— Кто кого не бросит? — послышался голос и разговаривающие увидели спускающегося по лестнице Антона. Бледного, не твёрдо стоящего на ногах, но с привычной улыбкой на лице.

— Сын, — Сергей Павлович в пару шагов предолел расстояние между ними и, схватив Антона в объятия, прижал к себе.

— Пап, раздавишь. Ты хоть силу соразмеряй, а? — раздался полузадушенный голос. — И так еле живой. Хочешь, что бы потом говорили, мол, умер в объятиях своего родителя?

— Типун тебе на язык, бестолочь, — рыкнул Ярый и в тот же миг послышался смешок.

— Вот теперь и в самом деле понял кто меня так сдавил. Папа, ни кто другой, окроме него, не сможет удавить непутёвого отпрыска в медвежьих объятиях.

— Дурачина ты. Самый настоящий. — Мужчина чуть отстранил сына и посмотрел ему в глаза. — Как был дитяткой неразумным, таким и остался. Как же можно так себя не беречь? Ты обо мне, о маме подумал?

— Пап, — Антон поднял грустные глаза на отца. — Прости, скажу честно, не думал. Передо мной лежал крохотный человечек, из которого уходила жизнь. Знаю, что ты сам, будучи на моём месте, поступил бы так же. Так что не осуждай. Я сын своего отца. Разве не так?

— Так, малыш, так, — отец вновь прижал сына, а потом и другой рукой сгрёб дочь, прижимая к себе. — Я горжусь Вами, ребятушки. Именно горжусь. Спасибо Вам за всё…

— Прости, Палыч, но раз все здесь, может предложу им поесть? Коллеги этих двух кадров натащили сюда всяческой снеди, да не на двоих, на десяток голодных ртов. Так что дай, накормлю их, а потом и продолжите обнимашки.

— Спасибо, Семёныч, им и в самом деле надо поесть. Хоть и ночь глубокая, но они же не ужинали, так что выкладывай что есть. Мешать не буду, посижу в сторонке, посмотрю на своих… врачей. Вот крутится другое слово на языке, но промолчу, не стану обижать. Пока супруге позвоню, успокою, что живы и более-менее здоровы. Только вот знаю, Настя, как увидет сына, рыдать будет не одну ночь.

— С чего рыдать? Ведь жив, не помер.

— Ты себя в зеркале видел? — Арина, подхватив под руку брата, подвела его к зеркалу в фойе. — Посмотри на себя. Сам поймёшь — будет мама плакать или нет.

Антон увидел себя в зеркале и замолк.

— «То, что виски седые, да голова стала цветной, не радует, но вот то, что старше выгляжу, этак лет на десять, это да…»

— «Ничего, Тошка, не страшно», — в голове появилась мысль сестры. — «Покрасим, будешь как новый. Как себя чувствуешь?»

— «Как?» — Антон закрыл глаза и «прогнал» состояние организма. — «Вроде, не так плохо как могло случиться. Дар не потеряли, и то слава Творцу. Голова… Не так уж и страшно. Буду седой и солидный, вот и относиться ко мне будут соответственно, не то, как сейчас. Есть только хочется. И ещё… спать. Не посплю — завтра ничего не смогу делать, а ведь не выходные, только четверг. Потом, правда, три дня праздников. Отлежусь, приду в себя. Ты уж меня не дёргай эти дни, ладно?»

— «Дурилка ты. Конечно не стану трогать. Будешь лежать в кроватке, а я тебя кормить буду».

— Боги!!! Неужели настал момент, когда моя половинка будет меня кормить с ложечки? Сама готовить вкуснятину и мыть посуду? Да ради этого я не прочь ещё и не такое свершить».

— «Какой же ты дурачина…» — Арина пыталась сделать обиженное лицо, но не смогла. Улыбнулась, а потом и вовсе засмеялась в голос.

Работа полиграфами.

Два следующих дня брат с сестрой работали в полсилы, потому что востановиться так и не смогли, несмотря на усиленное питание и полноценный сон.

Вся клиника гудела, перемывая косточки своим владельцам. К счастью, реальной картины повреждений у девочки никто не знал, а двойняшки делиться информацией ни с кем не хотели, махая руками, мол, ерунда была. Но вот внешний вид Антона никого не мог ввести в заблуждение, поэтому разговоры то стихали, то вновь возникали. К счастью, наступило Рождество, и клиника закрылась на три дня.

