— Как, Александр Морициевич? Вы меня уже успели позабыть? Или же два года заключения столь сильно преобразили мой образ? — даже несколько опешил профессор Заславский от заданного будущим руководителем вопроса. Да и вообще, не так он себе представлял встречу с человеком, по протекции которого его якобы и перевели из лагерного барака в новое, заметно более комфортное место отсидки — в «Кресты». Как минимум, он полагал, что «благодетель» точно знал, кого к себе «призывает». А тут вдруг такое!
— Не переживайте. Загвоздка не в вас, — Геркан постарался натянуть максимально дружелюбную улыбку на лицо. — Дело в том, что я успел позабыть практически всех. Получил недавно травму головы, а вместе с ней заработал амнезию, — выдал он рассказываемую всем легенду, чтобы не проболтаться о «Божьем промысле», что в свою очередь поставило бы крест на всех его планах и начинаниях. Причем не православный крест, как бы в благословление начинанию, а тот который буквой «Х». С Богом и истинно верующими у советской власти разговор ныне был короткий. Не ставили таких во главе даже тюремных КБ. — Так что последние лет десять для меня, считайте, вовсе не существовали. Как и все те, с кем я имел возможность работать, или же просто общался в указанный период.
— Эка вас, батенька, угораздило, — покачал головой вновь прибывший, с каким-то даже сожалением рассматривая старого знакомого. Видать подумал, полагаясь на личный негативный опыт, что травму головы тому нанесли как раз в стенах одного из заведений НКВД. Но развивать эту тему, естественно, не стал. Не в том положении они оба находились, чтобы открыто начать хаять своих тюремщиков, находясь при этом в их владениях и полной власти. — В таком случае, позвольте мне сызнова представиться. Владимир Иванович Заславский. Бывший военинженер 1-го ранга РККА; бывший начальник кафедры танков и тракторов Военной академии механизации и моторизации имени товарища Сталина; ваш бывший коллега по проектированию танка Т-24 и ваш же бывший преподаватель. Единственное, пожалуй, к чему я могу не применять слова «бывший» — так это к авторству учебного пособия по конструкции и расчету танков. — Его, как и многих прочих технических специалистов, ждала бы неминуемая смерть в застенках чекистов, если бы в своё время Александр не предоставил Сталину информацию о желании внешних врагов лишить страну «мозгов», руками продавшихся им предателей в рядах НКВД. Тогда Иосиф Виссарионович много думал на сей счет и в конечном итоге отдал лично Ягоде секретный приказ расстреливать таких специалистов лишь по бумагам. Самих же арестантов предписывалось отправлять куда-нибудь подальше в лагеря, где их никто не знал и не достанет, коли начнет охотиться целенаправленно за инженерами страны Советов. Кто-то в этих лагерях всё же погибал от слишком тяжкого труда или болезней. Но многие уцелели. И Заславский являлся как раз одним из таких «счастливчиков».
— Приятно вновь познакомиться, — протянул тому правую руку Александр. — Надеюсь, что между нами прежде не имелось каких-либо недопониманий, которые могут помешать нам в будущем тесном сотрудничестве?
— Можете не беспокоиться на сей счет, — ответив на рукопожатие, отмахнулся левой рукой профессор. — Ничего такого, о чём стоило бы вспоминать, не происходило. Было дело, мы не сходились во взглядах при проектировании Т-24. Но, то всё рабочие моменты, которые не в счет. А так мы с вами не больно-то и часто встречались. Вы всё больше занимались практикой, а я же являлся больше теоретиком.
— Зато теперь, полагаю, сможем наверстать упущенное время, — на сей раз улыбка у Александра вышла горькой. — Поскольку видеться будем каждый день, пусть и не по собственной воле. И не просто видеться, а спорить и доказывать друг другу каждый свою точку зрения.
— Хм. Скажу честно, заинтриговали, — слегка искривил свой рот в точно такой же горькой улыбке Заславский. — Чем же мы тут с вами будем заниматься? — Ему, понятное дело, при перевозке никто ничего не сказал. Ибо не было положено! Зато сейчас явно настал момент, когда он, наконец, поймет, куда именно его доставили. Точнее, не столько куда, сколько зачем.
