Однажды летним днем тринадцатилетний пацан возвращался наш герой с рыбалки. Навстречу ему — шпана местная, хулиганье мелкое. И надо ж было такому случиться, что у главаря ихнего, Витьки Семечкина, с Серегой давние терки имелись. То ли за Настеньку из 6 «Б» не поделили, то ли еще что.

Обступили они Бутырского, стали задирать да подначивать. А Витька возьми и скажи:

— Ну что, допрыгался? Сейчас я тебя как следует проучу, будешь знать, как на чужой каравай рот разевать!

Ох и разозлился Сергей. Размахнулся он, да только куда там — хулиганы навалились всей гурьбой, повалили наземь. И давай охаживать пинками да тумаками.

Лежит наш герой, кровью умывается. Получил тогда хорошенько. Кое-как поднялся, отряхнулся, утер губы разбитые. Сразу направился в спортивную секцию самбо, что в местном Дворце пионеров располагалась.

Пришел туда Бутырский, а навстречу ему — тренер, Геннадий Михайлович, мужчина видный, представительный, хоть и в годах уже. Окинул он пацана взглядом цепким и спросил: