Магистр Арион пристально смотрел на меня, не отводя взгляда, и молчал. Мне стало крайне неуютно от этого внимания. Наконец, он медленно произнёс:

— А если у тебя изначально не получается быть такой, как все, то как быть в этом случае?

Я невольно замерла. Неужели он в курсе, что я…? Но Арион продолжил, и мне понадобилась вся моя выдержка, чтобы сдержаться и не выдохнуть слишком шумно от облегчения.

— Дарк, ты ведь девушка. Через сианов десять ты, вполне возможно, влюбишься. Тебе надоест махать разнообразными железяками и захочется, чтобы твой возлюбленный видел тебя не покрытой ссадинами, а красивой, ухоженной и в платье. Что ты будешь делать тогда?

— Вот если влюблюсь или надоест махать, тогда и буду думать! — насупилась я.

— Боюсь, что тогда будет поздно уже что-то изменить.

— Вы говорите, прямо как они! Послушайте, магистр Арион, я уже вырос из того возраста, когда мне нужны мамочки, квохчущие надо мной. Я хочу сам решать, что мне делать.

— Дарк, какой же ты всё ещё… — страж тёмного факультета махнул рукой, не окончив фразу, но я ещё больше надулась, поняв, что несказанным словом было “ребенок”. Но я давно уже не ребенок! И не хочу, чтобы мне постоянно указывали, что мне делать и как поступать.

Магистр Арион поспешил отпустить меня, чему я была несказанно рада. Все эти нравоучения жутко утомляют! “Подумай о том, что будет через десять сианов”. Да я не знаю, что будет уже через сиан, к чему мне думать, что произойдёт аж через десять?!?

Вечером нас с Люцифэ выловил Дар. Не знаю, как он просчитал, где именно мы будем заниматься, но светлый терпеливо ждал в одном из коридоров по ходу нашего следования. Оттолкнувшись от стены, Дарион поинтересовался:

— Можно к вам присоединиться?

Я только неоднозначно пожала плечами, зато Люцифэ утвердительно кивнул.

К моему немалому удивлению, у Дара оказался даже довольно приемлемый уровень. До Люцифэ ему, конечно, было далеко, да и до меня он порядком не дотягивал, зато был однозначно много сильнее любого из ребят нашего курса.

А ещё через день Люцифэ каким-то образом уломал магистра Ариона и Варана внести существенные изменения в ритм жизни Академии. Во-первых, теперь мы втроём посещали лекции нашей и следующей параллели то на тёмном, то на светлом факультете. Несколько предметов было отдано нам на самостоятельное изучение. Некоторые предметы, которые проходили шестикурсники, мы пока не изучали, так как они перекликались с большими пластами информации, которую нам только предстоит освоить. Но, как я поняла, магистр Арион решил прогнать нашу тройку за два сиана по объему трёх курсов. Учитывая наш более высокий уровень по сравнению с бывшими одногруппниками, это имело смысл… если мы не продолжим наращивать уровень сил такими темпами, как делали это до этого. На практических занятиях нас ставили либо втроём, либо против шестикурсников, которым мы составляли весьма достойную конкуренцию.

В придачу ко всему этому Арион постоянно грузил нас горой дополнительной литературы. Чтобы не расслаблялись и не думали даже пытаться заниматься глупостями, как он выразился. На дополнительные тренировки при подобном темпе у нас практически не оставалось времени и сил.

Люцифэ, глядя на всё это, всё же создал небольшой подпространственный карман… в библиотеке. С созданным Риверэ тот не шёл ни в какое сравнение, так как время пребывания в нём было ограничено двумя с половиной боями, а снаружи проходило за время нашего отсутствия пару стигн. Но и эти два с хвостиком лишних боя в сутки были огромной помощью в нашем безумном графике, так как давали возможность спать не четыре-пять боёв, а шесть, а, порой и шесть с половиной. Но нам всё равно этого катастрофически не хватало, поэтому в выходной мы дружно спали до обеда, наверстывая упущенное. Небольшим подспорьем оказались и взятые невесть где Люцифэ неизвестные мне эликсиры. Сильного эффекта они не несли, лишь чуть-чуть улучшая концентрацию и память, но в нашем случае даже самая маленькая помощь была крайне необходима.

