Две недели спустя…

— Когда ты наконец вернешься? — злится мама.

— Мам, думаю тебе давно должно было стать понятным, что я не вернусь.

— Да что это за работа такая?! Хоть бы денег выслала!

Меня даже больше не возмущает. У меня все слишком хорошо, чтобы я расстраивалась из-за нее. Для меня главное, что она там жива. Влезать в ее жизнь я больше не собираюсь. И это не значит, что я махаю на нее рукой. Просто невозможно помочь тому, кто не берет руку, которую ему протянули.

— Так ты опять об этом позвонила поговорить…

— Сначала я хочу знать, где ты пропадаешь.

Я могла бы повторить то, что говорила ей две недели назад, но это уже будет неправдой. Я больше не работаю няней.

Но и правду сказать… Я сама не знаю эту правду. А может знаю. Но как матери все объяснить… Впрочем, она любым ответом будет недовольна.

— Я, если честно, сейчас не работаю.

— А где ты болтаешься?!

— Я сейчас живу у человека, которого люблю. Он обо мне заботится. Так что можешь не переживать за меня.

— Вот оно что! Ну и кто он? Димка этот пади?

— Нет, — резко говорю, хмурясь. — Я бы с ним никогда не стала. Ты его не знаешь.

— И, судя по всему, ты не хочешь, чтобы я его узнала, да? — с упреком спрашивает мать. — Тебе же стыдно за мать…

Да, если честно, мне очень стыдно. Пока что мне кажется, что я никогда Егора с матерью не познакомлю, хотя он хотел бы этого.

— Знаешь, мне даже не хочется убеждать тебя в другом. Пока ты с этим Толей толком не просыхаешь и меня никак не можешь остановиться грязью поливать, мне совсем не хочется знакомить тебя с Егором.

— Теперь я хотя бы знаю как его зовут. Ну и кто он? Ровесник твой? Где познакомились?

Слышу дверь.

Егор вернулся. Быстро он.

Пора заканчивать.

— Потом поговорим.

— Погоди, я еще не все спросила! Давай приезжай домой поговорить. У меня накопилась куча проблем и…

— Я сказала потом поговорим, мама, — произношу быстро и сбрасываю. Оставив телефон на столешнице, я иду его встречать. — Что, отвез их?

— Да. Избавился, — усмехается Егор, снимая пальто, которое бросает как попало, чтобы быстрее обнять меня. — На все выходные, — я обвиваю его шею руками, и он целует меня, долго, кружа голову. — А когда вернутся… Мы им скажем.

Три недели спустя…

До сих пор не могу поверить, что Матвей принял наши отношения.

Он даже не удивился. Он не мог не замечать то, как мы с его отцом переглядываемся, общаемся. За последние недели он будто повзрослел. Мальчик радует отца. С сестрой стал дружить. Учится хорошо. Егор считает, что это моя заслуга. А я считаю, что наша общая.

— Ну иди уже ко мне, — зовет меня Егор, который лежит в постели и похлопывает ладонью по простыне.

— Секундочку… Потерпи.

— Нет у меня уже терпения, — подрывается с кровати и ко мне идет. Бесцеремонно обхватывает мою талию руками и поднимает с пуфика.

— А-а-а! Егор! Ну крем же… — все равно несет меня к кровати. — Ну я же сейчас всю постель измажу! — растопыриваю пальцы.

— Плевать, — бросает меня на кровать и зверем нависает надо мной. Все мои пальцы в креме, ими я прикасаюсь к его груди, размазываю крем по его грудной клетке. Веду ладонями выше, принимаюсь разминать его твердые, напряженные плечи. — Я потерял от тебя голову… Напрочь, — признается мне хрипло Егор, посылая импульсы по всему моему телу.

— Может, это пройдет? — выдыхаю рвано, чуть запрокидывая голову.

Так всегда, когда любишь? Всегда сердце на разрыв при приближении того, кого любишь?

Мне так хорошо с ним. Каждую секунду.

— Никогда не пройдет, — качает головой отрицательно, опускается, в губы целует, коленом ноги мне раздвигая. — Я люблю тебя, — вдруг оторвавшись от моих губ, произносит мужчина на одном выдохе, смотря мне в глаза.

Шире распахнув свои глаза, я слышу, как звучат эти слова снова и снова в моей голове. Словно эхом. Он впервые сказал об этом прямо. Я почему-то думала, что он никогда не сможет.

