— Там пляж? — спросил он. — Нам туда идти всего пару минут.

Я покачал головой и ткнул пальцем вправо.

В десятке метров от нашего балкона пролетела чайка, едва не оглушила меня своими громкими воплями.

— Пляж там, — сказал я. — Видишь ту арку? От неё до пляжа идти метров сто…

— А где «Универсам»? — спросил шагнувший на балкон Артурчик. — С завтраком мы пролетели. А есть-то хочется. У меня желудок сводит от голода. Я после того бутерброда в поезде ещё ничего не ел.

Прохоров потёр пальцем верхнюю губу.

— Магазин в той стороне, — ответил я. — В деревне. От нашего пансионата до него примерно пять километров. Если пойдем сейчас — примерно к обеду сюда вернёмся.

Артурчик недоверчиво повёл бровью.

— А какие магазины есть ближе? — спросил он.

— Никаких. Ближе только море, песок и свежий морской воздух. Наслаждайся.

Прохоров нахмурился.

— Чёрный, ты издеваешься?

— Серый, откуда ты узнал про магазин? — поинтересовался Кирилл.

Я хмыкнул и ответил:

— Расспросил в администрации, пока вы с девчонками на улице любезничали.

Прохоров растерянно заморгал.

— Серьёзно? — спросил он. — Здесь нет магазинов? Как так-то? Я же не доживу до обеда!

В голосе Артура появились плаксивые нотки.

Я вернулся в комнату, поднял с пола свою сумку и поставил её на ближайшую кровать — скрипнули кроватные пружины, поставленная «пирамидкой» подушка пошатнулась. Вынул из сумки три консервных банки с надписью «Завтрак туриста» на этикетке. Поставил их на стол, бросил рядом с ними три алюминиевых ложки и перочинный нож.

— Кушать подано, — сказал я. — Садитесь жрать, пожалуйста.

Кирилл и Артур шагнули через порог.

— Серый, ты из Новосоветска сюда консервы тащил? — удивился Кирилл.

— Чёрный, ты самый лучший человек на свете! — заявил Артурчик. — А хлеб ты с собой не прихватил?

О поездке в пансионат «Аврора» у меня сохранились очень яркие и приятные впечатления. Солнце тогда было ласковым, море тёплым, а девчонки казались красивыми и весёлыми. Солнце порадовало меня и в этот раз. А вот море насторожило: как только я ступил на пляж, увидел у кромки прибоя большие кучи пахучих водорослей, а вода издали показалась мне мутной. Но у Кирилла и Артура моих сомнений не возникло. Они поспешно сбросили одежду и, петляя по узким проходам между постеленными на песке одеялами, ринулись к морю. Я за ними не поспешил. Отбросил в сторону с песка у своих ног окурки, абрикосовые косточки и камешки. Расстелил полотенце (покрывала мы с собой из Новосоветска не привезли ни тогда, ни сейчас).

Скользнул взглядом по лежавшим вокруг меня загорелым (и не очень) телам. Невольно сравнил их с теми, которые видел на пляже в Сен-Тропе, куда меня привозили жаждавшие моих инвестиций французы. На берегу у пансионата «Аврора» я не увидел ни мускулистых мужских торосов, ни отточенных диетами и занятиями фитнесом женских фигур. Сколько ни шарил вокруг взглядом, но так и не отыскал тех девиц-красавиц, телами которых я восхищался во время своей прошлой поездки сюда. На миг мне почудилось, что я пришёл на другой пляж. Но тут же заметил неподалёку от себя несколько смутно знакомых женских лиц. Память выдала связанные с этими женщинами воспоминания — там эти девицы были без купальников, и будто обработанными в «Фотошопе».

«Парикмахерши, — вспомнил я. — Из Тулы. Моя была вот та светленькая. С тёмненькой зажигал Артурчик. А вон та конопатая Кирилла прокатила — Прохоров над ним всё летом по этому поводу подшучивал». Я снял очки с затемнёнными стёклами, аккуратно положил их на сандалии. Девицы тоже меня заметили, рассматривали меня с интересом, тихо переговаривались. Я заметил, как они приосанились, поправили причёски, сверкнули мне в лицо улыбками. Я бросил на полотенце футболку, расправил плечи. «Бледной молью» я на этом пляже не выглядел: сказались дни, проведённые перед поездкой в пансионат в посёлке у родителей. Берег нашей реки пусть и не походил на морское побережье. Но загар там ложился так же ровно и быстро, как на пляже у моря.

