– Мать-то не приедет провожать? – спросил тренер, заранее поморщившись, видимо представил такие проводы.

– Нет, конечно! Она вообще не знает. Я вроде бы у геологов… Я уже два дня у Машки живу, она в Москву уехала, а ключ у меня есть.

– Эх, и шальная ж, ты, голова! – вздохнул и замолчал надолго, нарочно  глядя  только в окно. – Пиши хоть иногда.

 Уже перед самым вокзалом Виктор Андреевич приказал:

– Башку банданой прикрой. Эх, остричь бы тебя! Нечего бабьими космами в дороге светить.В сумерках за парнишку сойдешь. И на месте  поначалу –  тоже.

***

Вторая платформа была забита военными и провожающими.  Отсюда, с Придольска,  пойдут два вагона. Один со срочниками, другой с контрактниками. Их подцепили к проходящему военному эшелону. Дальний конец платформы, где находились срочники, был оцеплен, туда не пропускали.  Зато  перед вторым вагоном было многолюдно, пестро и шумно.Кто-то пел. Кто-то из провожающих женщин, причитая, плакал. Кто-то,  молча, обнимался напоследок. Отправляющиеся, в основном взрослые, все старше 20.  Одетые разномастно. Кто с  крутым модным выпендрежом, кто  в стандартный камуфляж. Виктор Андреевич нес РД сам, несмотря  на протесты Ольги, что ему же нельзя тяжелое поднимать.  У нее в руке  сумка с провизией в дорогу. Но тренер, молча, чуть набычившись, шел вперед и присматривался к свеженабранным контрактникам. Он явно кого-то искал. И нашел. Пятеро взрослых мужчин его возраста стояли  тесным кружком и курили. Вещи сложены в середину. Причем расположились  они грамотно. Аккурат напротив закрытых еще дверей вагона. Рядом с оцеплением военных.

Виктор Андреевич  поздоровался. Представился.  И добавил:

– Кандагар.

И  незнакомцы ему ответили.

–Герат.

–Джелалабад.

–Кандагар.

 –Хост.

И он попросил:

– Шурави, присмотрите мне, пожалуйста, в дороге за девочкой. –  и посетовал – Своих, городских афганцев я знаю, а с   района, извиняйте, шурави.

– За какой девочкой?

– За этой, вот. – Мотнул головой себе за плечо. И снял РД.  Мужчины  немедленно расступились, чтоб он смог  добавить его в общую кучу, и спросили сразу вдвоем:

– А это девочка?

– Дочка?

– Ученица. – коротко пояснил тренер.

– А учил чему?

– Снайперскому делу.

– Даже так?!

Ольга была немедленно, оценивающе,  всеми этими мужчинами осмотрена с головы до ног. Видимо сочли, что собрана  довольно грамотно. Ольга старалась свое беспокойство не показывать. Но внутри девушку ощутимо потряхивало.

Поговорить бывшим сослуживцам довелось буквально пару минут, как разнеслось зычное:

– По вагонаааам!

Успели только обняться на прощанье.   Загрузились оперативно.  Ольге даже подержаться за свои вещи не дали, мужчины сами занесли. Сами на третью полку закинули. Заняли третий от проводницы отсек и два места напротив. Ольгу посадили к окну. Подальше от посторонних глаз и рук. Сказали, что вторая полка ее. Предложили выбрать которая. Ольга хотела сразу туда залезть, не пустили. Только куртку сняла, свернула, положив в изголовье. Поезд  быстро миновал    город, и теперь за окном было практически темно. Ольга  продолжала всматриваться в темноту. Попутчики негромко переговаривались. А один, сидящий напротив, вторым от окна,  смуглый, усатый,  седой через волос, продолжал очень внимательно рассматривать Ольгу. Она уже давно чувствовала на себе этот изучающий взгляд. Наконец, не выдержала, посмотрела ему в  темные, лукавые глаза и спросила напрямую:

– Что-то не так?

– Да, вот, никак понять не могу что у тебя на голове. Платок… не платок, бандана… не бандана…

– А! – улыбнулась она. – Сейчас покажу. – И сняла головной убор, раскладывая на столике. Это у нас ребята в клубе придумали.  Многие себе нашили. Удобно. И просто.  Квадрат.  Камуфляжка из тонкого трикотажа. Длина одной стороны примерно равна окружности головы,  на три угла шьются петельки из резинки. На один – пуговица. Если так закрепить, – она вновь надела  свою тряпочку на голову, закрывая лоб до бровей, – то два конца сзади свисают в роспуск.  Или можно, как я, наперекрест, подобрать волосы. Или  можно еще вот так: за один свободный конец на лицо, зацепив за ту же пуговицу. Получается как маска, если пыль или где не надо, чтоб  запомнили.

