– Садись в машину, – жестко приказала хозяйка.

– Так, может, в милицию? Заявление написать надо! Вдруг найдут вора! – попыталась настоять на своем Вика.

– Сядь, я сказала! Растяпа! Без тебя все напишется!

Вика, больше не возражая, полезла в дверцу, которую открыл перед ней невысокий, но очень широкий во всех местах мужчина в черной кожанке.

С удивлением обнаружила, что на заднем сиденье возле противоположной дверцы сидит еще один мужчина. По виду – брат-близнец того, который открывал ей дверь, а теперь усаживался рядом, тесня хрупкую тонкую девчонку массивными бедрами, обтянутыми черной джинсой.

Девятка тронулась.

– А… куда мы едем? – запоздало догадалась спросить Виктория.

– Я – в ментовку, а ты за город. На дачу к этим милым парням.

– З-зачем?! – Вике сделалось так страшно, что она начала заикаться. В и без того замерзшем теле появилась противная мелкая дрожь.

– Погостишь там, пока не придумаешь, как вернуть мне всю сумму, – криво усмехнулась хозяйка магазина.

– Но у меня нет таких денег, и никогда не было! – Теперь у Вики задрожала еще и нижняя челюсть. Она сжала зубы, пытаясь не клацать ими.

– Значит, попросишь у родителей, у сестры. Если им дорога твоя жизнь – найдут. И чем скорее, тем лучше. Потому что за каждый день, начиная с сегодняшнего, на пропавшую по твоей вине сумму будут набегать проценты! – пояснил один из парней.

– Вы м-меня на счетчик ставите? – не поверила Виктория.

– Ты смотри! Грамотная! А с виду – овца невинная! Может, ты всю пачку капусты и заныкала, а? Колись, куда припрятала?

– Я не… да как вы!.. – Вика почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы. Закрыла лицо ладонями и зажмурилась, не желая верить в происходящее.

В ответ раздался гогот мордоворотов, сжавших Вику с двух сторон.

Больше она не разговаривала. Сидела, ссутулившись, заслонив лицо руками и думала-думала-думала, пытаясь найти выход. Искала его – и не находила. С ужасом понимала, что даже если родители и сестра соберут всю наличность и продадут часть имущества – этих денег не хватит, чтобы покрыть недельную выручку магазина. А пока добудут нужную сумму – на нее накапают такие проценты, что платить мордоворотам придется вечно!

На миг в памяти возникло лицо Евдокима. Вот кто мог бы, наверное, помочь! Но… захочет ли? И что подумает о ней? Решит, что она встречалась с ним из-за денег? Поверит, что она, Вика, обворовала свою хозяйку?

Виктория не знала и не хотела знать, как поступит Ким! Ей вдруг показалось, что разочарования в нем она точно не переживет – никогда! А если Евдоким разочаруется в ней – этого она не переживет тем более! Нет! Она ни за что не назовет мордоворотам его имя и номер телефона. Даже если ее будут убивать!

С этими мыслями – тяжелыми, болезненными, она выбралась по команде из машины, что въехала во двор, огороженный высоким забором, по верху которого шла колючая проволока. Хозяйка следом не вышла. Вика слышала, как, урча мотором, девятка развернулась и укатила.

Вика осталась наедине с близнецами.

Подталкивая в спину и гнусно ухмыляясь, парни заставили ее подняться на крыльцо, войти в запущенный, грязный деревянный дом, провели в комнату, где стояла кровать на металлическом каркасе. Пристегнули к кровати наручниками и предложили устраиваться.

– Чувствую, овца, ты тут надолго, – заявил один из них. – Ну ничего, пару денечков подождем, а там, если так ничего и не придумаешь, начнем тебе помогать.

– Как? – пятясь, насколько позволяли наручники, спросила Вика.

– О! Мы знаем много замечательных способов! Они все тебе понравятся! – поправляя ширинку джинсов с самым многообещающим видом, пообещал второй.

Вика обессиленно опустилась на краешек койки, укрытой затертым до дыр зеленоватым покрывалом. Схватила подушку, от которой несло затхлой сыростью, прижала к животу. Жалкая преграда! От двух здоровенных амбалов не спасет…

– Так что – дашь номер родителей? Или, может, хахаля? Хозяйка говорила, за тобой какой-то взрослый мужик ухаживает… – снова включился в разговор первый.

