— С тобой.

— И мама. Я потянул за ручку на двери.

— А также Данте и София. Я вылез из внедорожника и обошел его сзади, глядя на особняк и пытаясь представить его новыми глазами, но это было невозможно, потому что это было все, к чему я привык.

Кто — то прочистил горло, и я повернула голову в его сторону.

— Ты ничего забыл? Спросил Кристиан, приподняв брови. Когда я не ответил, он указал на заднюю дверь внедорожника. — Твоя жена.

Черт.

Я усмехнулся и метнулся к машине с ее стороны, затем открыл дверцу.

— Спасибо, сказала она, избегая встречаться со мной взглядом. Я хмыкнул в ответ, не ожидая услышать от нее ничего другого, поэтому, когда она спросила: — Кто такие Данте и София? Я шумно выдохнул.

— Мои брат и сестра. Я махнул рукой в сторону дома.

— Мы войдем?

— Хорошо. Она немного споткнулась на камнях, выстилающих подъездную дорожку, и Кристиан протянул руку, чтобы поддержать ее. Это был шаг, который я должен был сделать теперь, когда я был ее мужем, но я не хотел давать ей неверное представление, не так скоро после нашего соглашения.

Двери открылись, как только мы подошли к ним, экономка держала поднос с напитками в знак приветствия. Она заговорила с Аидой, но у меня не было намерения стоять рядом и болтать. Мне нужно было работать, заключать сделки и заботиться о людях. Если бы все было по — моему, ничего этого бы не произошло. Я поклялся себе, что это будет последний раз, когда кто — то говорит мне, что я должен делать.

Гостям не потребовалось много времени, чтобы проникнуть в особняк, и я был вынужден вести светскую беседу, прогуливаясь по залу и представляя всем Аиду. Моя отработанная улыбка и хорошие манеры пригодились, пока мы не стали моей семьей.

— Ма, — сказал я, положив руку ей на локоть. — Ты познакомилась с Аидой.

Ма ахнула и обернулась, ее лицо просияло так, как я не видел его с тех пор, как умер мой отец.

— О, Аида. Она поцеловала ее в щеки. — Ты такая красивая.

— Спасибо вам, миссис Беретта.

— Нет. Она обхватила себя за плечи. — С этого момента называй меня мамой. Поняла?

Аида улыбнулась, и я возненавидел это. Я возненавидел то, насколько это было мило и невинно. Она была не такой, как мы. Она была хорошей, и я втянул ее в это, не задумываясь.

— Спасибо, ма. Она взяла ма за руку. — У тебя такой потрясающий дом. Ма улыбнулась, и я поняла, что эти двое быстро подружатся.

— Ты собираешься представить меня, племянник? — Спросил дядя Паоло, и Ма замерла, ее взгляд скользнул ко мне, в темно — карих глазах было предупреждение. Она знала больше, чем показывала, и мне стало интересно, как много папа ей доверял. Он признавался ей во всем каждую ночь? Или он оставил ее в неведении, не желая, чтобы она знала, что он сделал, когда его тьма взяла верх?

— Да. Я положил руку на поясницу Аиды и притянул ее ближе.

— Дядя Паоло, это Аида. Я посмотрел на Аиду сверху вниз, ее макушка была на уровне моих плеч. Она была слишком маленького роста, и я предположил, что на ней были каблуки — еще одна причина, по которой она была не в моем вкусе.

— Аида, это мой дядя Паоло. Он прилетел из Италии, чтобы увидеть нашу свадьбу. Я попытался молча пообщаться с ней, но не был уверен, поняла ли она мое сообщение, потому что она одарила его своей невинной улыбкой и протянула руку.

— Дядя Паоло. Он взял ее руку, поднес к губам и запечатлел поцелуй на костяшках пальцев. — Так приятно с вами познакомиться.

— Мне тоже, Белла. Он подмигнул, и его взгляд мгновенно встретился с моим. — Могу я пригласить тебя на танец?

— Я… — Аида взглянула на меня, спрашивая разрешения, и я дал ей его, наклонив голову.

— Тебе не следовало этого делать, — сказала ма, наблюдая, как они выходят на середину гостиной. — Он пытается…

— Босс, — произнес низкий голос позади меня, и я повернулся на него, увидев Кристиана с суровым лицом. — Возникла проблема.

Я без колебаний отошла от мамы. Это был мой предлог сбежать, и я ухватилась за него обеими руками. Я не сказал маме ни слова, когда отошел от нее к Кристиану.

