— Тут существует две главные причины, товарищ Сталин, — как и подобает хорошо подготовившемуся к уроку ученику, принялся «держать ответ у доски» Геркан. — Во-первых, снаряд для такого патрона выйдет тяжеловатым. Стрелять им сверху вниз или же в горизонтальной плоскости — более чем приемлемо. Потому и предлагали её ставить на самолеты, включая новейшие истребители. А вот стрелять вверх куда лучше втрое более легкой пулей, которая сможет достать самолет на высоте в полтора километра и даже чуть выше, тогда как 23-мм снаряд и до километра не дотянется. Во-вторых же, наша сегодняшняя потребность в подобных зенитных средствах и патронах к ним такова, что для создания необходимого количества снарядов потребуется свыше 5000 тонн взрывчатки типа гексоген, ибо менее мощная окажется вовсе неэффективной в столь малом количестве, что помещается внутрь такого снаряда. А это, если верить доступным мне статистическим данным, всё что сможет произвести СССР в течение 5 лет. Вот и выходит, что ежели мы крепко возьмемся за усиление своего армейского ПВО именно пушками, то, и авиация, и ряд других родов войск, останутся вовсе без боеприпасов.

— Логичное замечание, — наконец оставив плечо Шахурина в покое, Сталин достал из появившейся в его руке пачки папиросу и принялся раскуривать её, всё так же продолжая стоять за обтекающими потом спинами «чиновниками» авиационной промышленности. — И товарищ Дегтярёв с товарищем Шпагиным умеют создавать достойное оружие. Это нам хорошо известно. Так почему же товарищи из наркомата авиационной промышленности, товарищи из наркомата вооружения и товарищи из ГАУ не желают видеть новое творение этих двух замечательных конструкторов на вооружении нашей армии, авиации и флота? А? — закончив прикуривать, испытующе воззрился он на Геркана.

— Не могу утверждать с полной уверенностью. Но полагаю, что товарищи очень сильно ратуют за авиацию и потому опасаются потерять часть производственных мощностей авиационного вооружения. Ведь, пока на заводах изготавливают пушки и пулеметы уместные лишь на самолетах, ни у кого из них не будет болеть голова по поводу выполнения авиационного плана. — С трудом сдержавшись от пожатия плечами или же разведения руками, выдал своё предположение Александр. — В случае же разворачивания производства универсальных пулеметов и пушек, одинаково годных всем, не менее половины подобной продукции непременно начнут забирать себе сухопутные войска и флот. Стало быть, начнет трещать по швам план по сдаче самолетов и кто-то в этом будет виноват. А быть виноватым не желает никто.

— Как и вы, товарищ Геркан, не желаете быть виноватым в срыве плана обеспечения войск самоходными установками ПВО. Верно? — хитро улыбнулся в усы Сталин, как бы разгадавший иезуитский план «танкиста». Хотя для знающих людей там и так всё плавало на поверхности.

— Как и я не желаю, товарищ Сталин, — повинно склонил голову «раскрытый краском». — Потому и предлагаю подобный компромисс, который окажется, пусть не самым выгодным для всех, но позволит решить имеющиеся проблемы, как с острой нехваткой зенитного прикрытия сухопутных войск, так и описанной мною слабости нынешнего авиационного вооружения.

— Хитрый ты, товарищ Геркан. Ой, хитрый, — прищурившись, покачал головой Иосиф Виссарионович и, дымя папиросой, отправился обратно в сторону своего кресла.

[1] Ту-2 — советский фронтовой бомбардировщик времен ВОВ разработки «Туполевской шарашки».

[2] И-189 — это АИ версия уменьшенного в размерах реального И-185, который создавался под более крупный и широкий мотор М-71.

[3] И-21 — это АИ версия существовавшего в реальности МиГ-9Е.

[4] ЛаГГ-5 — это АИ аналог реального Ла-5.

[5] Алексей Иванович Шахурин — Народный комиссар авиационной промышленности СССР.

— Бам! — отозвалась звонким выстрелом 45-мм противотанковая пушка, и на бортовой броне стоящей в поле самоходки StuG-III расцвел всплеск стальных искр от разлетевшегося на куски снаряда. Наводчик оказался мастером своего дела и на дистанции в километр чётко положил снаряд в указанную цель.

