— Ну успокойся, — просит меня ласково в который раз.

— Я нормально…

— Угу, кому ты врешь? Мне? — смотрит притворно скептично. — Своему будущему мужу?

— Кому?.. — часто моргаю.

— Об этом потом, — закрывает тему тут же Егор, поправляя мои локоны на плечах. — Просто выдохни. Вот увидишь, все пройдет хорошо.

— Просто ничему не удивляйся, и если я попрошу тебя уйти, то давай, пожалуйста, так и сделаем. Сразу.

— Конечно. Я же знаю, что ты неважно себя чувствуешь. Мы совсем ненадолго, — кивает.

Двери лифта распахиваются, и я иду к двери. Нажимаю на звонок.

Подозрительно долго не открывают.

Черт, они что, там напились в хлам и спят?

Ну зашибись.

Лишь бы не проснулись тогда сейчас.

Слышу шаги.

Нам открывают дверь.

Я переступаю с ноги на ногу и чуть приоткрываю рот.

Я словно… в прошлое попала. В те времена, когда папа был жив, а мама открывала нам вот эту самую дверь.

Мама хоть и привела себя в порядок, но эта «жизнь», которую она вела последние годы, немного изменила ее в не лучшую сторону.

Она причесалась, в чистой одежде, а из квартиры я не чувствую шлейф перегара. Она точно все проветрила.

— Мама?…

— Ну что ты так смотришь? Да, ты попала в ту квартиру, и я твоя мать, — улыбается мне и переводит взгляд на Егора, которому улыбается шире. — Добрый день. Приятно познакомиться. Я — Тамара Андреевна. Прошу, проходите… — отходит в сторону.

Я прохожу первой, оказываясь в идеально чистой прихожей.

Просто не верю своим глазам.

— Мне тоже приятно познакомиться, — отвечает Егор, закрывая за собой дверь. — Зовите меня Егором.

— Я бы могла сказать, что Мира столько про тебя рассказывала, но… она почти ничего не рассказывала, — косится на меня мама.

— Она у вас не болтливая, — оправдывает меня Егор.

— Это да, слова из нее порой не вытянешь. Ну, пройдемте в гостиную.

Мама приводит меня в комнату, которую я не узнаю.

Это наш зал?

Ну и ну. Когда мама успела поменять обои?

— Присаживайтесь на диван. Я сейчас чай принесу.

— Хорошо, — говорю маме. — А Анатолий здесь? — спрашиваю на всякий случай.

— Нет, его нет. Будет вечером.

Разочарованно выдыхаю. Я надеялась, что она его с концами прогнала. Ну, хотя бы врать не стала.

Правда не представляю, как в такую обстановку вписывается этот чертов Толя. Моя мама почти такая же, как прежде. Неужели, после того как она впервые за долгое время увидела себя такой в зеркале, ей приятно видеть рядом с собой этого алкаша?

Может быть, я поговорю с ней об этом позже. Теперь у меня надежда есть, что мама может вернуться к прежней жизни. Думаю, у меня этой надежды больше, чем у нее самой.

— А ты переживала, — произносит Егор, сжимая мое колено, когда теряем мою маму из виду.

— Я все еще переживаю.

Как на иголках. Еще и возможная беременность заставляет меня нервничать.

— Расслабься. Все хорошо. Мы недолго посидим, и уйдем. Пусть твоя мама уже будет точно уверена, что ты в надежных руках.

— Ты с самого первого взгляда производишь такое впечатление.

— Хм… Что ж, приятно знать, — чуть сильнее сжимает мою ногу и убирает руку.

Мама возвращается к нам с подносом, на котором три чашки с чаем и свежеиспеченный шоколадный торт. Очередной шок! Мама так давно не делала этот торт. После смерти папы ни разу.

Я не представляю, что с ней случилось. Если все это притворство, то… нет, я не хочу так думать. Это неправда. Мама взяла себя в руки. Это видно.

— Итак, — мама смотрит на нас поочередно, останавливается взглядом на Егоре. Она с самого начала явно удивилась, что Егор такой… взрослый. Но папа маму тоже на десять лет старше был, так что думаю на этот счет у нее нет скептизма. — Егор, у вас двое детей, верно?

— Двое, — кивает Егор.

Угу… Вероятно скоро будет трое.

— Девочка и мальчик…

— Верно.

— А что вы их с собой не взяли?

