Шел февраль 1994 года.

***

Сразу же после окончания школы, в первых числах июля девяносто четвертого года  Межидов-старший все-таки увез сына с собой в Чечню, категорически заявив, что не позволит ему идти ЗДЕСЬ в армию. А Косте тогда уже пришла повестка.

В последний вечер перед двойными проводами бабушка Зухра потребовала, чтобы соседи во главе с матерью Ольги пришли к ним. Старушка выглядела торжественно и строго. Больше для Ольгиной матери говорила по-русски, и от этого слишком резко проявлялся ее кавказский акцент.

Родители Ибрагима и Аминат сидели рядышком и молчали. Дядя Муса смотрел слишком сурово. Но он умел уважать старших и не вмешивался.

– Вот вы и выросли, детки. И скоро разлетитесь в разные стороны. Я хочу, чтобы вы помнили, что выросли вместе, что Аминат и Ольга являются молочными сестрами, что Ибрагим и Костя неразлучно дружили все эти годы. Вы помните, наверное, мои четки. Священные четки моего деда, привезенные из хаджа. Я сняла с них четыре бусинки, заменив их узелками. Для каждого из вас. Из зеленой шелковой нити я вручную сплела косичку и, уже потом, разрезала нить на четыре части.   –  Она подняла в правой руке четыре ниточки с висящей на каждой по крупной темно-оранжевой янтарной бусине. И надела каждому на шею.   –  Помните друг о друге. Где бы вы ни были. Помните, что у вас есть дом и родственники.   На следующий день, почти одновременно, мужчины Межидовы уехали, а Костя ушел в армию. В квартире остались одни женщины.

А потом началась война в Чечне. И Ольгина мать все боялась, что Костю отправят туда воевать. И неожиданно стала очень религиозной, зачастила в церковь и молилась по ночам. И, обнявшись с тетей Динарой, женщины вместе плакали перед телевизором, не пропуская ни одного вечернего выпуска новостей  по всем принимаемым каналам. Смотрели все репортажи из Чечни или свободной Ичкерии, до рези в глазах вглядывались в экран в попытке найти мелькнувшее знакомое лицо.

К сожалению или к счастью, среди боевиков, которые попали в объектив камеры, ни разу не удалось увидеть ни Межидова-старшего, ни Ибрагима. Писем от них тоже не было. Периодически приходил кто-то из чеченцев местной диаспоры и приносил денег, чтоб женщины семьи Межидовых не нуждались.

После показа одного из документальных фильмов с Чеченской войны у Межидовых ночью перебили стекла в окне, что делали это с того раза неоднократно.

Костя служил где-то в Кировской области, возил на машине штабного начальника. Писал, что вот-вот обещали отправить в Чечню, и обижался, что все не отправляют. А мать радовалась, благодарила Бога и командование, и надеялась, что может быть, все-таки его не пошлют, потому что начали уже присылать оттуда цинковые гробы Костиных одноклассников. Два гроба на один класс только за 95 год! Страшное, казенное, выученное уже всеми словосочетание  –  "груз 200".

А Костя, наверное, к счастью, так и отслужил, не попав в "горячую точку". И остался после армии на месте службы. Женился. Это была первая свадьба, на которой довелось гулять Ольге.

Девочки окончили школу и тоже разлетелись из дому. Квартира стала непривычно тихой и пустой. Встречались подруги только по выходным, слишком далеко было ездить. В общежитии удобнее. Аминат училась на бухгалтера, Ольга поступила на биофак.

***

Однажды поздней осенью  в субботу Ольга  торопилась домой через парк,   когда ее окликнули по имени. От входа в тир  ей призывно махал невысокий   незнакомый мужчина, уже  явно далеко лет за сорок и кричал:

– Оля, подойди, Сергей зовет.

– Ты чего  давно уже не заходишь? –  поинтересовался владелец тира, когда она все-таки вошла.

– Некогда как-то. И денег лишних нет пока.

Слева, у места владельца, стояли две бутылки пива, и лежала растерзанная воблина.  Чужой мужчина, жилистый, серьезный,  уже сивый –  седина через волос, тот самый, что звал ее, теперь с нескрываемым любопытством рассматривал девушку.

