— Кто-то взломал шкафчик служанки, - сказал Нейт, кивнув в сторону.

На нем было написано красной краской из баллончика “мусор”, а все содержимое было разбросано повсюду. Я огляделся, чтобы посмотреть, не наблюдает ли кто-нибудь за мной с ликованием и смогу ли я точно определить виновника.

У всех было какое-то болезненное удовлетворение от этого зрелища. Они не наговорили ей дерьма, потому что Лиам взял ее под свое крыло, но они просто ждали момента, когда он отшвырнет ее в сторону. Это место было полно пиявок, которые были готовы к тому моменту, когда ты оступишься. Мир был жестоким местом, и я достиг своего предела.

Я буквально с ума сходил, ожидая, когда Аспен появится на том месте, где я ее всегда забирал. Я хотел убедиться, что с ней все в порядке, и утешить ее сам.

Но Аспен так и не появилась.

Я был ее другом, не так ли?

Мои мысли постоянно переключались между беспокойством о ней и ее безопасности и чувством злости и предательства, потому что ее не было рядом со мной.

Когда я подъехал к своей улице, то увидел черный матовый G6 Лиама, и это привело меня в бешенство. Я проехал остаток пути, и к тому времени, когда я подъехал к своей подъездной дорожке, все, что я увидел, это вспышку ее красивых светлых волос, когда она повернула за угол к входу для прислуги.

Почему я был так зол? Это было чертовски жалкое зрелище. Возможно, я начал нуждаться в ней, но это не означало, что она нуждалась во мне.

Я вошел в дом быстрыми шагами, пытаясь добраться до своей комнаты. Я развязал галстук, который, казалось, душил меня. Как только я переступил порог, то почувствовал запах ее духов. Это были дорогие духи, и от них разило преувеличенным богатством. Это раздражало меня, вызывало тошноту.

И действительно, когда я поднял глаза, эта сука лежала на моей кровати.

На Хильде была ночная рубашка. Если это вообще можно так назвать. Материал был настолько прозрачным, что можно было видеть все. Ее ноги были раздвинуты, между ног виднелся идеально наманикюренный палец, и она постанывала в моей постели.

— Убирайся, - процедил я сквозь стиснутые зубы, устав от ее дерьма.

Я покончил с ней, и с Лиамом, и с моим отцом.

Она наклонилась и улыбнулась мне. Ей нравилось, что у нее была власть надо мной. Я так сильно ненавидел ее и хотел, чтобы она умерла. На самом деле, это было единственное, о чем я мог думать в данный момент.

— О, милый, не будь таким, - она продолжала делать, то что делала, как будто я ничего не говорил. - Ты любишь меня, вот почему ты продолжаешь возвращаться ко мне.

Моя кровь гудела, а в ушах звенело. Я продолжал возвращаться к ней? Она была единственной, кто не оставлял меня в покое.

— Ты та, кто не перестает приходить сюда!

Она рассмеялась.

— Это был каламбур?

С меня, блядь, было достаточно. Все мое тело трясло, и мне было холодно. Я был готов выйти из своей комнаты — но почему я должен менять свою жизнь из-за нее?

Почему я должен был продолжать подчиняться? Мне было почти восемнадцать; мне уже не было четырнадцати. Почему я позволял ей контролировать меня?

Я решительно направился к кровати и, оказавшись там, потащил Хильду за ноги. Она вскрикнула от удивления, ее глаза были широко раскрыты, и я уверен, ей было интересно, что со мной происходит. Я и сам ничего толком не понимал. Я был слишком иррационален, чтобы мыслить должным образом, поэтому не мог найти нужный ответ.

— Ты хочешь, чтобы тебя трахнули, Хильда? – процедил я.

Она не ответила мне, а даже, если бы и ответила, это не имело бы значения. Я перевернул ее. Я больше не был долговязым ребенком, которого она утешала ночь за ночью. Где-то на этом пути я вырос, но просто не заметил этого. Хильда обернулась, чтобы посмотреть на меня, и в тот момент, когда она открыла рот, чтобы заговорить, я полностью развязал свой галстук, сняв его, я обмотал им ее рот и завязал его у нее на затылке. Я прижал ее тело к матрасу, зная, что медленно душу ее и затрудняю дыхание.

