– Я б эту росомаху на дно пустил. Камень на грудь и в Лену, – сказал Жюль и закурил. Из всех парней он был наиболее близок с чёрным.

Рысь молчал. Из-под капюшона сверкали глаза голодного льва. Что-то ему не нравилось. Заметив недовольство, Шмаль спросил:

– Тихон, ты чего загрустил?

– Вопрос к тебе, чёрный брат, – негромко зашипел рысь. – Ты сказал так: хочу познакомить тебя с моим другом Барсом. А почему не сказал: Барс, я хочу познакомить тебя со своим другом Тихоном… Я не пойму, ты считаешь меня запасным другом?

Шмаль шевельнул усами. Глаза прищурились. Он ничего не понял, потому задумался.

– Ага, повёлся! – откинул капюшон рысь и рассмеялся. – Да шучу я, братан. Расслабься!

Пацаны улыбчиво закивали мордами. Абрамяу кивал особенно усердно. Мотал головой так, что чуть тюбетейка не слетела. Он искал удобный момент, чтобы слинять из-за стола. Пусть парни обсуждают свои делишки без него. Так спокойнее. Меньше знаешь: богаче бизнес и здоровье крепче. Тем более что полицейские у бара не отводили глаз от воровской сходки. И только Зубов сдерживал своего напарника-волка от желания разобраться с пронырами.

– Вы отдыхайте, парни, а я на кухню. Прикажу горячее приготовить, – мякнул Абрамяу и, распушив свой шикарный хвост, важно удалился.

Шмаль постукивал острыми когтями по мягкой обивке кресла, оставляя рваные зацепки. Чёрный давно заработал авторитет среди бравых парней, но лидером не был никогда. Именно сегодня он решил обозначить себя, как старшего среди равных. Не тратя время впустую, Шмаль показал картинку прародителя, стоящего рядом с самим императором Варакиным – деловито выложив фотографию на стол, словно каре тузов.

Крыс блеснул улыбкой, показав два огромных резца на вытянутой морде.

– Кто это? И чего маленький такой?! Что за уродец? – хмыкнул он.

– Эй, хорош, зубастик! Это дед мой! – вспылил чёрный. – Это Макс Илларионов, первый гибрид на земле. Гляньте, ну вылитый я!

– Да ну, шкет какой-то! – рассмеялся крыс. – И вообще, я слышал, что первыми антропоморфами были подопытные крысы в Стране Китай. Мне ещё батя рассказывал.

– Не выдумывай, – заступился за Шмалева дедулю кот в тельняшке. – Рос ты без отцовской любви и наукам не обучен. А я вижу очевидное сходство; посему склонен верить Шмалю. Что скажешь, Тихон?

Рысь, как всегда, выжидал. Натура у него такая, не торопиться. Кровь лесных предков заставляла таиться до времени, чтобы не остаться с голодным пузом. Он даже выпивал последним. А что?.. вдруг потравят?

Выдержав паузу, Тихон многозначительно изрёк:

– Верно говоришь, Жюль. Общность родства видна без базара. Цвет шкуры, как у Шмаля и усы торчат. А взгляд? Он бешеный! К пушистым бабкам не ходи, это дед его родной.

Чёрный замурлыкал, подмигнув Барсу.

– Друзья, давайте выпьем за Шмаля и за его знаменитого деда. За босса, парни! – толкнул тост рыжий, взяв за тонкую ножку рюмочку с водкой.

***

Гомвуль пил уже третью кружку «Нерюнгринского» пива. Зубов не отставал. Напарники косились на блатную компанию. Переговаривались.

– Вот народ… ничего не боятся. У всех на виду устроились, – зарычал волк. – Ну, времена.

– Амнистия, – заметил Зубов.

Законы в Стране Сибирь не отличались дикой ненавистью к преступникам. Князь Витольд каждый год объявлял амнистию уголовникам. Прощали всех – и тех, кто сидел в лагерях, и даже тех, кто уже сбежал из мест не столь отдалённых. Это означало, что больше года провести за решёткой нельзя. И только ленивый отбывал срок полностью. Но были статьи, на которые княжеская милость не распространялась: умышленное убийство гибридов, воровство государевой собственности, измена Родине и причинение вреда здоровью людям. Такие преступления карались жестоко, вплоть до расстрела.

– О снайпере размышляешь? – спросил Зубов.

– Морду его вспоминаю. Жаль всё-таки тигра, – оскалился волк. – Пью и прикидываю, кто из этих болванов способен прикончить его.

