Я взял ее за руку и повел к бару, не сказав ни единого слова, пока мы не оказались внутри. Шло строительство, чтобы переоборудовать его именно так, как я хотел, но кое-что уже было закончено и ждало, когда я покажу ей.

— Что это за место? — спросила она, обводя взглядом пространство. С одной стороны устанавливалась новая барная стойка, а посередине — новый пол, но сразу за ним находилась законченная сцена. Сцена, на которой стоял рояль.

— Черт возьми.

Я ухмыльнулся, услышав, как она выругалась.

— Это… — Она повернулась ко мне лицом, затем повернулась обратно, не дожидаясь моего ответа, и бросилась через зал на сцену. — Это так красиво, — пробормотала она, проводя рукой по блестящей черной поверхности.

— Это твое, — сказал я ей, останавливаясь на краю сцены.

— Это… что? — Она нахмурилась, отчего на коже между ее глазами прорезались две морщинки.

— Что значит «это мое»?

Я пожал плечами, пытаясь вести себя так, будто это обычное явление, но на самом деле я нервничал, что ей это не понравится. Парень, у которого я купил пианино, сказал, что оно одно из лучших, но что, если оно ей не понравится? Что, если оно ей не понравится?

— Мама сказала, что ты занимаешься музыкой в колледже. Она уставилась на меня, открыв рот. — Итак, я позвонил твоему отцу и спросил, что это за музыка.

Я подошел ближе к сцене, которая доходила мне до пояса.

— Я не знал, что ты играешь на пианино.

— Ты никогда не спрашивал, — прошептала она.

— Я знаю. Я кивнул, сделав глубокий вдох. Было много вещей, о которых я никогда не просил, но я бы наверстал упущенное, даже если бы на это ушла вся моя жизнь.

— Итак, я решил купить тебе одно.

— Пианино мое? — Она растерянно моргнула, переводя взгляд с пианино на меня.

— Нет. Я покачал головой, ненавидя то, как надежда в ее глазах угасла от одного моего слова.

— Это все твое. Я отступил назад и поднял руки. — Весь бар в твоем распоряжении.

Она подавилась смехом.

— Что? — Ее голова дернулась влево и вправо. — О чем ты говоришь.

— Я купил тебе пиано-бар. Мои слова были тихими, моя уверенность таяла. Я никогда не сомневался в себе, но мне казалось, что я постоянно делаю это с Аидой.

— Ты купил мне пиано-бар? — Я кивнул, вздрогнув, когда она уставилась на меня так, словно я сошел с ума.

— Ты ненормальный. Она шагнула вперед, ее живот оказался на одном уровне с моей головой, когда она стояла на сцене.

— Ты совершенно, совершенно сумасшедший. Ее руки обхватили мое лицо по обе стороны. — Но будь я проклята, если мне это не нравится.

Я ухмыльнулся, мои мышцы, наконец, расслабились, теперь, когда я мог видеть улыбку на ее лице.

— Значит, тебе это нравится?

— Нравится? — Она вздохнула. — Мне нравится. Ее взгляд встретился с моим, светло-карие глаза покорили меня и пообещали никогда не отпускать. — Наверное, мне стоит сейчас сыграть тебе песню, а?

— Я бы не сказал «нет».

Она наклонилась в талии, едва заметно поцеловала меня в макушку и развернулась. Я не мог отвести от нее взгляда, пока она гладила пианино и нажимала на пару клавиш, но именно когда она начала играть навязчивую мелодию, теряясь в каждой ноте, я понял, как много музыка значит для нее. Она жила в своем собственном мире — только она и музыка, — и тогда я понял, что сделаю все, чтобы защитить ее, даже если это будет от меня.

Глава 14

Аида

— Именно так моя мама научила меня готовить канноли, — сказала мама Лоренцо, накладывая какие-то ингредиенты в миску. Я внимательно слушала, не желая пропустить ни единого ее слова.

— Сначала ты добавляешь все сухие ингредиенты. Она взглянула на меня.

— Затем масло. Она положила масло в миску и начала перемешивать его руками.

— Перемешивай, пока не исчезнут все комочки. Она вынула руки из миски и пододвинула ее ко мне. — Попробуй сама, дорогая.