Арина надеялась, что её братец и в самом деле будет лежать, как обещал, но куда там. В первый же выходной к ним нагрянули родители. Слёз и смеха было пополам, но маму общими усилиями вроде как успокоили, хотя та то и дело, бросая взгляды на сына, сглатывала, удерживая в себе слёзы.

Проводив родителей, посмеялись, посмотрели вполглаза какое-то кино и завалились спать.

На следущее утро к ним, после предварительного звонка, пришёл Свар, с порога заявив, что данное ему поручение выполнено. И позже, за чаем, рассказал о том, что произошло, более подробно.

— Вообщем, выполнил твою просьбу, Антон, следуя не только рекомендациям, но и посоветовавшись с умными людьми.

— И что, таких в твоём окружении много? — молодой человек пытался поддеть друга, но у него не получилось.

— Намного больше, чем можешь представить, — без улыбки «отфутболил» Древний. — Но в данный момент разговор не о них. Рассказать в деталях или просто выдать результат?

— Интересно, конечно, но раз Никодим исчез из поля зрения, это уже немало.

— Как ты и предположил, документы, которые он поутру обнаружил в своей квартире, его слегка напугали, но именно что слегка. На следующее утро тот проснулся в обнимку с новой порцией бумаг, хотя этот старый пораноик свою квартиру так напичкал охранными системами, словно был Президентом или у него дома хранился золотой запас страны. Вообщем, тут он слегка струхнул, но стойко держался ещё пару дней, пока я не последовал твоему совету и тому в руки курьер не передал небольшую записку, после чего Никодим, оповестив всех о своей отставке и собрав самое необходимое, рванул в аэропорт. Оттуда рейсом в Краснодар. А после вообще попытался запутать следы, уехав ещё дальше, под Майкоп. Как оказалось, там, неподалеку от города, у него был прикуплен неплохой такой домишко о трёх этажах. Прямо скажу, шикарно живут Хранители и Старейшины. Не говорю обо всех, не знаю, кто как живёт, но этот домишко скорее напоминает виллу за высоченным забором, к тому же с охраной и слугами.

— А что ему передали такого страшного, что тот сорвался?

— Так ты сам попросил в крайнем случае упомянуть членов семьи… Как их там зовут?

— А… — Антон улыбнулся. — Аринах? Знаешь, как полностью называется это сообщество? Раньше была именно что семья, а потом….

— Ага. Именно так… Слушай, Антон, а кто это вообще такие?

— Если честно, и сам толком не знаю. Аринарх Апострикус. Есть в Греции такая мафиозная семья, у которой связи имеются на всех контитентах, чуть ли не во всех странах. Хвалятся, что их родоначальник чуть ли не сам бог Дионис. Много веков семейство занималось виноградарством, изготовлением вин, но с начала двадцатого века поменяли профиль, а если точнее, расширили сферу своей деятельности. Их взял «под крыло» Святой Престол. Ватикан, если не понял. Эта семья ищет по всему свету различные реликвии, то, что осталось от былых цивилизаций. Притом действуют не с помощью силы или шантажа, а именно что скупают всё интересное. И, отмечу, за любые суммы, практически не торгуясь. Насколько знаю, в Братстве от них держатся подальше, хотя кое-какие делишки пару раз с ними проворачивали, а именно что твой подопечный, Никодим. Более того, последний раз подсунул грекам пустышку. Точнее, обманул — вместо настоящей реликвии передал копию. Ну, естественно, ему такое не простили — пообещали оторвать руки и ноги. Поначалу и в самом деле была охота на нашего «факира», а потом всё стихло. По одним сведениям вернул деньги, что получил наличкой, по другим — отдал взамен что-то действительно ценное, но факт остаётся фактом — охота не прекратилась, была лишь на время заморожена.

— А почему ты назвал его факиром?

— Так он в присутствии десятка людей каким-то образом настоящую вещь подменил копией. С него глаз не спускали, тем не менее, такая вот ловкость рук. Кличка к нему прилипла на долгие годы, причём была дана не греками, нашими. Никодим поначалу воспринимал это чуть ли не как похвальбу, но с годами это стало раздражать. Между прочим, его не трогали долгое время именно потому, что входил в советы Старейшин и Хранителей, поэтому и не трогали. Что будет теперь, не знаю.