— Танками, Владимир Иванович. Здесь мы с вами будем заниматься танками, — совершенно честно ответил Геркан, поскольку вздумай он ляпнуть что-то вроде — «пытаться спасти мир от коричневой чумы», то, скорее всего, оказался бы не понят теми, кто за ними всеми неотрывно следил. Не понят со всеми вытекающими из этого негативными последствиями. Чего хотелось бы избежать. — Танками и средствами борьбы с ними, поскольку нынешний костяк собираемого под моим руководством КБ пока что составляют инженеры по артиллерийскому ведомству. Большей частью с «Большевика». Но есть кое-кто и с 8-го завода. Чем также следует воспользоваться, раз уж подвернулась такая оказия. — Сразу после недавнего ареста, как брата «врага народа», к ним, в «Кресты», уже доставили Михаила Юрьевича Цирульникова[1], будущего создателя 45-мм противотанковой пушки М-42, должной стать пределом развития сорокапятки, а также новой 76-мм полковой пушки ОБ-25, принятой на вооружение в 1943 году. Потому не было ничего удивительного в том, что, раз уж так легли карты, владеющий знаниями о грядущем Геркан пожелал, и самому «возвыситься» на более раннем осуществлении данных проектов, и своим будущим подчиненным помочь поскорее выйти на свободу за такие-то достижения, и армии дать те системы вооружения, что окажутся куда более полезными в самом начале Великой Отечественной Войны, нежели в её середине. Та же М-42 вполне себе могла пробивать 50-мм лобовую броню немецких танков и самоходок на дистанциях вплоть до 1000 метров, тогда как нынешнее поколение 45-мм пушек на это было не способно даже при стрельбе практически в упор. Тут, конечно, имелась немалая зависимость от качества изготовления бронебойного снаряда, не говоря уже о его типе. Но всё равно куда лучше было встретить противника с легким и мобильным противотанковым орудием, действительно способным бороться со всеми бронированными машинами противника на приемлемых дистанциях боя, нежели вновь нести огромные потери из-за неспособности ПТО выполнить свою функцию. А что касалось качества снарядов. То этим Александр тоже вскоре собирался озаботиться. Ведь для той же новой полковушки в качестве противотанкового подходил лишь кумулятивный боеприпас, делать для неё бронебой вовсе не имело никакого смысла из-за слишком малого порохового заряда самого снаряда.
— А танками, простите, мы будем заниматься вдвоём? — аж приподнял в удивлении брови профессор, поскольку в его глазах подобное высказывание выглядело в высшей степени самонадеянным и даже самоубийственным — ведь в СССР за невыполнение взятых на себя обязательств было принято карать. Естественно, карать лишь тех, кто не имел действительно надежной защиты на самом-самом верху. У арестантов же такой защиты точно не могло иметься априори.
— Очень надеюсь, что нет. Может я и потерял память, но не потерял разум. И потому прекрасно осознаю, что нам необходимо полноценное конструкторское бюро с двумя десятками инженеров разных направлений, не меньшим, а то и большим количеством чертежников. Ну и технологи с расчетчиками потребуются конечно! Куда уж без них! — оправдал Геркан изначальные надежды Заславского, показав, что дружит с головой, не смотря на все её потрясения и сотрясения. — Но, то дело будущего. Не сильно далекого, но будущего. Когда еще нам смогут подыскать необходимых специалистов! Пока же мы и вдвоем неплохо справимся, как я полагаю. Вы ведь у нас специалист по расчету бронекорпусов и трансмиссий? А это как раз самое то, что нам сейчас необходимо! Будем с вами повышать обороноспособность страны и надеяться, что вскорости обоим данная работа зачтется.
— Хотелось бы верить в лучшее, — согласно закивал профессор, которому больше ничего и не оставалось. — Но что именно вы желаете делать, если полагаете, что хватит нас двоих? Мне, честно говоря, ничего разумного в голову не приходит.
— О! Мы спроектируем дополнительные латы для Т-26! Броневую экранировку для самого массового танка РККА, которая ему, насколько я смог понять, крайне необходима! — в своей работе Александр собирался идти по пути наименьшего сопротивления, чтобы добиться наибольшего и наискорейшего результата при вложении минимальных временных ресурсов и минимальных же материальных затратах. Да, он уже успел ознакомиться с характеристиками всей бронетехники РККА. И понял, что та несколько отличается от памятной ему по событиям открывшегося будущего. Но отличается не столь критично, чтобы к ней не оказалось возможным применить уже знакомые ему подходы. Прекрасно зная, что Т-26, в силу слабости бронирования, будут уничтожаться в огромных количествах, и финнами, и немцами, он решил несколько опередить время и постараться максимально усилить основной танк РККА. Дабы не было больше разброда и шатания в различных вариантах дополнительного бронирования данных машин, следовало создать один общий проект такового «доспеха» для них всех. И даже более того! Следовало доработать общевойсковой танк так, чтобы он не выходил из строя уже спустя сотню километров пути из-за чрезмерно возросшего веса. Благо конструкция его корпуса и башни оставалась неизменной вплоть до нынешнего года, когда в производство запустили вариант с наклонной бортовой броней и конической башней. То есть подавляющее большинство машины вполне себе могли быть охвачены при реализации его задумки.