Я усмехнулась ласковому обращению, которое она начала использовать, и запустила пальцы в миску. Я никогда раньше не готовила канноли. Моя мама всегда готовила вкусные блюда, потому что это означало, что она могла готовить их порционно. Я была взволнована не только тем, что проведу время с мамой Лоренцо, но и тем, что научусь готовить их традиционным способом, которому ее научили.

Мама разбила яйцо в миску и добавила что-то еще, взбивая.

— Оно без комочков?

— Думаю, да. Я не была уверен, но один быстрый взгляд через мое плечо заставил ее кивнуть.

— Замеси это тесто, — сказала она, добавляя влажные ингредиенты и наблюдая, как я пытаюсь все это перемешать. Тесто в основном прилипало к моим пальцам, и я запаниковала, думая, что все испортил.

— Вот. Мама потянулась к миске, стянула смесь с моих пальцев, а затем принялась за дело. Она была профессионалом в этом деле и в мгновение ока приготовила самое блестящее тесто, которое я когда-либо видел.

— Что нам теперь делать? — Я спросил маму.

— Мы даем ему отдохнуть и охлаждаем всю ночь. Она погрозила пальцем в воздухе.

— Слишком часто люди пытаются ускорить процесс, но вам нужно дать всем ингредиентам слиться воедино, чтобы получилось вкусное тесто. Она завернула тесто в полиэтиленовую пленку и прошла через кухню к огромному холодильнику.

— Для достижения совершенства требуется время, дорогая.

Я кивнула, понимая, о чем она говорит. Иногда на приготовление идеального соуса для пасты уходил целый день, но все хотели получить все сразу. Мы жили в быстро меняющемся мире, где мы могли сделать заказ на еду по телефону, и через тридцать минут она была у нашей двери. Традиции были утрачены, и я хотела убедиться, что делаю все возможное, чтобы их поддерживать.

— Разве я не говорил, что тебе больше нельзя сюда входить? — Низкий голос Лоренцо донесся от двери.

Я приподняла бровь и повернулась к нему лицом, подняв вверх свои липкие от теста пальцы.

— Ты это сделала.

Он уставился на меня, склонив голову набок.

— Тогда почему ты здесь с мамой?

— Я учусь готовить канноли. Я повернулась, чтобы вымыть руки, а затем прислонилась спиной к стойке, чтобы уделить ему все свое внимание.

— У тебя с этим проблемы?

— Да. Он шагнул ко мне, его глаза сверкнули, но я не обратил никакого внимания на выражение его лица. Я была слишком сосредоточена на том, как рукава его рубашки были закатаны до локтей, и на том, как двигалась его грудь при каждом вдохе.

— Ты снова бросаешь мне вызов.

— Да, — выдохнула я, прикусывая нижнюю губу по мере того, как он приближался. Две верхние пуговицы его рубашки были расстегнуты, и я не могла отвести взгляд от его загорелой кожи, вспоминая, что скрывалось под остальным материалом.

— Что ты собираешься с этим делать?

Я знала, что он ничего не сможет сделать, во всяком случае, сейчас, потому что была середина дня. Дядя Алонсо и Антонио приехали всего двадцать минут назад, и всякий раз, когда они приходили в дом, они часами просиживали в его кабинете.

— Не искушай меня в том, что ты не готова довести до конца, Аида.

Я моргнула, глядя на него, не имея намерения отказываться. Прошли недели с тех пор, как я сказала ему, что дам нам хороший шанс, и с тех пор мы ничего не делали, кроме поцелуев.

Я хотела большего.

Мне нужно было больше.

— Кто сказал, что я не собираюсь заканчивать это?

Шаги мамы отдавались эхом, когда она шла через кухню, и, бросив в ее сторону быстрый взгляд, я заметила улыбку на ее лице. Она увидела в Лоренцо ту сторону, которую, я не сомневалась, она никогда раньше не видела, но у меня не было времени раздумывать над этим, когда она вышла из кухни, оставив нас с Лоренцо совсем одних.

— Аида, — предупредил он, останавливаясь передо мной и кладя обе руки на стойку позади меня.

— Что? Спросила я, встретив его взгляд и увидев бушующий огонь в его глазах. Он хотел этого так же сильно, как и я, поэтому я не колебалась. Я не стала ждать, пока он прикоснется ко мне губами. Я нырнула к нему, наши губы соединились, как магниты.