– Да ты только посмотри, какого медведя я выставил на главный приз!   –  продолжал соблазнять ее владелец тира.   –  У тебя такого точно нет.

– Я же говорю: денег нет совсем,   –  вздохнула Ольга.

– Друг, вот, ко мне зашел. В Афгане вместе служили, он знатным снайпером был. В нашем городе теперь жить будет. Покажи ему, как ты стреляешь.

– На фига?

– Вот, глупая, да я с тебя сегодня денег не спрашиваю. Вот, бери,   –  щедро отсыпал в мисочку пулек.   –  Покажи человеку, как ты стреляешь. Он    секцию по стрельбе открывает. В клубе военно-патриотическом.Понравишься – возьмет.

– А колокольчик покачаешь?

– Да покачаю, покачаю. Стреляй уже! Вот, видишь, Виктор, я про нее тебе рассказывал.

Ольга стреляла, а мужчина самым внимательным образом наблюдал. И болезненно сморщился при случайном промахе.

Так Ольга попала в молодежный воено-патриотический клуб «Ратник»  Больше мужской, дружный коллектив, девушек немного. Но, едва ли не больше стрельбы, Ольга любила рассказы тренера об Афгане, о различных случаях, технологии выбора места засады и маскировках, принципах и правилах охоты на снайперов "духов". И много других очень интересных подробностей и мелочей исподволь, постепенно откладывалось в ее цепкой памяти. Он даже научил ее рассчитывать поправки при стрельбе с помощью специальных формул и прочим снайперским премудростям. Тренер искренне радовался, когда Ольге удавалось сделать это быстро и правильно.

***

В институте появились новые подруги. Одна из них, соседка по комнате, вся в россыпи крупных веснушек, не пропадающих даже зимой, до жалости некрасивая, но добрейшая Маша, занималась легкой атлетикой. Спорт в вузе поощрялся. С Машей, просто так, за компанию, чтоб той одной не скучно было и не страшно, Ольга каждый день начала бегать по парку по пять километров и втянулась постепенно. Она и десять могла свободно пробежать, не сбиваясь с дыхания. Маша пыталась переманить Ольгу в свою секцию легкой атлетики, но она отказывалась, ссылаясь на то, что ей стрельбы и танцев за глаза… и так времени не хватает.

С парнями было хуже. Что-то никого подходящего, такого, чтоб накрепко в душу запал,  не попадалось. Так, баловство одно. Лишь на последнем курсе, в автобусе случайно познакомилась с Эдиком. Ольга еще смеялась, спрашивая, не Хазанов ли его фамилия, раз в кулинарном техникуме учится. Парень отшучивался и все приглашал девушку в гости, обещая испечь потрясающий торт. Периодически встречались, вроде бы всерьез намечалась любовь.

Эдик закончил учебу раньше Ольги в разных учебных заведениях учебный план разный. Она еще готовилась к экзаменам, а парень уже получил повестку и загремел в армию. Ольга провожала его, пьяного вдрызг, до военкомата и обещала ждать. На проводах она сильно обиделась. Призывник, видимо с перепою, вдруг начал распускать руки и, мало того, что грубо лапал, полез  ей под юбку, но и всерьез попытался затащить в постель.       До деликатности Ибрагима Эдику было недосягаемо далеко. Но Ибрагим давно уехал и не пишет, да и что Ибрагим! Только верный друг детства. Там и серьезного ничего не было, разве что целовались пару раз уже перед самым его отъездом.

Он, конечно же, с детского сада еще, клялся в вечной любви, но Ольга отшучивалась, ничего не обещая. Ну, не воспринимала она Ибрагима в роли жениха и мужа и все тут. Дружить с ним привычно, хорошо, интересно, а вот любить… не уверена. И Ольга регулярно писала подробные письма Эдику, который настойчиво называл ее своей невестой.

 Ольга приехала домой и застала мать в слезах.

– Что случилось?

– Баба Катя заболела. Инсульт. Позвонили соседи. Лекарства  срочно нужны. Я все купила по списку, а Костя уехал  в командировку на неделю. А я сама не дойду.