– У тебя всё? – спросил генерал, всё-таки понимая, что лейтенант говорит по делу.

– Нет, ещё не всё… Перед тем, как завяжется бой, нужно включить электричество на площади и в занятых нами зданиях. Кабаны плохо видят в темноте, а у людей, впавших в «ярость», зрение улучшается в десятки раз. Это весомое преимущество человека. Включая освещение, мы увеличиваем наши шансы на победу.

Вепри смотрели на лейтенанта и давались диву. Кто это такой? Кто научил его разбираться в картах? И откуда он столько знает? Неужели сам сообразил?

– Ну и Сашка! – хрустел сухарём барон Хруст. – Хочешь хлеба с изюмом?

Он протянул лейтенанту ржаную краюху: поджаристую, самую лакомую из своих запасов.

– Спасибо, товарищ барон, – вежливо отказался Сашка, – но я не закончил… Мне довелось служить под руководством майора Чуки. Майор – отличный офицер: преданный, храбрый. Он погибнет, но не отступит. Потому надо дать ему чёткий приказ – беречь бойцов и уходить из здания казначейства. И ещё… миномётные расчёты надо перевести сюда. Сосредоточить три батальона пехоты вот на этих позициях. Мы окружаем здание и тем самым не даём незамеченными выйти людям. А миномётным огнём при стрелковом бое мы поддержим роты наших штурмовиков. И самое важно, товарищи… Сила человеческой «ярости» – имеет начало и конец. Нам до утра нужно выстоять. К восходу солнца силы князя и его людей иссякнут. Мы измотаем Витольда непрерывным боем… Генерал, прикажите подвезти резервы в район дворцовой площади – и у нас появится великолепный шанс выиграть мятеж.

Сашка остановился, недосказав ещё одну важную мысль. Лейтенант хотел спросить у Щербы: а что случится потом?.. что будет делать армия потом, когда выиграет бой у князя? Кто будет править Страной Сибирь? И кто разбудит императора Роберта, который пребывает в недуге?

Как опытная женщина Шалайя заметила нерешительность лейтенанта и решила ему помочь.

– Сашка верно говорит, – сказала она, отпустив лапу Щербы. – Командуйте, генерал! Подтяните резервы, поставьте на высокую крышу наблюдателя. И эти, которые минами кидаются, уберите, куда он сказал.

Дама посмотрела на Сашку и улыбнулась. Её бородёнка заманчиво распушилась. Кокетливо качнулись сочные бёдра. Шалайя влюбилась. В Сашке столько силы… в нём столько энергии, что она готова тонуть в океане эмоций снова и снова – и отдать себя целиком храброму молодцу! Господи, а какая у него умненькая башка?

«Милый… милый, мой мальчик! Я люблю тебя, мальчик! И хочу тебя прямо сейчас!» – возжелала кабанчика свиноматка, еле сдерживая свои желания.

Она отпустила запястье Щербы и схватила за лапу молодого лейтенанта Сашку, чтобы тот никуда и никогда не смог сбежать от неё.

А если он воспротивится, то она и не таких ломала!

Люди в броне буквально ворвались в грузовой ангар. Они сопели, хрипели и, хмурясь посматривали на грозный БМП.

С недавних пор князь распорядился укомплектовать вооружение боевой машины новенькими патронами и проверить исправность движка. Техника была полностью готова к работе. Но БМП находился в ангаре на случай позорного бегства из дворца. На бронированной машине можно доехать до Сергеляха, где живут только люди – и ни одна свинья не посмеет сунуться туда, где правит человек.

Оставив грузовой ангар за спиной, отряд вышел на улицу и пересёк узкую улочку, примыкающую к дворцовой площади.

Продолжал падать жирными хлопьями снег. Мороз становился всё крепче. Но пластины брони согревали государеву свиту не хуже армейских тулупов. Под защитой брони было довольно тепло и уютно.

Прижимаясь спинами к стенам, люди косились вверх, опасаясь снайперов на крышах.

Отряд осторожно приблизился к первому зданию. Долго не раздумывая, князь ударом ноги выбил входную дверь.

Витольд и его свита ворвались в просторную комнату, наполненную тишиной и непроглядным мраком. Но темнота для впавших в «ярость» вовсе не помеха. Каждый видел длинный коридор и широкую лестницу, уходящую вверх.

