— Не-е-е. Ты хочешь, что бы здесь полыхнуло во всю мощь? А вдруг сгорит вся аппаратура да электроника? Компы, телефоны? А если пожар? Нет, не будем эксперементировать. Вот окажемся где-нибудь далеко от людей, тогда и попробуем на что способны.

— Ага, — хихикнула девушка. — И итог этих экспериментов будет вроде того салюта, когда сбили невесть что в ближнем космосе?

Молодые люди засмеялись. И через миг кольца на их руках исчезли.

— Я, кстати, пыталась снять кольцо с пальца, но оно не поддалось. Словно приклеилось.

— Я тоже пытался, — улыбнулся Антон. — На следущий день после его получения. Чем больше сил прикладывал, тем оно вжималось в палец. Пришёл к выводу, если МЫ провинимся перед Создателем, оно само исчезнет. Или потухнет и рассыпится в пыль.

— Тош. У нас осталось мало времени от перерыва. Скажи — ты, когда влез в голову Румянцевой, что-то интересное узнал? Меня в первую очередь интересует — почему в меня стреляли из боевого оружия.

— Это воздействие медальона, который Елизавета лично передала своему заместителю. Как увидел у неё в голове, медальон был подарен женщине именно нашим так называемым «дедом» много лет назад. Он его откуда-то привёз. С дальних уголков Земли или с других планет, не знаю, да и хозяйка не в курсе. Это был своего рода симбиот. Питался энергией хозяйки, усиливая её ментальную мощь и охраняя её разум от чужого воздействия. Не уверен, что мне удалось бы так легко влезть в разум Румянцевой, если бы медальон висел на её шее. Вряд ли.

— Так ты его и в самом деле уничтожил?

— Да, два дня назад, когда окончательно понял, что ничего не понимаю и дальнейшие изыскания и экспериметы бесперспективны. Договорился со строителями, так те полчаса грели ацетиленовой горелкой эту железяку. Почти пару баллонов истратили, но всё же сожгли. Знаешь, я думал, что останется сгусток того материала, из чего он был сделан. Фиг. По итогу — осыпался горсткой серой пыли. Собрал её в пакет и отдал Алексею. Тот пообещал, что его знакомые на спектрометре посмотрят что к чему. Пока информации нет.

— Так всё же почему он стрелял в меня? То, что не подвергся ментальному воздействию понятно — его защитил медальон, а вот оружие?

— Не знаю, Рин. Может так воздействовала на носителя ТА железяка, точнее то, что находилось внутри, а может и сам человек решил нас уничтожить по каким-то личным мотивам. Сейчас его уже не спросить. Что могу точно сказать — у Воронцовой не увидел стремления нас уничтожить. Унизить — да, было, а вот убить точно нет.

— Хорошо, соглашусь. Тогда почему охранник в подвале имел боевые патроны? Он же был без медальона, но, кстати, хоть и слабым, был менталом. Даже не сразу подчинился моей воле, успев передёрнуть затвор, как я его игрушку порубила в капусту, да дала плашмя клинком по башке.

— Ты, прям, как Чапай, — усмехнулся парень. — С шашкой наголо. Кстати. У меня вот мелькнула мысль — а если Дмитрий Михайлович потребует вернуть клинки?

— Потребует — вернём. Жили ведь без них много лет и неплохо жили. Только сначала стОит понять — а согласятся ли они САМИ покинуть нас, своих друзей-носителей? Вдруг при передаче отхватят ненароком руки или голову тому, кто возьмёт их после нас? И потом не докажешь, что это сделали не мы. Да и привязка кровью — не пустой звук.

Брат с сестрой ещё немного посидели, негромко беседуя, задавая вопросы друг другу, но ответов на них в большинстве своём не находилось.

Вскоре в двери кабинета аккуратно постучали, оповестив, что в смотровых находятся очередные пациенты и… снова жизнь и работа потекли по давно установившемуся распорядку…

Ох, рано встаёт охрана…

Как ни странно, не прошёл и месяц, как почему-то не на счёт клиники, а на карту Арины была переведена сумма, полностью компенсирующая затраты на ремонт в клинике. Копейка в копейку, строго по предоставленным к оплате документам.