— Не здесь, — сказал я ему, застегивая пуговицу на своем пиджаке и направляясь к выходу из комнаты.

Как только мы подошли к входной двери, он указал на нее.

— Вон там. Я вышел наружу, заметив двух охранников у входных дверей и внедорожник, припаркованный под углом у водоема.

— Мы поймали двух солдат на складе. Я перевел взгляд на него, уже чувствуя, как во мне нарастает гнев от его слов.

— Воровство.

— Что украл? Спросил я, направляясь к внедорожнику.

— Последняя партия оружия.

— Выводите их. Я просигналил, останавливаясь в нескольких футах от внедорожника.

Моя кровь бурлила в венах, сердцебиение отдавалось в ушах. Я нуждался в этом. Мне нужно было выплеснуть часть разочарования, которое я испытывал по поводу… всего. С тех пор, как мы похоронили папу, все шло наперекосяк, и я не был уверен, что что — то когда — нибудь изменится. Но это? Это принесло бы мне облегчение, в котором я нуждался — по крайней мере, сейчас.

Двери распахнулись, и наружу выволокли две фигуры. Я узнал их по улицам, но более того, по семье. Наша собственная семья пыталась обокрасть нас, и именно в день моей свадьбы. Я фыркнул и засунул руки в карманы брюк.

— Ну… — Я расхаживала перед ними, камни хрустели под моими блестящими туфлями. — Я слышал, ты воровал.

— Нет, пожалуйста, сэр, — взмолился один из них, подняв руки перед собой. — Это была ошибка. Мы просто…

— Заткнись! — прикрикнул на него другой.

— Нет—. Нищий повернулся к другому. — Это все была твоя идея!

— Стукач, — усмехнулся он, пытаясь подойти к нему поближе, но Кристиан удержал его. Только тогда я понял, что Данте, мой брат, держал другого парня. Его лицо было тщательно нейтральным, не выражая ни единой эмоции.

Я мог убить двух зайцев одним выстрелом. Я мог выплеснуть свой гнев, одновременно показав Данте, что ему теперь придется делать. Он больше не был любимым ребенком. Он не смог бы уйти от насилия, не тогда, когда это сделал бы он. Я был ребенком, когда впервые увидел, как мой отец пытает человека, и теперь пришло время Данте увидеть фрагмент своего будущего.

— Руки, — просто сказал я, присаживаясь и поднимая свой нож, привязанный к ноге. Я никогда никуда не ходил без него.

— Нет! Пожалуйста! — Первый парень снова взмолился, когда я вытащил свой клинок.

— Пожалуйста, мистер Беретта, пожалуйста. У меня есть семья, и…

— Заткнись нахуй, — рявкнул Данте.

— Вытяни руку.

Я поднял бровь, глядя на Данте, не ожидая этого.

— Ты совершил преступление против семьи, — начал я, вертя нож в руке. — И именно в день моей свадьбы. Я снова фыркнул, качая головой, как будто был разочарован, хотя на самом деле я был рад, что мне есть чем заняться, кроме как стоять рядом с Аидой и вести себя так, будто мы чертовски счастливы.

— Мне очень жаль. Мне очень жаль.

Извинения прозвучали прямо у меня над головой.

— Рука. Я ждал, но когда он был недостаточно быстр, я прорычал:

— Твоя гребаная рука. Сейчас.

Нищий медленно вытянул нож перед собой, и одним быстрым движением я ударил ножом по его запястью, начисто отрубив ему руку. Кровь брызнула на камни, пятно попало на мой ботинок. Он взвизгнул от боли и рухнул на землю, когда Данте отпустил его, но я больше не обращала на него внимания. Я выполнил только половину работы, и вибрации, проходящие через меня, требовали, чтобы я закончил вторую половину.

— У тебя больше нет защиты семьи, — сказал я, мой голос звучал как будто издалека. Я был в зоне, зоне, которую я создал, когда был ребенком.

— Это твое предупреждение. Я указал окровавленным ножом на другого солдата, который был выше ростом, когда я остановился перед ним. — Второго предупреждения ты не получишь. Я поднял нож и встретился взглядом с человеком, который вскоре тоже лишится руки. — Ты просто умрешь, — сказал я беспечно, как будто говорил о погоде. Это была угроза, которой я всегда следовал до конца, и они оба это знали.