***

Микола проснулся в холодном поту едва забрезжил рассвет. Он окликнул Зойку, но в небольшом домишке была тишина.

Мужик свесил ноги с топчана, стопы почувствовали прохладу земли.

– Зойка, приняси батьке воды, – крикнул Микола громче.

Ответом ему была тишина.

Тогда он рывком поднялся, подпоясался, и потопал к льняному полотну, что закрывала часть большой комнаты. Вышивка напомнила мужику о жене, что пропала.

– Да что жеж эта, как же я жеж один буду, – шептал себе под нос Микола.

Рывком мужик сдирает ткань, чтобы в следующую секунду взвыть. Маленькая кроватка была пуста, небольшая вышитая еще жинкой простынка была смята,

– Святая Либяда, за что? За что гнявишься на меня? Почему голову набекрень сворачиваешь?, – кричал мужик.

Он упал на колени с горя, уткнулся в подушку дочери, что до сих пор пахла его маленькой.

Солнце уже высоко поднялось, скотина волала с голоду, но Миколе было плевать. Плевать на все.

На улице у окна, что выходило к сельской дороге, послышалось бряцание металла, и мерный топот ног.

Громкий стук в дверь вывел мужика из оцепенения, он на деревянных ногах подошел, снял толстый металлический засов, и приоткрыл дверь.

– Ты чего это, прятаешься, смерд, – сурово проговорил стражник, – Его мэршество напоминает, чтобы завтра к утру ты отправил значит-ца к нему дочу свою.

Его напарник для верности побряцал ржавеющим доспехом, и поудобнее положил руку на ножны с клинком.

– Да-а-а-а, естестна, все будет, доцю отправлю, как и обещался, – выдавил из себя Микола.

– То-то, а подушный налог уплачен уже?, – с хитрецой проговорил стражник, – А то знаем мы вас эдаких хмырей. Сами от пуза жрете, а господину деньги не даете значи-ца.

– Все-е-е-е уплачено уже, милсдари, – жалобно проговорил мужик.

Стражники довольно улыбнулись, кивнули друг другу. Не говоря больше ни слова, развернулись, и направились к выходу из усадьбы.

Микола судорожно закрыл дверь, чтобы в следующую секунды обхватить голову руками. Удаляющиеся стражники не слышали завывания вперемешку с рыданием. А скотина продолжала волать, чтобы ее покормили.

***

– Ты лицемер, наглый, лживый лицемер. Думаешь, сможешь оставаться добрячком в мире, который день ото дня скатывается в пучину Бездны?

– Чтоо-о-о-о!, – прокричал я, судорожно подскакивая в земляной пещере, – К-к-к-кто здесь?

Остатки сна смахнуло, как рукой, по лбу стекал холодный пот, что, впрочем, разбивался о скалы запекшейся детской и тварной крови. Да, я так и не нашел способа почистить свое тело перед тем, как увалиться спать, но сил откровенно тогда не было.

– Кто это был?, – пронеслость в голове, – Неужели я медленно сам начинаю сходить с ума? Или меня кто-то старательно обрабатывает?

В горле пересохло, а воды под рукой не было. Настолько, что даже руки помыть нечем. Я уже молчу про еду. Нужно было пробираться в город, и там что-то утащить.

С этими мыслями я вылез из пещеры, и в лесу уже сильно потемнело – вечерело. До наступления темноты был еще часок, который решил потратить на обработку когтей, точнее, превращение их в более удобные инструменты для смертоубийства.

Для начала просто решил срезал кинжалом остатки мяса и шкуры там, где когти крепились к лапе. Взял один из первых готовых, и с силой метнул в земляную стену. Импровизированный снаряд легко пробил бурую цель – новое оружие найдено!

За работой время пролетело быстро. Наскоро из остатков ткани в рюкзаке сделал себе небольшую перевязь, куда вложил свое новое метательное оружие. Был риск просто во время бега потерять когти, но швейной машинки или хорошего кожевенника у меня под рукой не было.

– Ну что, нужно поскорее разобраться с этим свертком Люмии, и мстить бандитам, – прошептал себе под нос я, выходя из пещеры.

