— Отдай мне мою сумку!

Мать уходит, что-то громко говорит своему псу, распаляется, искренне считая, что я дрянь, которую нужно проучить, словно я какой-то подросток.

Я бы, наверное, могла бы попытаться поискать для нее оправдания, но она вовсе не боится меня потерять. Со мной в квартире ей просто удобнее. А еще ей надо, чтобы Анатолий видел ее альфа-самкой, которую все слушаются.

Толкаю дверь плечом, раз и два, но она не поддается.

— Откройте!

Я должна как можно скорее выбраться.

Подбегаю к окну, распахиваю его и смотрю вниз с четырнадцатого этажа.

Как же высоко. Окна соседей закрыты. Да и у нас такие соседи, что их дома никогда нет. Кричать, звать на помощь бесполезно.

Чтобы не тратить энергию зря, я переодеваюсь и собираю сумку с вещами.

Я все равно уйду отсюда. Я найду способ.

Посидев немного и успокоившись, я снова подхожу к двери.

— Эй! Откройте! Мне нужно в туалет! Мама!!

Они там что, в отключке уже?

А время поджимает. Я уже не успеваю к десяти обратно. Я слишком долго ехала сюда.

Слышу шаги, а после как что-то отодвигают. Дверь открывает мама, чему я рада. Анатолий, похоже, не в состоянии. Последние двадцать минут он ныл, как ему плохо. Отходняк.

— Иди в туалет. И быстро назад, — говорит она мне на полном серьезе, словно это в порядке вещей.

— Будешь караулить меня?

— Буду. Иди уже.

Кинув взгляд в коридор, я примечаю свою сумку на полу, после чего действую быстро: сильно отталкиваю мать, хватаю приготовленную сумку с вещами у двери, пальто, сапоги уже на мне, и мчусь по коридору к еще одной сумке.

— Толя! Толя, живо вставай! Толя!!

Хватаю сумку, мчусь к двери, у которой мать пытается меня остановить. Провернув замок, я вырываюсь, выскакиваю в подъезд, но не убегаю вниз. Оглядываюсь на мать.

— Что, твой алкаш больше не в состоянии удерживать меня? Уже перебрал с утра пораньше?

— Мира, стой! Не уходи!

— Ты мне больше не мать! Ты… мне… больше… не… мать, — повторяю медленнее. — Сначала я думала, что все это проявление скорби, но ты перешла все границы. Притащила этого конченого домой, где мы жили всей семьей. Ты… — поджимаю губы. — Не вижу нужды тебе еще что-то говорить. Ты не поймешь этого. Не прочувствуешь. Тебя больше тоже нет. Как и папы. Я об одном только бога прошу… чтобы ты не умерла в пьяном угаре на пару с этим животным. Это все, — и срываюсь вниз по лестнице.

Уже на улице, положив сумки на лавочку у дома, я надеваю пальто и пытаюсь совладать с эмоциями. Было непросто сказать такое в лицо собственной матери.

Затем проверяю свои важные вещи в сумке. Документы, телефон… все на месте. Это самое главное. Теперь нужно спешить.

Добираюсь до дома в начале одиннадцатого, спешно захожу в подъезд, вызываю лифт.

Звоню в дверь, которую мне открывает весьма недовольный на вид Егор Алексеевич.

— Простите, пожалуйста, на дорогах уже не пусто, — извиняюсь я.

— Уже собирался тебя набрать.

Мужчина уже в костюме, весь идеальный, причесанный. Он молча отходит в сторону, пропуская меня.

— Сама со всем разберешься.

— Да, конечно, вы мне все объяснили, — снимаю пальто, сапоги и слегка закатываю рукава тонкого свитера. — Кира у себя?

— Да, ждет тебя. Все не переставала болтать о тебе. Чем-то ты ее покорила.

— Она меня тоже. Вы уезжаете?

— Да. По моему возвращению домой — ты свободна. Однако если куда-то будешь уходить, постарайся возвращаться до полуночи.

— Я так поздно никогда никуда не хожу, — отвечаю сразу.

Мужчина пробегается по мне немного скептическим взглядом, от которого мне, мягко говоря, неуютно, затем зацикливается на моих руках, которые я сцепила вместе.

— Это хорошо. Молодой приличной девушке нечего делать на улице по ночам.

— Поэтому вы не разбудили меня прошлой ночью? — вырывается у меня.

— Именно, — моргает.

