Я вздыхаю. Дело в том, что я скучала по нему, и я действительно верю, что он подумал о том, что я сказала.

— И ты не заставишь меня остаться или делать то, что ты говоришь?

Он качает головой.

— Ты вольна видеться со мной так часто или так мало, как захочешь. Только я должен сказать тебе, что не могу полностью остановиться. Мне придется время от времени приходить и наблюдать за тобой на работе или в общественных местах. Я не буду подходить к тебе, и ты не будешь видеть меня, если не захочешь, но я не могу бросить тебя полностью. Мне нужен твой аромат и твоя красота. Это поддерживает меня. Но если ты выслушаешь меня и все равно решишь, что хочешь, чтобы я держался подальше, я буду держаться на расстоянии. Я не сделаю ничего, что могло бы причинить тебе боль, Калли.

Как будто я когда-нибудь собиралась сказать нет. Я позволяю себе самую легкую улыбку.

— Звучит достаточно справедливо.

Рин сияет.

— И ты ответишь на мои сообщения?

Я киваю.

— Тогда я отправлю сообщение, чтобы договориться о времени вручения тебе подарков. Когда тебе будет удобно. Я больше не буду вмешиваться в твой день, — он делает шаг назад и собирается развернуться.

— Рин?

Он замирает.

— Спасибо тебе. За извинения. И за то, что выслушал. Для меня очень много значит, что ты услышал все, что я сказала.

— Конечно, — говорит он мне. — Я нахожу тебя совершенно очаровательной. В тебе нет ничего, что не привлекло бы моего безраздельного внимания.

Он кланяется и выходит из магазина на улицу, оставляя меня почти в обмороке.

Меня определенно уволят. Как я могу работать, когда все, о чем я могу думать, — это милые, искренние слова Рина и тот факт, что я позволила себе согласиться увидеться с ним снова в ближайшее время?

22

Рин

Я с трудом узнаю это беспокойное, неуютное чувство. Я не нервничал годами. Возможно, столетиями. И все же, стоя здесь, на углу, в ожидании Калли, я испытываю все тревоги юного о́ни, который шагнул через портал между мирами, чтобы впервые ощутить вкус человеческого мира.

Когда она появляется между покупателями на оживленной улице, в какой-то момент у меня от ее красоты воздух выбивает из легких. Ее волосы — это золотой солнечный свет, ставший осязаемым, а от того, как подол ее платья танцует над ее великолепными бедрами при ходьбе, у меня текут слюнки.

Я пытаюсь смягчить выражение необузданного голода, который, я знаю, приблизил меня к моей форме о́ни, и концентрируюсь на том, чтобы сохранить свою маску на месте.

Как только она подходит достаточно близко, чтобы услышать меня, я говорю:

— Спасибо, что пришла, — она должна знать, как много для меня значит то, что она дала мне эту возможность. Я этого не заслуживаю.

Я знаю, что сделал вещи, которые напугали и шокировали ее. Я сам ужаснулся, когда понял, что причинил ей боль. Так что, если она не сможет простить меня, я пойму. Она просто так отчаянно нужна мне, и это не имеет ничего общего со старым голодом.

Калли улыбается мне, но не подходит достаточно близко, чтобы я мог поцеловать ее или заключить в объятия. Пока я буду довольствоваться тем, что фиксирую ее тело взглядом.

— Куда мы идем? Признаюсь, мне очень любопытно, что ты собираешься мне показать. Я ненавижу то, как все осталось между нами, — ее улыбка становится грустной, и она отводит взгляд.

Проводила ли она одинокие ночи и дни, скучая по мне так же, как я скучал по ней? У моей Калли мягкое сердце. Возможно, передо мной не такая уж невыполнимая задача, как я думал.

— Пойдем, — я беру ее за руку, и она позволяет это. Я веду ее через улицу к магазину, где подрядчик наполовину поднялся по лестнице снаружи, сдирая краску с окна. Внутри помещения все расчищено, и остались только голые стены и пол.

Калли вопросительно смотрит на меня.

— Это чистый холст. Просто магазин. Ты можешь украсить его так, как тебе нравится. И назвать как хочешь. И, конечно, тебе придется начинать с нуля, создавая свой бренд, но он твой, если ты этого хочешь.