И вновь тишина. Никто их больше не беспокоил своим появлением и требованиями куда-то идти и что-то делать. Только вот последние пару недель лица в охране стали появляться новые, не те, к которым все уже привыкли. И как-то по утру, поздоровавшись с охраником и, не получив ответа, Антон не выдержал, выразив желание в самое ближайшее время увидеть начальника того охранного предприятия, с которым был заключён контракт. Давным-давно поступала информация, что Братство потихоньку подмяло под себя эту структуру, но ситуацию необходимо было разрулить срочно, и уже через несколько часов Антон в кабинете разговаривал с Дмитрием Николаевичем.

— Что случилось, что Вы просили меня приехать? — мужчина искренне не понимал причин столь срочного вызова.

— ПОКА ничего не случилось, но мне не хотелось бы ожидать того момента, когда что-то и в самом деле случится. — Антон смотрел на одного из двух совладельцев охранного предприятия без привычной улыбки, что собеседника, мягко новоря, напрягло.

— Я, если честно, не понимаю. Может объясните, Антон Сергеевич?

— Не сложно, объясню. Хотелось бы поинтересоваться — с каких пор ВАШИ люди стали меняться как в калейдоскопе? Я уже давно не вижу знакомых лиц, каждый день всё новые и новые. За десять рабочих дней десять новых лиц. Можете объяснить? Если у Вас такая текучка кадров, возникает вопрос — а способны ли Вы и дальше выполнить те функции, что описаны в договоре между нашими организациями?

Увидев, как мужчина смутился, Антон, не дав сказать тому ни слова, продолжил.

— Дмитрий. Давайте на чистоту. Только не надо врать или пытаться меня каким либо образом увести от правдивого ответа. Вы прекрасно знаете о моих способностях, поэтому я обещаю — не стану их использовать до последнего. Но только до тех пор, пока Вы не станете мне откровенно врать. Хочу заверить, что в любом случае с Вашим здоровьем ничего не случится, но должны понять и меня — я отвечаю не только за себя и сестру, а и за множество людей, кто здесь работает. И так?

— Антон, — мужчина опустил глаза. — Я и в самом деле не могу чётко и однозначно ответить на Ваш вопрос. Правда. Мы вчера с коллегой разговаривали как раз по этому поводу. Ну, имею в виду, с совладельцем компании. Он тоже встревожен, что самых проверенных и надёжных парней у нас уводят. Именно так — переманивают или лучшими условиями труда или более высокой зарплатой, хотя она у нас чуть ли самая достойная в городе. Взамен приходят люди, сделанные, словно под копирку — говорят, без навыков, а по факту — вполне подготовленные бойцы. Минимум — после курсов телохранителей с соответствующей подготовкой. К тому же все с лицензией охранника 6 разряда на оружие. Всё вроде хорошо, но они какие-то «мутные».

— И что эти люди желают получить у Вас? Имею в виду работу.

— Так самое и странное, что все вновь поступающие не желают идти на работу в группы быстрого реагирования, а хотят сидеть сутками на проходной, получая меньшую зарплату, чем могли бы заработать.

— И, наверное, выражают желание оказаться именно у нас? Я угадал?

— Не только у Вас, но, в общем-то, верно.

— А теперь скажите, Дима. А какое лично ВЫ имеете отношение к Братству? Только не надо утверждать, что не понимаете о чём идёт речь.

Мужчина посмотрел прямо в лицо Антону и тот почувствовал, что его собеседник не врёт, но было ощущение, что он… боится. Не Антона, кого-то другого.

— Я знаю кто, точнее, что такое Братство. Иногда его называют сокращённо — ББ или Белое Братство.

Антон поднял руку, прерывая собеседника.

— Подождите. Только что было упомянуто так называемое «Белое Братство». Для меня это прозвучало так, словно Вы выругались. Как упоминание об очередной полумистической шарашке. Ну да. Белое Братство, Белая рука, Белая стрела. Всё абсолютно белое. Забавно, правда? Почему остановил Ваш рассказ? Объясню, что бы в очередной раз не позорились, не зная смысла произносимого словосочетания, которое несколько устарело. Этак лет на двести. Издревне сообщество людей, сохраняющих почитания единого бога-прародителя, языческие обряды и память предков, полностью называлось — Братство Белоозера. Позже — Белозерья, а ещё позже и в самом деле называлось Белым братством, уже сокращённо от первоначального, но не акцентируя внимание на центр, где проводились наиболее важные обряды. А спустя ещё время, когда появилось много чего «Белого», решением Старейшин этой организации первое слово вообще было упразднено, оставив одно — «Братство». Без всяких белых, серых или светлобуромалиновых. Простите, что прервал. Слушаю дальше.