Выть хочется от этого раздирающего чувства внутри. В горле образуется ком, слезы подступают к глазам, но я сдерживаю их, хотя можно было бы и поплакать, чтобы легче стало. Не хочу. Не буду. Я должна быть сильной.

Пробродив по городу около двух часов, я подхожу к подъезду уже затемно, неуверенно вхожу в него и вызываю лифт. Поднявшись на одиннадцатый этаж, я не спеша подхожу к двери, засовываю ключ в замочную скважину и как можно медленнее проворачиваю его.

Время еще не позднее. Но я очень надеюсь, что Егор Алексеевич сейчас в своей комнате, отдыхает.

Мне бы только переодеться и к Кирочке сбежать.

Но гостиная проходная комната. И в ней я вижу мужчину, который по всей видимости даже не переоделся, только пиджак снял. Сидит перед телевизором, нога на ногу, дергает ей нервно. Такое ощущение… будто меня все это время ждал.

Я даже не знаю, как себя сейчас повести. Просто уйти или…

А мне нечего ему сказать.

Вернулась я вовремя, ничего не нарушила. Полагаю, я могу просто уйти к себе.

Но только я делаю пару шагов…

— Как прогулялась? — звучит вопрос, от которого я врастаю в пол.

Мужчина продолжает щелкать каналы пультом, пока ждет ответа от меня. И чем дольше он ждет, тем быстрее переключает каналы. На меня он не смотрит, строго в экран. От его вида мне даже не по себе.

— Хорошо, — отвечаю тихо. — На улице довольно прохладно.

— М-м.

— Я сейчас переоденусь и сразу к Кире. Ей скоро спать. Может, почитаем с ней перед сном, — говорю я и в диком напряжении иду дальше.

Вот почему я это испытываю? Я не хочу этого, но…

Скрывшись в коридоре, я срываюсь почти на бег. Залетаю к себе в комнату, рывком снимаю свитер, швыряю его на комод вместе с сумкой и запрокидываю голову назад, шумно втягиваю воздух, которого мне катастрофически не хватает. Хочется настежь открыть окно и, когда я уже намереваюсь это сделать, щелкает дверная ручка.

В комнате появляется ОН, и я забываю, как дышать.

Вот зачем он здесь?..

Мне простонать этот вопрос хочется, но я как всегда теряюсь, когда он рядом. Сегодняшний отпор ему в прихожей — это мой предел.

В комнате мрачно. Я не щелкнула свет. Мужчина направляется ко мне и, настигнув, без всяких слов и пауз, обхватывает ладонью мой затылок и крепко целует, лишая остатков воли.

— Я очень на тебя зол, — оторвавшись от моих губ, говорит он и снова набрасывается на мои губы словно голодный зверь.

У меня мозг плывет от его поцелуев, от прикосновений, но я нахожу в себе силы начать отталкивать мужчину. Он реагирует, заглядывает мне в глаза своими сверкающими, красивыми, которые покорили меня с той же секунды, когда я увидела его.

— Да? И в чем же я виновата?

Егор Алексеевич напрягает скулы, словно разозлившись на меня еще сильнее.

— Ни в чем, — отвечает сухо, поглаживая мою обнаженную талию.

— Если ни в чем, то…

— Замолчи, — требует. — Я злюсь на тебя не потому, что ты что-то сделала, а потому что ты в принципе появилась.

А вот это отрезвляет.

— Вы хотите, чтобы я ушла? — выходит у меня испуганно.

— Нет, — тут же отвечает. — Не в этом все дело… — качает головой из стороны в сторону и глубоко вздыхает.

— А в чем же?

Мужчина медлит с ответом, как вдруг серьезно спрашивает:

— Что у тебя с этим парнем?

— Ничего…

— Правду мне говори. Зачем ты с ним поехала сегодня? Куда на три часа?

— Он меня обманул… — с досадой выдыхаю правду, на что мужчина отстраняется и смотрит до боли встревоженно. — Он сказал, что моя мама попала в больницу, мы поехали вместе на такси, а потом у самой больницы он признался, что наврал мне. Он просто хотел вытащить меня на разговор.

— На разговор о чем?

— Да все о том же, — закатываю глаза. — У меня с ним ничего нет и не будет.

Мужчина облегченно выдыхает, едва заметно кивая.

— Почему мне не сказала? Я бы тебя отвез.