— Это то, чего ты хотела? - Прошипел я ей на ухо.

Она бормотала какую-то тарабарщину, которую я не мог понять.

Я медленно начал поднимать ее ночную рубашку. Она была мокрой с тех пор, как играла сама с собой. Ее тело было напряжено, она продолжала кричать на меня через самодельный кляп, но я не хотел слушать.

Я потянулся к молнии, и мой член вырвался на свободу. Я был чертовски тверд, как скала, и это не имело никакого отношения к женщине передо мной. Впервые я был единственным, кто контролировал ситуацию, и это чувство не было, похоже ни на что, что я испытывал раньше.

— Тебе так нравилось трахать меня. Давай посмотрим, понравится ли мне трахать тебя.

Она напряглась, как только я раздвинул ее ягодицы. Она была чертовски сухой, и мой член болел, но сам факт того, что ей не нравилось, когда ее трахали в задницу, заставлял меня хотеть сделать это еще больше.

Я потерял контроль, и где-то в процессе ее мольбы превратились в крики. Ее тело начало трястись — она была в ужасе, и я, блядь, кончил.

Когда я закончил с ней, то знал, что уже никогда не буду прежним.

— Убирайся к чертовой матери, - приказал я ей, прежде чем пойти принять душ.

Забудьте, что я сказал.

Смерть могла быть терпеливой, но я не должен был быть таким.

ГЛАВА 8

День вечеринки наступил быстро. Школа была как в тумане после несчастного случая с моим шкафчиком. Я знала, что не смогу вписаться, но поскольку никто ничего не говорил, я обманывала себя, что смогу заставить это сработать. Между подготовкой дома к вечеринке, инцидентом с моим шкафчиком и моим последним общением с Мэйсом все это начало разъедать мою душу.

Я потеряла вещицу, которую моя мать хотела спрятать, но она вела себя так, как будто ей было все равно. Было ли все это лишь притворством? Была ли она похожа на меня больше, чем я предполагала? Неужели мы намеренно лгали самим себе, чтобы ни о чем не заботиться, потому что в тот момент, когда вы к чему-то привязывались, это ускользало из ваших рук?

Летний ветерок царапал мою кожу. Он касался моих щек, как когти, пытающиеся вцепиться в меня. Я закрыла глаза и дала им волю. Я была бы тем барьером, который удерживал бы ветер от бесцельных блужданий.

Я пряталась в тени, наблюдая, как один за другим гости прибывали в поместье. Все они были одеты в свои самые красивые костюмы и платья, украшены таким количеством драгоценностей, что, вероятно, могли бы накормить страну третьего мира, если бы продали их.

В то время как я была одета в униформу прислуги. Ничего особенного, просто облегающее черное платье, колготки и туфли на маленьком каблуке. Мои волосы были собраны в тугой пучок, от которого у меня начинала болеть голова.

Меня очаровывало, как все приехали со своими семьями. Я знала, что мне следует приступить к работе, но я была загипнотизирована. Я не могла перестать пялиться на них. Мне стало не по себе, что-то сжалось у меня в животе, и чем дольше я оставалась здесь, чтобы наблюдать, тем яснее становилось, что во мне просыпается зависть.

Пришло время заняться этим шоу.

Мои мысли были полны горечи, и я боялась, что теперь уже слишком поздно повернуть назад.

Я направилась на кухню, взяла поднос с шампанским, а затем сделала глубокий вдох, присоединяясь к вечеринке.

Судя по тому, как проводились эти вечеринки, можно было подумать, что вы стали свидетелем одного из величайших чудес света. Сквозь живую музыку была слышна праздная болтовня. Обслуживать людей, которые были старше меня, было легко. Они не знали меня. Возможно, отправка меня в школу была новым способом унизить меня и поставить на место. Богатые люди любили пить свое шампанское, как будто это была вода. Я продолжала ходить взад и вперед между холлом и кухней.

Когда я снова спустилась вниз, я поняла, что ни разу за этот вечер не видела своих родителей.