Обувшись, мужчина уходит, а я решаю сразу пойти к Кире. Вещи позже разберу. Но по дороге замечаю на одном из своих предплечий синяки, поставленные Анатолием, когда он тащил меня в комнату. На них Егор Алексеевич и смотрел.

— А давай твоего брата тоже пригласим с нами погулять, м? — спрашиваю малышку, надев на нее белый свитер с сердечками.

Мы уже поиграли в куклы, поели, позаплетали косы, а теперь нам захотелось на свежий воздух. Вещи я уже свои унесла в комнату, но пока не разобрала. Думаю, займусь этим, когда хозяин вернется.

— Он не пойдет, — с грустью вздыхает малышка.

Видно, что она страдает из-за того, что брат так с ней. И она, как любой нормальный ребенок, пытается ответить ему тем же.

— А ты бы хотела, чтобы он пошел с нами гулять?

— Папа говорит, что он пацан и старше меня. Поэтому не хочет со мной играть.

— Ну, наверное, это так и есть. Но все равно я пойду его приглашу, ты же не против?

— Нет. Тогда подожди меня минутку. Я схожу к нему в комнату.

Поднимаю с края кровати и направляюсь из комнаты. Подхожу к двери Матвея и посильнее стучу. Вдруг он опять в наушниках.

Прислушиваюсь. Кажется, идет открывать.

Мальчик открывает дверь и смотрит на меня серьезней прежнего. Какой же он неприступный. Ох, боюсь девушкам будет с ним нелегко. Хотя… все меняется.

— Привет. Не хочешь с нами на прогулку? Там снег пошел, так красиво и…

— Не хочу.

— Да ладно тебе, Матвей. Пойдем, — качаю головой в сторону. — Полепим снеговика, — он еще сильнее нахмурился от моего предложения. — Что, никогда его не лепил?

— Это детям нравится.

— А ты кто? А, ну, конечно… Ты уже не совсем ребенок. Но все равно это весело. Я уже большая, но все равно каждый год леплю снеговика, — мальчик сводит брови к переносице. — Давай так, ты идешь с нами гулять, а мы потом посмотрим во что ты играешь. Интересно очень.

Так… Мне кажется или он раздумывает над предложением?

— Не хочу, — все же отвечает Матвей и закрывает дверь перед моим лицом.

Что ж, моя очередная попытка провалилась. Но он хотя бы поел с нами, пусть и молча. Это главное.

Вернувшись к малышке, я помогаю ей одеться, и мы идем вниз, гулять по двору.

Утром снега не было, а сейчас просто сказочно.

Кира начинает бегать по детской площадке, собирая снег.

— Давай играть в снежки!

— Ну нет! Ты же меня победишь! — и тут же в меня летит маленький снежок, который попадает мне в бедро. — Я же говорила!

— Я хочу качаться на качелях! — увидев качели чуть подальше, говорит Кира.

Я это предусмотрела, взяла с собой небольшой плед, чтобы Кире было не холодно сидеть.

И теперь она не хочет с нее слезать.

— Давай быстрее!

— Ты и так уже скоро улетишь.

Наоборот, начинаю качать Киру не так быстро, когда в нашу строну направляется невысокая женщина с маленькой собачкой. Шпиц, кажется. Лапочка просто.

— Это Зефир!

— Кто?

— Песик!

— А-а…

Поняв, что Кира хочет слезть, я останавливаю качели. Кира бежит погладить пса, которого явно знает.

— Кирочка, здравствуй, — приветствует малышку женщина. — Зефир по тебе очень соскучился.

Я подхожу ближе, смотря на женщину, которая тоже глаз с меня не сводит. Соседка, наверное. Ей лет под пятьдесят на вид. Очень ухоженная и с небольшим лишним весом.

— Добрый день, — здороваюсь я.

— Добрый. Я Зинаида Михайловна. А вы?.. Какая-то родственница?

— Да нет, я няня. Мирослава.

— Няня Киры? — женщина словно не верит, удивленно выгибая бровь. — Ну и ну…

— А что? Слишком молодая?

— Точно. Я слышала, что Егор ищет няню в возрасте, с большим опытом. И это, вроде как, его принципиальная позиция. А что с Мариной? — женщина удлиняет поводок собаки, чтобы та убежала подальше, а Кира вместе с ней. Умно.

— Егор Алексеевич уволил ее. А я временная замена. Так получилось, — ясно даю понять, что не собираюсь углубляться в подробности. Лучше мне не болтать.

— Ох, ты будь поосторожнее с их семейством. А точнее, с Егором.