Забавно, что это место стало вчера средоточием детских страданий, животного наслаждения... и комнатой отдыха для меня. Наверное, в своей земной жизни я бы ни за что не согласился спать на кровати или диване, на которых умер человек. А тут…

В лесу было уже темно, хоть глаз выколи… но не мой, потому что ночное зрение просто роляло.

Бодрой походкой, особо никого не таясь, шел к опушке, чтобы потом через засеянные поля добраться до сельского домика. Возможно, там найдется хоть какая-то еда и вода.

Как только вышел на более открытое пространство, прижух и стал двигаться заметно медленнее, еще и рюкзак то и дело неприятно бил по пятой точке. Заветный домик показался, а слева от него был небольшой сарай, откуда слышался натужный рев.

– Хмм, там, наверное, крестьяне держат скотину. Может, вода имеется, пусть и техническая, – подумал я, решив обследовать постройку.

Источников света нигде поблизости не было, поэтому быстро проскочил в полуоткрытую дверь. Под крышей меня встретили огромные белки глаз животного, внешне похожего на корову. Только рога у него были не только в привычных глазу местах, а еще на подбородке, спине и даже ногах. Эдакий еж, который, судя по болтающемуся вымени, давал молоко (или как оно называется в этом мире). Мне не очень хотелось касаться выпирающих рогов, но стоило рискнуть ради… бадьи с водой.

Да-да, посреди хлева стояла большая емкость с мутной водой. Конечно, ни о какой чистоте или гигеничности не шло и речи, но это явно лучше, чем засохшая кровь на теле.

Поэтому я аккуратно прислонил рюкзак у входа в хлев, запихнул туда же клинок, и аккуратно приблизился к бадье.

– Охххх, наверное, первый раз в этом мире я по-настоящему купаюсь, – расслабленно бурчал я, – От меня небось воняло на километр, и местные хищники просто боялись подохнуть от такого стойкого аромата.

Прохладная вода приятно остужала тело и разум, что пытался понять – что делать дальше и кто я вообще такой в этом мире. Мозг или сознание явно принадлежали человеку, изнеженному цивилизацией и годами мирной жизни. Но я был помещен в тело бесжалостного существа, что привыкло грабить, насиловать и убивать.

– Может, это не мир вокруг ненормальный, а просто я хватаюсь за человечность, которой здесь просто нет?, – вдруг пронзила мой разум мысль.

А ведь и правда, за все время жизни тут я не встретил ни одного доброго существа. Люмия не в счет, уверен, что у нее есть какие-то свои планы на сверток. Шэк… он был слишком странным и загадочным. У таких типов могут быть мудренные слова, и целый Ашан скелетов в шкафу. Так…может здесь норма жизни вот такая?

От размышлений о жизни паскудной меня отвлек шум на улице. Я только начал активно соскребать с себя запекшуюяся кровь и грязь, как на пороге показался сгорбленный в три погибели мужик, что совершенно не обратил внимание на рюкзак и, волоча ноги по полу, прошел в дальний угол комнаты. Там послышался непонятный шум, и вот он тащит что-то похожее на ведро в сторону своей животины. Я вижу, как зерна наполняют широкую кормушку, а вот мужик на меня ноль внимания. То ли не видит в темноте, то ли прекрасно видит, но старается не будить лихо.

Как бы там ни было, он высыпал корм, молча развернулся и вышел на улицу.

– Что… это сейчас было…, – недоумевал я, – Может, он слепой?

Дождался пока шаги удалятся, и стал активно работать руками, очищая тело. Не знаю, сколько прошло времени, но под хруст челюстей скотины купаться было даже как-то интересно.

И вот я вылез из бадьи, пожелал корове приятного питья после мои процедур, презрительно посмотрел на свою набедренную повязку, и пошел к выходу голышом, на забыв натянуть самодельную перевязь с когтями-металками

– Думаю, найду здесь что-то эдакое, во что можно завернуться, – подумал я.

Аккуратно обошел дом, и заглянул в единственное окно, а там… мужик сидел на полу, уткнувшись в маленькую кроватку.

Эта сцена меня просто убила на месте.

– Точно… это же тот дом, где… девочка…монстр, – метались мысли в голове, – Отец… дочь… кроха.

До мозга только доходило то, что я уже чувствовал сердцем, которое сейчас едва не выпрыгивало из груди. Убитый горем отец рыдал, даже не подозревая, что стало с его дочуркой.