До воды я шёл — чувствовал на себе взгляды отдыхавших на пляже женщин. Если бы эти женские взгляды оставляли на коже следы, за время похода к кромке воды я бы покрылся этими следами с ног до головы, будто загаром. Морская вода показалась мне тёплой — в этом память меня не подвела. Я вошёл в море неторопливо, но уверенно, точно океанский лайнер. Люди передо мной расступались, словно опасались, что я не сверну с дороги. Я не смотрел на лица купавшихся (в воде у берега, как и на пляже, было многолюдно). Не увидел ни Кирилла, ни Артурчика. Прошагал около двух десятков шагов — лишь тогда волны добрались до моей груди. Я окунулся с головой. Вынырнул, ладонью смахнул с лица капли. Поплыл на глубину, решительно загребая руками воду.

Минут через десять я всё же решил, что в Стамбул не поплыву. Перевернулся на спину, покачался на волнах — рассматривал почти безоблачное небо, следил за кружившими над водой чайками. За это время никто мимо меня не проплыл. Я приподнял голову, взглядом отыскал берег. Усталости пока не чувствовал. С усмешкой подумал о том, что тем море и отличалось от реки: в нём я плыл не от берега до берега, а пока не надоело плавать. Возвращался я не спеша. Рассматривал с воды берег и возвышавшееся над ним шестиэтажное здание жилого корпуса пансионата. Вышел на песок, отряхнул с рук воду. Ещё издали заметил, что Кирилл и Артур уже на берегу. Подошёл к ним ближе — увидел улыбку на лице брата и нахмуренные брови Прохорова.

— Что случилось? — спросил я.

Кирилл усмехнулся и украдкой показал на парикмахерш.

Те лежали животами кверху с закрытыми глазами, с заклеенными клочками газет носами.

— Артурчик к девчонкам ходил, — сообщил Кир.

— И что? — спросил я.

— Да ну их, — сказал Прохоров. — Дуры.

Он махнул рукой.

— Они его прогнали, — сказал Кирилл.

— Дуры, — повторил Артур.

— Неужели? — произнёс я. — Как интересно.

Снова посмотрел на прикрывавших носы газетной бумагой женщин.

Вспомнил, что в прошлой жизни знакомился с ними не Артурчик, а я.

Столовая пансионата находилась в отдельном здании (своими размерами оно походило на кинотеатр или на Ледовый дворец). После полудня именно к ней направились по узким дорожкам и по широким аллеям многочисленные потоки гостей пансионата, привыкших (или пока привыкавших, как мы) обедать строго в отведённое на эту процедуру время. Проблемы с поиском столовой у нас не возникло и в прошлый раз. Сейчас мы, как и тогда, просто шагали вслед за толпой. Лениво переставляли ноги, рассматривали потрескавшийся асфальт, подстриженные кусты, ярко-голубое небо и загорелые лица проголодавшихся советских граждан.

В составе дружной колонны, будто на первомайской демонстрации, мы вошли под своды «дворца питания» пансионата «Аврора». Столовая походила на дворец и изнутри: высокий потолок, застеленный серой керамической плиткой скользкий пол, массивные колонны, длинные ряды покрытых белыми скатертями столов. Под сводами зала звучал многоголосый гул, раздавалось звяканье о тарелки ложек и вилок, топот ног. А запахи тут в воздухе витали вполне узнаваемые: точь-в-точь, как в нашей студенческой столовке. Я заметил на лицах Кирилла и Артура улыбки. Кир и Прохоров вертели головами, рассматривали стоявшие на столах блюда.

— Щи, — сказал мой младший брат.

— И макарошки с котлеткой, — произнёс Артурчик. — Мне здесь уже нравится.

Свой стол мы отыскали быстро: на нем стояла табличка с номером нашей комнаты. Заняли места, без раскачки приступили к еде. После утреннего «Завтрака туриста» салат из свежей капусты и щи с одиноким маленьким куском мяса показались мне вполне приличной едой. Тем более что за ними последовали макароны (сегодня меня не смутил их серый цвет) и вполне приличная по размеру (да и на вкус) котлета. В ход пошёл и хлеб — на него я намазал входивший в мою порцию обеда жёлтый кубик сливочного масла. Компот из сухофруктов «отшлифовал» впечатления от обеда. После него я сыто отрыгнул и откинулся на спинку стула.