Могли ли коты пристрелить гигантскую кошку? Они неустрашимы, отважны – это факт, но всё же сомнительно. Крыс тоже не отличался кровожадностью. Он балагур, весельчак – не более. А вот рысь Тихон способен совершить самый отвязный поступок. Его однажды подозревали в двойном убийстве. Кто-то пробрался на территорию фермерского хозяйства и убил двух пожилых охранников. Спящих кабанов прирезали, как свиней на бойне всего из-за десятка яиц и трёх несушек. Суду не удалось доказать вину Тихона, но запах, протухших яиц, преследовал рыся шлейфом могильной сырости.

– Брать надо чёрного, – злился волк. – И дружка его рыжего тоже в кутузку.

– Шмаля, что ли? – Зубов обнял за плечи друга. – Он вор, а не убийца. Нет… здесь всё гораздо серьёзнее.

– Знаю, – снова пригубил пенный напиток Гомвуль. – Просто зуб на него точу. Так бы и вытряс душу!

В дымном зале кабака появились вчерашние подруги, с которыми в квартире Зубова развлекались полицейские. Волчица Земфира и Ольга из Страны Ленинград заметили парней.

Гомвуль поджал уши.

– Спрячь меня, Стас. У меня мазь закончилась. Знаешь, какие блохи кусачие?

– Поздно. Сюда идут. И не предлагай мне меняться. Я свою лысую ни на что не променяю, – Зубов улыбнулся, чем-то напоминая самого Гомвуля, когда тот счастлив.

Девушки знали профессию тех, кто накануне оплатил продажную любовь, потому держались чуть поодаль, но поздороваться дело святое.

– Доброй ночки, серенький бочок, – послала воздушный поцелуй волчица Земфира.

– Фу! Я на работе. Не приближайся! – прятал нос в рукаве Гомвуль.

– Мы, вообще-то, тоже не бездельничаем, – рыкнула волчица. – Скажи им Оля, сколько штрафных монет с нас Жорик срубил из-за вчерашней ночи.

– Ага, срубил. Оставил нас без трусиков, – негромко рассмеялась Ольга, присаживаясь на высокий стульчик у барной стойки.

Сутенёр Жорик был из соболиной ватаги. Энергичный, вечно на взводе шустрый малый в бейсболке. Он крутился у входа в кабак, не решаясь подойти к братве в центре зала. Блатной ритуал требовал почтения к бандитам, но, зная, что пацаны никогда не платят за девочек, Жорик предпочитал остаться инкогнито. Честно сказать, он сторонился котов, хотя далеко не трус.

– Я на мазь больше потратил, чем ты должна своему папочке, – оскалился Гомвуль. – Предложите свои услуги котам. Они не заплатят, так хоть вылижут от макушки до пяток. Нравится тебе шершавый язычок?

– Противный ты, когда трезвый, – сказала Ольга, поправляя чёрный парик. Вчера на ней был рыжий парик.

Прошлой ночью Зубову нравилось срывать искусственные волосы и снова их надевать. Он смеялся, как сумасшедший, поглаживая лысину беженки из Страны Ленинград.

***

Зал ходил ходуном. Музыканты рвали публику хитами.

«Крошку мою» спели три раза. Потом пошли медляки: «Спи мой маленький» и «Я хочу быть с тобой». Но унылое завывание быстро наскучило. Толпа кабанов заказала лабухам зажигательную «Ламбаду» и, выстроившись друг за другом, солдаты водили хоровод, развлекая прилично захмелевших бандитов в центре кабака. Кабаны топали копытами, хрюкали и визжали от радости, исполняя чечётку секача.

Коты завелись не на шутку. Крыс трижды закатывался хохотом, прикусив свой облезлый хвост. А рысь был спокоен. Затаившись под капюшоном, он смаковал водочку, не забывая закусывать балычком.

Прошло ещё полчаса, и началась самая настоящая вакханалия.

– Абраша! – вопил во всё горло Шмаль.

Но где там. Обычно Абрамяу сидел за главным столиком, но сегодня разместился в самом тёмном углу. Он просматривал оплаченные счета, зорко следя за разбитой посудой и покалеченной мебелью. Бизнес есть бизнес. Иначе не проживёшь.

– Абраша!.. лишай тебя порази! – не сдавался чёрный.

– Босс, он не слышит тебя, – буквально закатывался Барс. – Давай я его притащу за хвост?.. чего орать-то?

– А мне нравится, орать! – держась за живот, смеялся чёрный. – Ну и вечерок сегодня! Ну и вечерочек…

Собственно говоря, ничего особенного не происходило. Каждую ночь «Молоко» сотрясалось от пьяных танцев, почти всегда заканчивающихся мордобоем. И для того, чтобы обслужить клиентов, вытряхнув из карманов секачей всё до последней копеечки, Абрамяу придумал оригинальный способ передвижения по залу.