Мролрдая женщина смутилась, скривившись от боли в коленях, которые медики уже обработали и забинтовали и, особенно, в неестественно вывернутой руке.

— Нет отца, звонить некуда. Так уж получилось. И родители мои в другом городе живут. Но без дочки в любом случае никуда отсюда не уеду. Поставьте хотя бы временную шину на руку, что бы зафиксировать, а то не могу — выть от боли хочется. Я прекрасно понимаю, что к чему. Сама медик, стомато…

Она не договорила, посколько в клинике разом погас свет. Охранник, вынув из кармана фонарик, выскочил из смотровой и побежал к щитку. Открыл дверцу, убедился, что все автоматы в щитке сработали штатно, как от замыкания. Попытался разом вернуть их в рабочее положение, но тут же, мигнув, погас свет во всех близлежащих домах. Сам он этого не видел, крикнули работники клиники, что столпились в фойе у входа.

— Блин. Сколько предлагали поставить автономный генератор, но вот же упёртые люди, эти Ярые, всё время отказывались, — пробормотал мужчина и, минут через пятнадцать, свет, мигнув и погаснув, вновь появился. И в близлежащих домах и в клинике. — Опять сбой. Хорошо, что ненадолго погас…

Закрыв щиток, вернулся к смотровой. Не стал заходить, встав в дверном проёме, вскоре почувствовав, как его дёргают за рукав. Оглянувшись, не увидев никого, опустил глаза вниз, где стояла девочка в несуразно огромном свитере, одетом на голое тело.

— Можно мне к маме? — девчушка застеснялась мужчины и, когда тот подхватил её на руки и занёс в смотровую, там наступила полная тишина. И молодая мама, увидев улыбку на лице невредимой дочери, вновь потеряла сознание.

Оставив ребёнка с мамой, выскочив из помещения, Виктор заметил, что дверь во вторую смотровую открылась и оттуда, шатаясь, вышел Антон, с трудом держа на руках сестру. Перехватив у него девушку, охранник с трудом услышал слова, адресованные именно ему.

— Спасибо, Вить. Помоги донести Аринку в кабинет. Она без сил, отключилась, да и я еле живой.

Уже в кабинете, уложив девушку на диван и накинув на неё плед, Виктор перевёл взгляд на Антона, который опустился рядом с диваном на колени, шатаясь, словно был в усмерть пьяный.

— Спасибо, Семёныч, — охранник вновь услышал слова благодарности от даже не бледного, совершенно белого молодого человека. — Не обижайся, но оставь нас двоих, только прошу — никого не пускай к нам. Приедут медики — пусть женщину забирают в больницу. Ребёнка мы спасли. Она в норме. Всё. Извини. Сил…

Если бы не Виктор Семёнович, который успел подхватить падающее тело, Антон точно бы разбил себе голову при падении — внезапно обмяк и стал заваливаться на спину. Укладывая его рядом с сестрой, благо позволяла ширина дивана, мужчина, который последние десять дней выполнял обязанности обычного охранника в клинике, не мог не заметить, что виски у парнишки стали белыми.

— «Да уж… Просил меня генерал присмотреть за его детьми, что бы ничего с ними не случилось». — Майор в отставке смотрел на парня и девушку, которые лежали без малейшего движения. — «Но как уберечь, если сами себя чуть не загнали в гроб. Седина-то в тридцать с небольшим не появляется просто так. Значит эти двое и в самом деле вернули девчоночку с того света, не задумываясь, отдав ей свои силы и здоровье… Отдыхайте, ребятушки, сил набирайтесь, а я обещаю — никто Вас не потревожит. Только поесть бы Вам, да попить горячего. Ничего, придумаю чего-нибудь».

* * *

Арина, открыв глаза, не сразу сообразила где находится. Вроде и всё знакомо, но… точно была не дома. Через мгновение поняла — на работе. Глянула на настенные часы — ровно три. Посколько в кабинете было темно, сообразила — явно три ночи, не дня. С трудом повернув голову, увидела брата — тот ещё спал, дыхание было ровным, но вот его голова… Девушка погладила брата по волосам и тихонько про себя заплакала. Его виски были совершенно седые и немало белых прядей сверкали снегом в волосах. Аккуратно обняла брата и прижалась к его груди, вслушиваясь в биение сердца. Автоматом сосчитала — сорок пять.

Полежала немного, обнявшись, а потом, стараясь не разбудить, приподнялась и, спустившись через подлокотник дивана на пол, аккуратно укрыла Антона пледом.