Хуже всего приходилось Дару, но он ни разу не пожаловался, терпеливо снося бешеный ритм жизни и дикие нагрузки, чем вызывал у меня невольное уважение. Всё-таки он изменился посля боя с тенью. И мне эти изменения однозначно нравились.

Теперь светлый общался со мной, как с равной, и сам предпочитал держать дистанцию. Я же не рисковала открывать ему информацию, что я источник, соответственно, не могла делиться силами, чтобы облегчить положение Дара. С Люцифэ я делилась энергией практически каждый день, так как наш спасительный “карман” оказался настоящим проглотом в плане постоянного вливания в него сил для поддержания стабильности. Сама я была относительно привычной к нагрузкам, а вот по Дару было видно, что подобный уровень нагрузки для него в новинку и даётся с трудом. Но пока мы справлялись.

Арион

Арион не любил нерешённых вопросов. В библиотеке он пока ничего толкового не нашёл и направился к кабинету стража Академии. Варан ещё работал, но с удовольствием отложил на край стола и пригласил гостя за столик в спальне. Достал из кольца фрукты, вино, бокалы и с удовольствием вытянул ноги, небрежно развалившись в кресле и враз утратив строгий преподавательский вид.

С полбоя ушло на обсуждение текущих тем и интересных ситуаций с практикой, потом Арион не выдержал и перешёл к наиболее волнующему его вопросу:

— Варан, ты когда-нибудь слышал про Совесть Города? Крутится что-то такое смутное, но не могу вспомнить, в связи с чем я мог слышать про неё.

— Ты знаешь, да. Давно, правда, это было. Мне нянечка в детстве часто рассказывала одну сказку. Она её называла «Легенда о Городе». Нужны детали или сам поищешь в книгах?

— Расскажи, — нахмурился Арион.

— Сейчас, соберусь с мыслями.

Варан прикрыл глаза, помолчал с четверть стигны и начал размеренно рассказывать. Видимо именно так, спокойно и плавно, он слышал эту «сказку» в детстве.

— Наш Город — это больше, чем просто скопление зданий на поверхности. Он древний и живой. У него есть свой разум, который помогает справляться с внешними напастями и внутренними неурядицами. У него есть сердце, которое даёт нам всем жизнь. У него есть свои глаза и уши, от которых никто не может скрыться. У него есть совесть, которая блюдет высший закон. И когда-то давно у него была и душа, которая наполняла улицы радостью и смехом. Душа была прекрасна, любознательна и доверчива. Но жители своими руками уничтожили душу. И тогда замерло сердце, и пробудилась совесть. И вздрогнули жители от неописуемого ужаса, накрывшего их. И умылся Город кровавыми слезами. И величественные храмы превращались в руины, дома осыпались осколками, а небо затянуло паволокой печали. Тогдашний Город полностью погиб, чтобы как феникс восстать из руин в далёком будущем. Но не было больше в новом Городе того света и радости. Ибо погибшую душу уже не вернуть.

Варан замолчал, открыл глаза и нахмурился, будто на ум ему пришло что-то очень неприятное.

— Фраза звучала именно «умылся кровавыми слезами»? — уточнил Арион.

— Да. В том-то и дело, что не заплакал, а умылся.

— Очень интересно… А что значит, «высший закон», твоя нянечка не расшифровывала?

— Она говорила, что он гласит: «Не возомни себя равным богам», и много раз повторяла, что не стоит нарушать законов Города.

— А законы Города — это…?

— Базовые законы из Конвенции Города: отсутствие рабства на территории Города, запрет на эксперименты над другими разумными и душами разумных.

— Хм, — задумался Арион. Раньше он не интересовался юриспруденцией, но сейчас возникло желание покопаться в старых фолиантах и узнать, откуда пошли главные постулаты Конвенции Города. Особенно, в свете последней информации. На всякий случай Арион уточнил у продолжавшего хмуриться Варана: — Это вся легенда?

— Почти. Мне почему-то вспомнилась ещё одна фраза, но обычно нянечка её не говорила, поэтому я не совсем уверен… После фразы «И величественные храмы превращались в руины, дома осыпались осколками, а небо затянуло поволокой печали» вспоминается следующая: «И тогда Кровавый Лорд получил своё имя».