Одни глаза только и остались. Попутчики оценили. Потом из домашних запасов  дружно собрали  обильное дорожное застолье.  Ольга первый раз видела, как пьют третий тост. Стоя. Молча. Сурово. Не чокаясь. Она водку не пила, но поднялась вместе со всеми. Потом посидела еще немного, догрызла  силком врученную ей кроличью ножку и полезла к себе  наверх. Вагон начинал гудеть разговорами все громче и громче. Видимо, не только в их полукупе ужинали со спиртным.  Где-то вдалеке всерьез ругались. Ольга постепенно задремала и проспала всю ночь, периодически просыпаясь от шума. Слева за переборкой дело дошло до драки.  Вдалеке несколько раз недружно порывались спеть. Дальше первого куплета выходило плохо. Целый вагон контрактников едущих на войну еще та веселая компания.  Она старалась вниз не спускаться. Только поесть. В туалет попутчики ее  непременно водили под   конвоем.

– Дабы…! – весомо  и непререкаемо ответили на стеснительное, до пылающих щек и ушей, возмущение.

А поезд ехал и ехал.

***

Моздок встретил пасмурным, но сухим и теплым рассветом. Вокзал  в стороне, ничего особенного, приземистый какой-то, две платформы. Разгрузились. Быстро нарисовались командиры, которых всю дорогу видно не было. И сразу сортировка. Кого налево, кого направо, сразу к длинной колонне машин.  И как только они не путались с таким количеством народа!?

Тех, кто налево, и Ольгу с попутчиками в том числе, перебазировали на аэродром.  Оказалось не так и далеко.    Ее РД оказался почти неподъемным. Еле донесла. И первое ее:

– Ах!  Горы.

Настоящие горы на горизонте. И садящийся, казалось  сейчас прямо на головы, громогласный, даже уши закладывает, большой военный самолет. И сразу два вертолета, оглушающе стрекочущей парой, уходящие  под облаками  в сторону этих самых гор. Всякая военная техника. Многолюдно.  Сразу столько военных в одном месте Ольга никогда не видела. Практически все в камуфляже. В разном, причем. С оружием и без оного. Так бы и ходила с раскрытым ртом, крутя головой.   И почти сразу первое разочарование. Мельком глянули в ее документы,  сказали, что сейчас не до нее. Видишь, сколько народу. Сказали: жди. Потом. Или сама  своих ищи. Ей же, в отличие от большинства, в конкретную часть нужно было. Принимающий снизошел и написал на клочке бумаги номер ее команды. Опытные попутчики одну не оставили. Потянули за собой.

– Не торопись.  Завтра с утра поставят на довольствие и все прочее…

Примерно через час  один из мужчин пригласил ее с собой, набрать воды. Сказал, что помнит, где здесь что, еще с прошлых командировок. Заодно и ей покажет. И сам посмотрит, что изменилось.

– Ноги заодно разомнем. Скуку развеем…

Шесть пластиковых бутылок в пакете у попутчика и полный котелок в руке у Ольги. Не расплескать бы. Отошли совсем недалеко, когда мужчина негромко кхекнул и немного смущенно, (он еще и смущаться умеет?) коротко выдал:

– Иди пока,  мне отлить надо. Сейчас догоню.

 Ольга забрала его бутылки, оказывается, все вместе тащить весьма тяжело. Она помнила дорогу. Успела пройти метров пятнадцать, завернуть за угол. И почти сразу натолкнулась на странную компанию. Трое  парней  прижали к стене четвертого. Вернее, прижал один. Сгреб за грудки, практически приподнимая, мелкого, тощего, коротко стриженого срочника. Ольга увидела широко распахнутые в ужасе карие глаза парнишки с желто сиреневым расплывшимся фингалом под левым.  Бледное,  узкое, с тонкими чертами лицо. Приоткрытые, обметанные герпесом, треснувшие до  яркой крови губы. Под ногами опрокинутый котелок. Парнишка   замер безвольной тряпочкой, даже не пытался сопротивляться. А прижавший навис сверху, приблизив лицо к лицу и что-то, негромко, угрожая, втолковывал. Сопровождающие,  отступив шага на три, довольно осклабившись, наблюдали.