Беда, связанная с отбраковкой огромного количества бронебойных снарядов натолкнула Геркана на одну интересную мысль, которую тот и поспешил, сперва записать в свой блокнот, а после протолкнуть её реализацию в войсках. Практические занятия противотанкистам всё равно требовались во всё возрастающих масштабах, а тут вдруг под рукой оказалось под полмиллиона не годных для применения в бою, но очень годных для проведения учебных стрельб унитаров. Казалось бы — много! Аж пятьсот тысяч штук! Но, учитывая наличие в войсках свыше 15 тысяч сорокапяток, на каждое орудие выходило всего чуть более 30 патронов. А если вдобавок делить по месяцам, и вовсе курам на смех получалось — по 3 выстрела в месяц на пушку.

В результате, вместо того, чтобы тратить время и средства на их разборку, против чего ну очень сильно выступал наркомат боеприпасов, было оперативно решено потратить их таким вот образом — расстреливая на полигоне корпуса разукомплектованных и списанных боевых машин. В число которых к середине лета 1942 года добавились и «распотрошённые останки» некоторой немецкой бронетехники.

Уж больно сильно промышленники обрадовались возможности открутить себе от поставленных еще весной в СССР германских танков, самоходок и броневиков те или иные интересующие их детали, да устройства. Как результат, не менее десятка единиц зарубежной бронетехники оказались вовсе раздеты догола, что и определило их дальнейшую судьбу становления мишенями.

— Хороший выстрел, — прокомментировал стоявший тут же Александр, отнимая от глаз бинокль. — А теперь давайте кондиционным снарядом. — И, не обращая внимания на посыпавшиеся со стороны командира орудия приказы, вновь поймал в оптику силуэт стоявшей на удалении в километр приземистой самоходки. — Вот ведь, незаметная какая, — пробормотал он себе под нос, отмечая, что на таком удалении и в силу действия эффекта экрана местности, при котором за счёт естественного искривления земной поверхности часть высоты мишени скрадывалась, ему была видна лишь рубка немецкой машины.

— Выстрел! — наконец, прокричали сбоку, и противотанковое орудие вновь отозвалось характерным тявком. Для рыка или рева калибр у неё всё же был маловат.

— Отменно! — похвалил Геркан меткость наводчика, наблюдая при этом рикошет от бортовой наклонной брони StuG-III. Да, если на своих танках немцы всё еще применяли сплошной «кубизм», то рубка данного штурмового орудия уже могла похвастать расположением многих граней под углами. — Ещё раз!

— Выстрел! — вновь раздался выкрик командира орудия, и на этот раз снаряд не ушел рикошетом, но и не пробил 30-мм бортовой брони самоходки, как показал последовавший осмотр.

Да, увы, но модель сорокапятки образца 1937 года при условии применения кондиционного бронебойного снаряда могла бы вскрыть такую защиту на дистанции не более 800–850 метров. Лобовую же броню обстреливаемой САУ толщиной в 50-мм самая массовая противотанковая пушка РККА не брала даже в упор. Очень уж катастрофически падала её эффективность при встрече с броневой преградой в 40-мм и более.

— Теперь по той же мишени из новой пушки и усиленным патроном! — дождавшись результатов визуальной проверки, отдал приказ Александр, имея в виду модель М-42, с в полтора раза более длинным стволом, которую, вот смех-то, он смог протащить на вооружение армии опять же лишь в 1942 году. Хотя создали её еще в 39-ом не без его непосредственного участия.

Вообще, имелись у него надежды, что в конечном итоге Красной армии выйдет вовсе отказаться от легких ПТО в пользу гораздо более солидных и мощных трехдюймовок. Однако вместе с постановкой на вооружение всё новой техники, всё новых тягачей, всё новых пушек, росло и число развертываемых дивизий. Отчего избавиться от гужевого транспорта в стрелковых частях и соединениях не представлялось возможным совершенно. Не менее половины всей советской артиллерии до сих пор тягали лошадки, которым вес орудия был сильно важен. Так весь взвод из двух 45-мм пушек со всеми их зарядными ящиками и прочим имуществом перемещало столько же коняшек, сколько требовалось для передвижения всего одной Ф-22. В общем, пришлось искать очередные компромиссы и в который уже раз доказывать правильность подобного поступка другим. Заодно протаскивая на вооружение новую, солидно облегченную, 76-мм полковую пушку, выполненную на том же лафете. И, в отличие от той же ОБ-25[1], что появилась в войсках РККА в 1943 году, как то помнил Геркан, эта новая полковушка имела уже полуавтоматический затвор. А разработка к ней кумулятивного снаряда, давало таковому орудию еще и превосходные противотанковые свойства. Впрочем, как и только-только принятой на вооружение ДРП-1 — 76-мм динамо-реактивной пушке.