Это было эпичное столкновение двух, нет, не титанов, но очень-очень упорных гномов, ни один из которых не желал уступать, точно зная, что от этого напрямую зависит его личный успех. Яковлев в своем стремлении отжать завод дошёл аж до самого Сталина, пытаясь убедить «вождя», что без того никак не выйдет насытить ВВС РККА новейшими боевыми машинами. Естественно, машинами разработки именно его КБ — истребителями Як-1 и бомбардировщиками Як-4[4], для которых только в 1941 году требовалось подать на производство свыше 4000 двигателей М-105. С чем один лишь Рыбинский моторостроительный завод №26 справиться никак не мог, учитывая необходимость делиться этими же моторами с бомбардировщиками типов СБ-2[5] и СБ-РК[6]. Дошёл, но оказался неприятно удивлен тем фактом, что получил в ответ категорическое — «Нет!». Это уже Александр, ещё когда летом на пару с Берией докладывал главе СССР о новом послании Харона, заранее подстелил себе соломки, под шумок красочно расписав, как нужды армии с народным хозяйством в мощных автомобильных дизельных двигателях, потребных для новейшей техники, так и открыл тому глаза на часть интриг самого Яковлева, активно пользующегося своим служебным положением в деле конкуренции с прочими авиаконструкторами.
Так вдруг выяснилось, что Як-1 был принят на вооружение в обход всех правил — задолго до завершения всех положенных государственных испытаний, поскольку первый опытный образец машины банально разбился в аварии, погубив при этом пилота, а другого в наличии не имелось. Про Як-4 и его предшественника с менее мощными моторами — Як-2, в частях вовсе отзывались исключительно нецензурной бранью, поскольку, и машина была с норовом в силу определенных конструкторских решений, и делали её впопыхах, стараясь как можно быстрее насытить ими авиаполки, что самым пагубным образом сказалось на качестве выделки. Летать на них банально боялись после целой серии катастроф.
При этом ничуть не худшие, а зачастую даже много лучшие летные характеристики демонстрировали «вылизанный до совершенства» Поликарповым И-211 — потомок И-200 с мотором М-82; простой и дешевый в изготовлении деревянный ЛаГГ-5 — потомок И-301 опять же с мотором М-82; и выглядящий грозным даже внешне двухдвигательный дальний истребитель Та-3, продемонстрировавший со всё теми же М-82 более высокие скоростные характеристики, чем имелись у легкого Як-1. Как после такого Яковлев вообще удержался на своём посту — для Геркана оставалось загадкой. Но вновь лезть в этот осиный рой и далее, он не горел желанием совершенно. Своих, приземленных, проблем имелось в достатке. Хотя с запуском в серийное производство МД-23 таковых обещало стать сильно меньше.
— Да, рычит утробно! — расцвел в ничуть не меньшей улыбке «крестный отец» вообще всех советских серийных танков и бронемашин — подполковник Кульчицкий, являвшийся начальником 1-го отдела НИАБТ полигона АБТУ РККА. Тот самый Евгений Анатольевич Кульчицкий, с которым сам Геркан давным-давно, в начале 30-х годов, «соревновался» в показе танков высшему руководству страны. — Но едет, не скажу что шибко резво. Заметно, что проскальзывает и буксует.
— Так ведь чудес не бывает! — усмехнулся в ответ Александр, незаметно скрестив пальцы на правой руке. — Это же тебе не Т-34, который своим весом и широкими гусеницами вовсе способен прокладывать новые дороги для идущей вслед за ним техники. Это же, считай, полноприводной грузовик, только чуть более проходимый. Ты ведь не возьмешься утверждать, что тот же армейский ЗИС-32 спокойно тут проедет?
— Нет, конечно. Не возьмусь, — вынужден был согласиться с таким доводом «главный сухопутный испытатель Красной армии», поскольку снежная перина толщиной под 40–50 сантиметров являлась непроходимым препятствием для любой колесной техники, и могла преодолеваться исключительно танками. Тогда как ныне попавшая к нему в руки машина, пусть и ревела, но ползла вперед, являясь танком лишь наполовину. — И скажу тебе честно, Саша, этот экземпляр пока что показывает себя на порядок лучше всех тех полугусеничных образцов, которые мне доводилось испытывать прежде. — Он хоть и был в курсе, что его собеседник страдает частичной потерей памяти, сам был знаком с Герканом очень хорошо, отчего и позволял себе простецкое обращение, как со своим. А тот и не был против. — Сразу видно, что при его создании учли ошибки всех предшественников! Вот только одного я понять не могу. Ты зачем её сразу этакой бандурой нагрузил? — махнул рукой себе за спину оторвавшийся на секунду от управления подполковник. — Там ведь больше тонны веса! С чего посчитал лишним прогнать поначалу пустое шасси?