— Люблю, — добавляет Егор, но уже с улыбкой.

— А я тебя… — роняю тихо. — Сильно, Егор. Мне даже страшно…

— Почему ты боишься?

— Боюсь, что все закончится.

— Никогда не закончится, — обещает мне тут же, касаясь пальцами лица. — Никогда… — впивается в губы, глубоко целуя, затем откидывается на спину и меня за собой тянет.

Забравшись на него сверху, Егор срывает с меня сорочку и на себя тянет за затылок.

— Я намерен тебе доказать, что это не закончится, — в губы мне шепчет, скользя ладонями по моей талии.

— Что?..

— Увидишь.

Уже наступил следующий день, а я до сих пор не могу выкинуть слова Егора из головы.

«Я намерен тебе доказать, что это не закончится».

Что это значит? Он так и не объяснил. Сказал, что увижу.

— Мира, когда будем есть кексы? — отвлекает меня прибежавшая в кухню Кира.

— А… Они почти готовы, — наклоняюсь к малышке, чтобы воротник на кофточке у нее поправить. — Ты к Матвею не заходила?

— Он уроки делает. Сказал, скоро сделает.

— Вот и кексы скоро будут готовы. И папа скоро должен будет приехать. Он обещал быть пораньше сегодня.

— Я ему позвоню! — и убегает.

Еще какое-то время я провожу в раздумьях, наконец достаю готовые кексы.

Егора все еще нет.

Без него не хочется садиться за стол. Но дети заждались.

Накрываю на стол и зову их.

— Ты не будешь с нами пить чай? — спрашивает Кира.

— Нет, не хочется пока. Ты до папы дозвонилась?

— Нет. Он мне не ответил.

Хм… Значит, очень занят и не стоит его отвлекать.

— Ладно, вы ешьте, а я пойду спущусь недолго.

Что-то мне нехорошо. Хочется на свежий воздух.

— Матвей, пригляди за сестрой, не спускай с нее глаз, пока я не вернусь, хорошо?

— Ладно, — кивает Матвей.

Я вернусь, они еще из-за стола не успеют выйти.

Накинув пальто, я выхожу из квартиры.

В лифте мне еще сильнее плохеет, я наваливаюсь на стену. Перед глазами плывет. Зря я вышла. Но может на свежем воздухе станет резко легче.

Что со мной резко такое?

Довела себя переживаниями.

Еще на этих выходных мы с Егором собираемся к моим родителям. Это не дает мне покоя. Просто уже представляю, как это все будет… Я, конечно, маму предупредила, чтобы в субботу привела себя в порядок, выгнала Толю погулять, но очень сомневаюсь, что она меня услышала. Опозорит меня как всегда. Но Егор сказал, что едем обязательно. Ведь с его матерью я уже знакома. И та всеми руками «за» за наши отношения. Это было неожиданно приятно. Я не ждала такого теплого отношения.

Выхожу на улицу и мгновенно испытываю облегчение. Голова почти перестает кружиться, могу ровно стоять на ногах.

Смотрю на часы. Три минуты — и назад. Не могу их надолго оставлять одних.

Медленно двигаюсь по тротуару в сторону парковки, смотря себе под ноги. Может, Егор сейчас подъедет.

Но так и не дожидаюсь его. Возвращаюсь в квартиру. От запаха кексов, которым пропахла вся кухня меня начинает откровенно тошнить, но терпимо.

Дети еще за столом.

— Папа не приехал?

— Нет пока, Кир. Вкусные кексы?

— Очень.

— Я наелся. Спасибо, — благодарит Матвей. — Может, пойдем поиграем в гонки в моей комнате?

Ой, я как представлю машину на больших скоростях, так меня еще сильнее тошнить начинает.

— Ой, Матвей, может быть позже. Я себя плохо чувствую…

— Давай позовем врача! — обеспокоенно предлагает Кира.

— Да нет, зайка, это скоро пройдет. Иди вместе с братом в комнату, поиграйте вместе.

— Пошли, — Матвей слезает со стула, и они вместе с сестрой отправляюсь из кухни.

Убрав со стола, я сажусь за стол и маленькими глоточками пью воду. Отпускает потихоньку.

Спустя десять минут звучит звонок в дверь. Странно, что он звонит, а не сам открывает, но я уверена, что это он. Больше некому. Я уже переживать начала.