— Они сейчас у бабушки. Моя мама давно их не видела. Они все с нами постоянно. Моя дочь не любит надолго расставаться с Мирой. В следующий раз обязательно захватим их с собой.

— Замечательно. Значит, твои дети Миру принимают. Это хорошо…

— У них нет причин не принимать ее.

— Извини, Егор, а можно мне поинтересоваться, где их мать?

А вот об этом я с ней не говорила. Не имею право я об этом говорить. Да и не думала я, что мама полезет так глубоко. Я ждала, что она про нас, про наши отношения будет расспрашивать.

Тут, очень кстати, оживает смартфон Егора в кармане пиджака. Он торопится его достать, извиниться и выйти для разговора из гостиной.

— Мам, не надо, — почти шепотом произношу. — Это больна тема.

— А что с матерью его детей?

— Она умерла, — вынуждена сказать, иначе ведь снова спросит.

— О, Господи…

— Я думала тебя волнует наше с ним будущее, а не его прошлое.

— Да меня все волнует.

— Честно говоря, я в шоке от тебя… — кошусь на нее.

— Что, отвыкла от меня такой?

— Я надеюсь, что все это перевоплощение не только на этот день.

— Мы с Толей разошлись, — сообщает мне мама совершенно будничным тоном. — Я предложила ему сделать это вместе, изменить нашу жизнь, а он тут же переметнулся к Любке.

— К тете Любе?!

— Ага. Она пьянь похлеще нас вместе взятых.

— Мне… жаль, — хотя совсем не жаль.

— Ерунда, — отмахивается мама. — Я сыта по горло такой жизнью. И вообще я хочу переехать отсюда.

— По-моему, хорошая идея, — улыбаюсь. Начать на новом месте, чтобы ничего не напоминало ни о пережитом горе, ни о темных временах после него.

Егор возвращается в гостиной, и у меня сердце пропускает удар от выражения его лица.

— Мира, мне нужно срочно уехать. Оставайся. Я тебя позже заберу. Тамара Андреевна, прошу прощения.

— Что случилось? — поднимаюсь с дивана и к нему быстро подхожу.

— Надо поехать к матери срочно.

— Что-то с Кирой или Матвеем?!

— Давай я тебе потом…

— Нет, сейчас, Егор! Скажи мне, я же переживаю!

Егор подступает ко мне ближе и, чуть склонившись, произносит тихо:

— Они увидели Нину.

Егор превышает скорость, но у меня сейчас и мысли нет, чтобы ему об этом деликатно сказать.

Мы действительно должны спешить.

Мне страшно представить, что сейчас чувствует Матвей. Для него это большой шок. Потрясение.

Вот он только, казалось бы, успокоился, а теперь снова такой удар. Нина эта… не имела права.

Да, она тетя, но она выглядит точно так же, как его мама. Да и уверена, что Нина эта все в таком свете выставила, что плохой теперь Егор. Но он уже привык был крайним.

За Валентину Петровну тоже очень переживаю. Она уже женщина немолодая, могло плохо стать.

— Егор, все будет хорошо. Ты Матвею все объяснишь и… — начинаю его успокаивать, ведь мы уже почти подъезжаем.

— Я придушу ее собственными руками, — утробно рычит Егор, сосредоточенно смотря на дорогу.

— Егор…

— Как она только посмела, дрянь! — ударяет по рулю, а я вздрагиваю. На меня взгляд кидает. — Извини… Не пугайся. Ты ни при чем…

— Обо мне не волнуйся. Я понимаю твою злость на нее, но пожалуйста… держи себя в руках. Если ты начнешь ей угрожать или что-то делать, то это увидит Матвей, и тогда ты ему ничего не объяснишь. Ты еще раз станешь для него человеком, который плохо поступал… с мамой. Так психология сработает.

— Она ему не мать! Она просто баба, которая захотела устроиться в жизни получше за наш счет. Я с ней спать не стал, так она с детей решила зайти!

— Не злись так… Главное не она, а чтобы с детьми все было в порядке. Если ты с ними все уладишь, то с ней у тебя больше не будет проблем.

Потом она точно отстанет.

— Да… Да, ты права… — выдыхает шумно. — При них я точно с ней ничего не буду делать. Но я этого так не оставлю…

— Наверное, все-таки, надо бы им рассказать…

— Мир, давай сейчас без этого. Надо было, не надо… Что есть, то уже есть. Мне и без чувства вины сейчас паршиво.