— А я этого не хотела. Знала, что вы предложите это, и поэтому… Я не хотела с вами сближаться… с тобой, — поджимаю губы, смотря на его, которыми он вновь атакуют мой рот.

И тут и меня окончательно уносит далеко-далеко. Меня даже не пугает, когда мы падаем на кровать и мужчина принимается покрывать поцелуями мою шею, ключицы. Я растворяюсь в ощущениях, прикасаясь к мужчине, который, чтобы ярче ощущать мои прикосновения, срывает рубашку себе через голову.

Я еще никогда не была с мужчиной, но сейчас такое ощущение, что он и правда все это время после смерти жены воздерживался от близости с женщинами. Скорее всего это неправда, конечно, но сейчас мне хочется в это верить.

Не прекращая поцелуев, мужчина ловко щелкает застежку моего бюстгальтера, срывает его с меня и отшвыривает вещь на пол, после чего набрасывается на мою грудь, принимаясь вытворять с ней что-то невероятное. На фоне своих вздохов, я слышу, как он расстегивает ремень, и даже это не вселяет в меня страха, он словно отключен, как, впрочем, и множество других чувств.

Сердце стучит вовсю, когда оторвавшись от меня, мужчина принимается стягивать с меня джинсы, чем я не препятствую, но все привстаю на локтях.

— Погоди… Дверь…

— Я ее закрыл, — пониженным тоном отвечает мужчина, отбрасывая мои джинсы на пол. Снимает с себя брюки, белье, в то время как я стараюсь восстановить дыхание и особо не пялиться. Я боюсь окончательно в него влюбиться. — Иди ко мне, — ставит колено на матрас, поднимает мои ноги и медленно стягивает с меня белые обычные трусики.

Снова накрыв меня собой, мужчина касается пальцами чувствительных мест, заставляя подрагивать и чуть зажиматься. Но он словно всегда знает, что и как нужно сделать, чтобы расслабить меня.

— Т-ш-ш-ш… — шипит, упираясь локтем в постель и дыша мне в губы. — Я тебя не обижу, — касается кончиком своего носа моего. — Расслабься…

Если бы я только могла его остановить, хотя бы словом… я бы это сделала. Не могу. Не хочу.

Хочу другого. Его тепла. Меня ведь так тянет к нему. А что, если ни к кому уже так не потянет? А я хочу это испытать. Хотя бы раз.

Егор тянется к подушкам, берет одну, маленькую и, приподняв мои бедра, подкладывает мне ее под ягодицы. Разводит своим коленом мне ноги и наваливается. Мое тело сотрясает дрожь, но я подавляю ее как могу. Мне гораздо больше приятно, чем тревожно. От предвкушения все тело сводит. Скорее бы уже…

Устроившись между моих ног поудобнее, мужчина заставляет меня прогнуться в спине и болезненно приоткрыть губы. Распирающая боль пронзает словно каждую клеточку моего дрожащего тела. Но я не кричу. Хотя так хочется. Но я лишь немо выражаю свои ощущения, впивая острые ногти в его плечи.

Придавив меня своим телом, он не позволяет мне ни на сантиметр отползти, закрывает мне рот поцелуем, в котором я мгновенно растворяясь, отвлекаясь от боли. Он не двигается. Пережидает эту вспышку, зацеловывая мое лицо и шею. С моих уст срывается тихий стон, когда он начинает двигаться, продолжая ласкать мою шею влажными поцелуями.

Когда мужчина приподнимается, и я чувствую на себе его взгляд — распахиваю глаза. Мы встречаемся глазами, и от этого только острее. Боль перемешивается с чем-то сладким с каждой секундой, с каждым толчком…

Комната наполняется нашими шумными вздохами, чуть поскрипывает кровать, и я готова уже закричать от того неистового темпа, от приближающегося удовольствия.

— Не кричи, — просит меня, чувствуя, что я на грани и, соединив наши ладони и переплетя пальцы, вжимает мои руки в постель, начиная вторгаться в меня глубже, сильнее, доводя меня до того состояния, что в глазах темнеет, а тело становится словно ватным. Внизу живота разливается сладкая истома. Я думала, что приятнее, чем прошлой ночью быть не может. Может…

Мужчина ложится рядом, а я сразу переворачиваюсь на бок, чуть поджимая ноги и пытаясь отдышаться.

Постепенно возвращается все, что было важно до всего этого. Но я все это променяла ради этих минут.