— Спи, роднуля. Досталось тебе сегодня. Мы сделали невозможное, раз спали спокойно, — чуть слышно пробормотала девушка и, на цыпочках, вышла из кабинета, осторожно прикрыв за собой дверь.

Последнее, что она помнила, как потеряла сознание, отдав все силы, что бы помочь той крохе, что лежала на кушетке. Что было потом — провал в памяти.

- -

В клинике было тихо и пустынно — ночь… Спустившись на первый этаж, услышала негромкий разговор двух мужчин в комнате охраны, но, не желая никого тревожить, повернулась и сделала пару шагов к лестнице, как её догнали и обняли сильными руками.

— Доченька, милая, как ты? Как себя чувствуешь? — девушка услышала родной голос папы, который, развернув её к себе лицом, прижал груди, ласково гладя по волосам.

— Оклемалась слегка, пап. А ты чего здесь в ночи?

— Так кто ещё может быть здесь, когда с Вами такое приключилось? — мужчина еле сдерживался, что бы самому не заплакать. — С мамой поругался вдрызг — отправил ту домой. Упрямая, как Вы, всё требовала, что б её пустили в кабинет, но Витя встал стеной, не разрешил. Сказал, что выполняет распоряжение Антона. А тот для него здесь царь и Бог. Раз приказал никого не пускать — он и не пускал. Вот и переругались все между собой, чуть не подрались. Но я Витьку поддержал, поэтому и остался виновным во всех грехах, а мама демонстративно хлопнула дверью и ушла вся в слезах.

— Так, пап, позвони ей, успокой. Скажи, всё в порядке. Антошка, правда, пока спит, но его лучше не будить — он ещё слаб, да и состояние у него, если честно, хуже, чем у меня.

— Ринушка, мне Витя сказал, что Антону… тяжело пришлось? — старик, скорее, не говорил, шептал.

— Да, пап. Антон боролся до конца, а я, вот, самым позорным образом вырубилась. Даже не помню когда. Но, вроде, под конец. Мы же девочку вытащили?

— Вытащили, родная. Она с мамой в больницу поехала. Как выяснилось — они здесь вдвоём, помочь некому. С женщиной, вроде, ничего страшного — колени содраны, но с рукой хуже. Как показал ренген, сломана в двух местах. Но кости совместили и наложили гипс. Сама понимаешь, рука — не так страшно, тем более левая.

— Девочке теперь придётся за мамой ухаживать, — улыбнулась Арина. — И хорошо, что именно девочка, был бы парень… Кстати, пап. А в чём она поехала? Там же все вещи были пропитаны кровью? У неё изо рта хлестало…

— Не волнуйся, милая, — раздался за спиной отца другой мужской голос. — Девочку приодели, правда, не по размеру, а испачканные вещи уже постирали и те сейчас сохнут. Утром, после смены, занесу им домой. Те адрес оставили — недалеко отсюда живут, почти у метро. Так что по пути.

— Спасибо, Виктор. Было бы здорово. Да и чужие вещи стоило бы вернуть хозяевам.

— Не. Свитер и рубашку ей подарили. Ты б видела глаза той малышки, когда мама сказала, что бы чужой свитер с себя сняла. Её глазки и так в пол лица были, а стали как у оленёнка Бемби — кроме глаз и не видно было ничего. Тем более, они у неё стали наполняться слезами. Малышка всё гладила этот свитер и гладила. Как говорится — любовь с первого взгляда.

— Ну, раз подарили, — протянула девушка. — Но всё же спроси, может вернут?

— Спрошу обязательно, — хмыкнул мужчина. — Хотя, думаю, девочка с мамой скоро и сами здесь появятся. Не только поблагодарить, но и по другой причине.

— Какой? Проверить их дополнительно?

— Нет, милая, не угадала. Кажется, девочка здесь своего папу оставила. Всё тревожилась за него, мол, она с момой уедет, а папа как без них?

— В смысле, папу? Какого папу? — Арина с удивлением смотрела на улыбающегося мужчину.

— Доча, — Ярый с невозмутимым лицом мягко отстранил от себя дочь. — Я вот тоже не знал, что у моего сына есть внебрачный ребёнок, а я уже как лет пять вновь стал дедом. Но Юля, так зовут девочку, совершенно без всяких сомнений заявила, что Антон — её папа, и она его никогда не бросит.