– Н-не-нет! – Вика отрицательно помотала головой. – Я не знаю его номер! Мы недавно встречаемся, я для него ничего не значу!

– Тебе же хуже. А нам – лучше, – заржали мордовороты – Ладно. Думай. Вечером зайдем, спросим еще раз...

Где они пропадали до полуночи – Вика не знала. Сидела, прикованная к кровати, в нетопленном доме, дрожала от холода и страха, и мечтала о какой-нибудь емкости: ей вдруг ужасно захотелось по-маленькому!

Когда, наконец, амбалы появились, чуть не бросилась им навстречу:

– Дайте мне ведро!

– Зачем?

– Мне надо… по малой нужде...

Парни заржали. Притащили с веранды замызганное ржавое ведро. Поставили перед кроватью:

– Садись, справляй нужду.

Вика затрясла головой.

– Выйдите пожалуйста… – попросила тихо.

Близнецы еще громче заржали. Предложили не стесняться и делать все при них. Потом, продолжая гоготать и отпускать грязные шуточки, все же вышли.

– Замерзнешь – зови, – посоветовали напоследок. – Придем, согреем.

Вика кое-как справила нужду, а потом обессиленно опустилась на кровать. Кричать, плакать сил не осталось. На нее напало отупение. Даже трясти перестало: тело будто потеряло способность чувствовать холод. Девушка сама не заметила, как впала то ли в сон, то ли в болезненное забытье.

Спасение

Директор и заведующий лабораторией завода «Нафта Крекинг» уехали с работы в час дня, что было очень необычно. Погрузились оба в машину директора, Алексея Витальевича. Вторая машина, набитая под завязку накачанными парнями в кожаных куртках, последовала за ними.

– Куда мы едем, да еще с таким эскортом? – оглядываясь на второй автомобиль, поинтересовался Евдоким.

– На стрелку. Те, кто сейчас охраняет твою цветочницу – простые шестерки. А нам придется пообщаться с тем, под кем эти ребята ходят. – Леший снова посуровел, в его глазах появился стальной блеск, а на губах – кривоватый хищный оскал. – Может, и зря я тебя с собой взял. У тебя на лбу написано: фраер! Профессор, едрить-колотить.

– Это имеет значение? – напрягся Ким.

– Ты не представляешь… в общем, друг. На стрелке рта не раскрывать, стоять молча и ни во что не вмешиваться, усек? И морду кирпичом сделай!

Евдоким разозлился. На себя – за свою чрезмерную интеллигентность. На друга – за резкие слова. На хозяйку цветочной лавки, посмевшую сдать невинную девчонку каким-то бандитам.

Сказал себе, что готов, если придется, и в драке поучаствовать. Не то чтобы ему доводилось много драться в школьные годы, но бывало… и сейчас он заставил себя вспомнить то, давно забытое ощущение готовности наносить и принимать удары. Видимо, это отразилось у него на лице.

Алексей Витальевич глянул искоса, кивнул:

– Уже лучше.

Главный бандит, тоже не один, а в компании бритоголовых качков, ждал на территории гаражного кооператива, на небольшой смотровой площадке. Четыре легковушки уместились там с трудом.

– О, гляди, гости пожаловали, – заговорил один из качков. Похоже, он выступал в качестве переговорщика. – Так из-за чего кипишь?

– Ваши ребята увезли одну телочку. Вроде как задолжала она хозяйке цветочной лавки. – Леший взял на себя роль второго переговорщика.

– А если и так, то что?

– Телка наша. Хотим вернуть. – Леший встал напротив бандюганов, весь как-то раздулся, увеличился в размерах.

– Значит, готовы вписаться за малую?

– Смотря на каких условиях.

– Условия простые: двойная сумма от той, что телка профукала, и пятьдесят процентов сверху.

– Что-то больно быстро у вас счетчик тикает, – Леший медленно повел головой в сторону. Могло показаться, что он – робот с заржавевшей шеей. – Еще сутки не прошли, а выкуп в два с половиной раза вырос.

Евдокиму хотелось вмешаться, сказать, что он заплатит любые деньги, лишь бы поскорее увидеть Викторию, забрать ее у этих страшных нелюдей. Но он помнил приказ друга: молчать и настраиваться на драку, а потому только крепче сжал зубы, кулаки, и слегка опустил голову, глядя исподлобья на кучку противников и прикидывая, кого из них мог бы вырубить.