Она прикусывает нижнюю губу, давая понять, что обдумывает мое предложение. Мое сердцебиение учащается. Пока все хорошо. Она еще не отвергла меня.

— Можем ли мы заглянуть внутрь?

Я борюсь с желанием торжествующе зарычать. Вместо этого я достаю ключ из кармана и открываю дверь, кивнув маляру, который останавливается, чтобы мы могли безопасно пройти. Когда мы заходим внутрь, Калли сразу начинает оглядываться. Я разочарован тем, что она не держит меня за руку, но отступаю и наслаждаюсь тем, как она заглядывает в каждый уголок. Мягкое, задумчивое выражение появляется в ее прекрасных чертах.

— Расположение идеальное. Между Sprank и Allure Отличное место, как раз подходит для моих идей.

Я улыбаюсь.

— Я правильно выбрал?

Она кивает.

— Что там сзади? — она указывает на заднюю стену, где перегородка отделяет несколько дополнительных помещений.

— Позволь мне показать тебе, — мы заходим в первое помещение — примерочные, оставшиеся с тех пор, как магазин был переоборудован под магазин одежды. Я попросил строителей оставить их на случай, если Калли захочет их сохранить. В конце короткого коридора дверь в кладовую и небольшой офис, где, надеюсь, хватит места для швейной машинки Калли.

Она улыбается мне.

— Это идеально!

Я останавливаю ее, когда она подходит, чтобы броситься в мои объятия. Есть еще кое-что. Прочищая горло, я использую магию, чтобы призвать это к себе, наблюдая за лицом Калли, когда в моей руке появляется маска.

— У меня есть для тебя еще один подарок. Хотя, возможно, он требует некоторого объяснения.

Она смотрит на деревянный предмет в моих руках, и мне интересно, о чем она думает. Ее лицо спокойно, но в нем нет того радостного сияния, что было раньше. Когда она узнает, что я предлагаю, я надеюсь, ей будет приятно. Все, что я могу сделать, это предложить это ей и позволить ей выбирать. Я не совершу ошибку, снова принуждая ее.

— Это для тебя, если ты примешь это.

Она осторожно берет маску из моих рук, и я мгновенно это чувствую. Я жесткий, хрупкий и такой, такой слабый. Моя человеческая кожа тускнеет, оставляя меня обнаженным в моей демонической форме. Я никогда раньше добровольно не отдавал свою маску никому другому. Чувствую себя не совсем комфортно, хотя я бы доверил Калли свою жизнь, свою душу. Я доверил. Удерживая мою маску, она имеет власть покончить со мной, если пожелает этого.

— Что это? — спрашивает она. — Я узнаю это по твоей квартире. Я думала, это просто произведение искусства. Сувенир. Но ведь это не так, не так ли?

Я качаю головой.

— Это моя маска, моя сила.

Ее глаза расширяются.

— Тогда твоя магия…?

— Находится под твоим контролем. Я даже не могу спрятаться, пока ты держишь мою маску.

— О, Рин, — ее голос срывается, а руки, сжимающие маску, дрожат.

Ей не нужен мой подарок. Я ей не нужен. Мое сердце падает на голый пол кладовки, и я опускаю голову.

— Если тебе не нравится, ты не обязана это оставлять.

— Рин, это идеально. Это именно то, что мне нужно было услышать, — она приподнимается на цыпочки, чтобы обнять меня за шею и поцеловать в щеку. Я так ошеломлен, что даже не успеваю обнять ее, прежде чем она отступает.

— Но я не могу оставить это себе, — она протягивает мне маску.

Я беру ее онемевшими пальцами. Я только начал чувствовать себя лучше. Все еще шокирующе слаб и выведен из равновесия, но в моем сердце начала формироваться надежда. Даже возвращение моей маски не восстановило меня. Я моргаю, глядя на нее.

— Ты не можешь?

Она качает головой и улыбается.

— Я не могу. Потому что ты мне нравишься таким, какой ты есть. Я не хочу контролировать тебя или изменять. Я просто тоже не хочу, чтобы ты меня контролировал, — ее улыбка превращается в легкую ухмылку, и она добавляет: — За исключением постели. Тогда я не так уж сильно возражаю.