— Не только наших авиаконструкторов поджимает время, — только и смог что сказать в своё оправдание Александр. — Мне, конечно, понятно, что ты сделаешь всё возможное, дабы выловить все имеющиеся у этой машины болячки, — похлопал он по броне кабины. — И потом нам это придется месяцами исправлять, прежде чем запускать её в серию. Но параллельно будем и зенитную установку улучшать. А то, сам знаешь, туго у нас с ПВО в войсках.
Вместе с М-3 Александр счёл крайне необходимым делом внедрить в РККА советский аналог счетверенной зенитной установки М-45 Quadmount — а именно ЗПУ-4. Но с чисто механическим приводом и вооруженную не пулеметами КПВ, которых еще и не существовало вовсе, а дегтяревыми под тот же патрон 14,5×114-мм. Этот пулемет, как и проходящая ныне тесты боевая машина, являлся одним из звеньев очередной унификации вооружения и боеприпасов РККА, которую счёл необходимым осуществить Геркан по той простой причине, что это было более чем осуществимо с технической точки зрения, сулило достойным и относительно скорым результатом, а также выглядело адекватно, что ли.
Увы, беда пришла от тех, на кого он возлагал немалые надежды в этом деле. Тот же Поликарпов аж скривился, словно целиком съел лимон, стоило ему только услышать о предложении краскома по монтажу на его получившийся великолепным И-211 двух 23-мм пушек Дегтярева вместо крупнокалиберных пулеметов БС. И, лишь расспросив авиаконструктора более подробно на сей счет, Александр с удивлением узнал, что авиаторы, и в НКАП, и строевые летчики, ну очень сильно опасались синхронных пушек. Прямо очень сильно! Вплоть до нежелания вовсе их иметь!
Причина сего страха заключалась в том, что не единожды в боях случался отказ синхронизатора, и летчик сам себе отстреливал пропеллер. Хотя куда чаще пилоты всё же возвращались на аэродром, но с покусанными своими же пулями лопастями. Но, то ведь были пули винтовочного калибра, а не здоровенный снаряд, который, даже не взорвавшись, мог мигом отбить всю лопасть разом за счет своих размеров и массы!
В общем, еще и тут предстояло вести бой за внедрение в ВВС не только мощного, но и приемлемого для самолетов вооружения. А то, как он помнил, 23-мм пушки ВЯ, вдобавок требовавшие для своего монтажа особые демпфирующие тяжеленные лафеты, подобно воздушному тормозу приостанавливали самолет при открытии из них огня. То есть являлись чрезмерными для авиации грядущей войны из-за слишком мощного заряда в гильзе. Но вот сам 23-мм снаряд, смонтированный в гильзу от крупнокалиберного патрона, давал весьма удобоваримый унитар, к которому пришли лишь во второй половине той войны, о ходе которой у краскома имелись данные. Так отчего же не было поправить всё сейчас, пока не стало слишком поздно? Сказано — сделано!
Таким образом началась его очередная эпопея с авиаторами, а также состоялось знакомство с очень интересным ленинградским ОКБ-43, где с превеликим удовольствием взялись за расчеты зенитного станка для четверки пулеметов, а также ухватились обеими руками за заказ проекта простейшей динамореактивной пушки под 76-мм выстрел. Ведь когда поддержанный Тухачевским Курчевский принялся давить своих конкурентов в этой сфере, он обломал зубы лишь о них — о тех, кто ныне трудился в данном ОКБ. Отчего они создавали свои ДРП вплоть до «свержения маршала». Правда и тут народ свернул немного не туда, уйдя в какие-то эмпирии с автоматическими безоткатками. Но ныне отыскавший их Геркан вернул «заблудших праведников» обратно на путь истинный, поведав им о своём желании заполучить на руки ДРП с легким разгруженным стволом, каким путем пошли американцы и оказались правы.