– Чисто, князь! Кабанов здесь нет, и не было. Мой тепловизор молчит! Даже мышей не видно, – доложил Парамон Лизнёв. – Ну что, государь, будем двигаться далее?

– Обожди минуту! – принимал решение Витольд. – Ещё в окне тронного зала я заметил кабанов у казначейства. Но сюда они так и не сунулись. Сдаётся мне, господа, что нас заманивают в ловушку. Но у нас нет времени на разведку, а значит, будем продвигаться только вперёд. Федот, ёлы-палы! – окликнул он советника.

– Я здесь, государь! – брызгал слюной советник Мокрицин.

Его лицо исказилось. Из вежливого, всегда подбирающего слова консультанта, он превратился в жуткого монстра. В состоянии «ярости» Федот расслабленным пальцем мог проделать дыру в бетонной стене, но князя он слушался, как родненького папаню и вовсе не думал перечить.

– Поднимайся на крышу, Федот. Включи режим «хамелеона» и затаись. Заметишь цель, то есть снайперов на чердаке – убирай их без приказа. Если у свиней появились «Калаши», то и снайперские винтовки имеются. Но мы не боимся кабаньих пуль – так ведь, парни?

И Корней, и Адриан, и Аверьян, и Любим, и Максим – все вскинули разом оружие. Все были готовы к бою; готовы, навести порядок в городе и в большой стране.

– Удачи тебе, Федот. Завалишь свинью, награжу по-царски! – пообещал советнику князь.

Мокрицин заревел зверем, застучал, как бешеный конь ногами о мраморный пол, и растворился в коридоре за поворотом, сбивая перила, ломая балясины и попутно вышибая двери.

В отряде осталось семеро бойцов…

Пройдя сквозь всё здание, люди вышли к следующей дороге, примыкающей к площади. Сомнений не было, что переулок простреливался снайперами из свиней.

– Работай, Федот. Работай! – хрипел Витольд.

Вдруг комната, в которой они находились, наполнилась светом, пробивающимся сквозь окна, а площадь вспыхнула фонарями, и стало светло, словно выглянуло солнце.

– Вот же суки! Они электричество врубили! Чтоб вас каждого четвертовали, чёртовы хряки! – зло пыхтел княжеский писарь Максим. – Когда всё закончится, я напишу оду о нашем князе… У меня уже родились первые строки, друзья. Вот послушайте… В ночном Якутске падал снег на плечи государя. Узрел Витольд свиней конец в стекляшку окуляра…

Витольд поднял руку, остановив поэтический порыв дворцового сочинителя, и заулыбался, оскалившись по-волчьи:

– Не время сейчас, Максимка. Не время! Позже сочинишь обо мне ахуенную поэму. В другой обстановке мы твои стихи послушаем! – рычал Витольд, включая рацию: – Федот, приём, твою мать! Отвечай!

Рация быстро отозвалась.

– Докладываю, мой князь! Я только что прикончил двух снайперов и трёх автоматчиков. Первого снайпера я порвал голыми руками на крыше, остальных убил на противоположной стороне площади из винтовки. С первого выстрела уложил обоих. Всё чисто, князь. Дорога свободна! Я продолжаю следить за площадью и спасать вашу власть, о Великий!

– У-у-у! Молодец, Федот! – затрубил Витольд победным кличем.

Шестеро бойцов загремели бронёй, поддержав своего командира. Они били металлическими прикладами лазерных стволов о сверкающие пластины брони и завывали, подобно стае волков на охоте. Глаза яростных людей бешено вращались, мышцы вздувались, голоса хрипели, оружие было снято с предохранителя.

– За мной, парни! Вперёд! – приказал князь, и вся государева свита пересекла вторую улицу.

Витольд снова выбил ногой входную дверь. И снова люди князя ворвались в просторный коридор.

Отряд стремительно обежал этаж за этажом, потратив не больше четырёх минут на осмотр всего здания. В этом доме кабанов снова не было. Крыша тоже была пуста. Потому что Федот в состоянии «ярости» никогда не промахивался и завалил парочку стрелков с одного выстрела.

– Ну что, князь, берём казначейство? – играл желваками Парамон; он также изменился до неузнаваемости и был похож на страшное чудище, которое за жёсткой бронёй скрывало у кудрявой груди аленький цветочек и охапку подснежников. Парамон всегда был человеком мягким, отзывчивым. Но сегодня старший советник был само исчадие ада.