– А тебя никто и не посылает. Говори чего еще купить. Если поторопиться, то на вечерний поезд успею.

Ольга смотрела в окно  вагона.  Удачно села, хоть и не сразу получилось это место занять. Рюкзак набит под завязку. Дотащить бы. Почтово-багажный поезд плюхает медленно-медленно, чуть не у  каждого фонарного столба встает. А на другом и не доедешь. Скорые на полустанках не останавливаются. Вагон то пустеет почти наполовину, то набивается битком, а она все едет.  И мысли в голове крутятся невеселые.    Баба Катя. Добрая, теплая, ласковая. Седая голова под синим в мелкий цветочек ситцевым платочком. Руки мягкие, быстрые.  Жалко ее.  Оказывается, даже бабушки стареют и начинают болеть. Теперь привезти бы все вовремя. А фельдшер там есть, по крайней мере, раньше была, молоденькая такая. Эх, сколько лет я в Поречье не была? Со школы получается. Шесть лет.  Или уже семь? Давно. Вспомнить бы дорогу! Тридцать километров тайгой не шутка. А вдруг кто попутчики будут? Хорошо бы!

 Вот, наконец, платформа Сосенки. Народу выгружается много. Сумки, баулы, мешки… На бетонной платформе пассажиры  делятся на два потока. Кто налево – в саму деревню Сосенки. А кто направо и через железнодорожные пути, как и Ольга, те  –  в дальние деревни. За противно пахнущими креозотом шпалами  и блестящими на солнце бесконечными рельсами расчищена  бульдозером широкая площадка. И  темнеет подступающая совсем близко тайга. И две грунтовых дороги под углом градусов в сорок. Которая нужная? Не помню. Вроде бы левая? А если нет?  Надо спросить пока люди не разъехались. А то потом не у кого будет, разве что у медведя.

На площадке светло-серый уазик-буханка, и в него грузятся ее бывшие попутчики. Три  полноватых женщины и два почти одинаковых мальчишки подростка,  оба густо-рыжие, разве что один чуть пониже ростом.  Их вещи в распахнутые задние двери впихивает коренастый мужчина в камуфляже. Громоздит объемные сумки на уложенные в два яруса крафт-мешки. Похоже, цемент  везут. С переднего пассажирского сиденья в приоткрытую дверь выглядывает гладко лысая и одутловатая широким усатым лицом круглая  голова. Пока Ольга подходила, мужчина уже  взялся за дверь, закрывать.

– Извините, не подскажете,  которая дорога на Поречье?

– Вон та, – сразу махнул рукой водитель, и уже  потом, осознав, хитро прищурился, спросил:

– А  лишку шустрая туристка хоть знает, сколько  километров до того Поречья?

– Примерно. –  И удивилась: А почему туристка?

– А разве не видно? И тем более, я местных всех знаю.

– Ну, я тоже  частично местная.  Только не была тут давно. Я –  Владимира Ларионова внучка.

– Это, который конюх что ли?

– Да.

– Эвон, оно что! И он тебя не предупредил, что ты до темноты,  по любому, не дойдешь?

– Значит, заночую,– упрямо набычилась Ольга.

– И не побоишься? Одна в тайге?

– Не знаю, – пожала она плечами, – Вроде бы  из  походов умею, что и как. Но одна еще не пробовала.   Только  у меня выхода  другого нет. Мне все равно  туда надо. И попутчиков ждать некогда. Я лекарства везу.

– Вот что, Ларионовская внучка, – почесал в затылке водитель  и, чуть помедлив, скомандовал – давай уже, садись к нам.  Негоже мне  девчонку одну бросать. Мест нет,  но на порожке доедешь. Мы-то в Марьино едем, но я тебе по пути один зимник покажу.  Оттуда значительно быстрее до  Поречья дойдешь.

Ольга сидела на подстеленном ватнике  спиной ко всем остальным пассажирам, и смотрела в заляпанное брызгами грязи окно.  Видны были только  кроны деревьев. Они то отступали далеко, то лезли  ветками в стекло и скреблись по машине. Мотор, периодически  бодро  накручивал обороты по ровным участкам дороги, и надрывно выл, видимо, вытаскивая уазик из  очередной лужи.

Время тянулось долго–долго. Путь до Марьина ничуть не ближе, чем до Поречья. И раскуроченная лесовозами дорога нисколько не лучше.

Когда водитель  вдруг остановил машину, Ольга даже не поверила, что  поездка закончилась. Он помог девушке вылезти и надеть рюкзак.

–Тяжело-о несешь, –  участливо оценил он.  – А теперь смотри. И запоминай. Вот, эта просека наискосок и есть зимник. Здесь, примерно, километров двенадцать. Если с дороги не собьешься, а ты постарайся не сбиваться, к вечеру дойдешь. Как у тебя с компасом в голове?

– Нормально у меня с компасом.  Направление чую. И спасибо. – Спохватилась, потянувшись за деньгами. –  Сколько я должна за проезд?

– Благодарности вполне достаточно.  Деду привет передавай от  Кольши Андреева. – И мужчина полез  на водительское место. Уазик рыкнул мотором и поехал дальше.

Ольга осталась одна посреди тайги. Тихо. Даже птиц не слышно. Осмотрелась, руки на лямки рюкзака и пошла   еле заметной тропинкой по зимнику на юг.  12 километров, это не тридцать с гаком. Это приемлемо.  По пять   с Машей каждое утро  бегали. Интересно, сейчас Машка бегает в своей Москве? Дядюшка ее  к себе забрал. В медицинскую лабораторию устроил.

 С рюкзаком только не очень разбежишься.  Ну и ладно. Размеренный шаг и дыхание выравнивающееся в такт этим шагам. Вперед. Тот мужик сказал еще, что приду в Поречье  не  основной дорогой, а от речки. Возле моста тропа вывести должна. Заодно проверка по задуманному.  Да такому, что сейчас, когда назад отступать поздно, аж,  самой думать страшно. А и пусть! Вперед! Постепенно навалилось   некое отупение в  упрямом продвижении.

Довольно крутой спуск к  узкой, заросшей кустами ивняка, реке и старый деревянный мост возникли неожиданно.   За этими лохматыми кустами деревни практически совсем не видно. Но обрадованная Ольга знала, что все, дошла!

С бруса, к которому  крепятся перила, ей навстречу поднялась, заступая дорогу, темная женская фигура. Девушка оторопела.

– Ведьма?! Принесло ее, блин! – Но  торопливо выдохнула и постаралась сделать вид, что это не она сейчас сбилась с шага, и не ее сердце   испуганно затрепыхалось, подскакивая к горлу.

– Ну, здравствуй, Ласкина дочь. – Хрипловатый голос прозвучал весьма насмешливо.

– Заждалась я тебя, дева.

– Здравствуйте, – осторожно  отозвалась Ольга, останавливаясь напротив.

– Снимай поклажу и давай, посидим, поговорим.

– Мне идти надо, – попыталась уклониться от нежданного общения –   Бабушка болеет. Я лекарства везу.

– Успеет твоя бабушка. Крепкая она старушка. Заболела, бывает, не молодуха уже . Но её срок еще не скоро. А  вот, тебе нужно кое-что обязательно послушать и запомнить.  – И, снова усевшись на тот же брус, похлопала возле себя ладонью.

– Присаживайся, присаживайся. В ногах правды нет.

– З-зачем? (и чего это сегодня язык заплетается?)

– Разъяснить кое-что надобно, тебе, бестолковой.

–Я не бестолковая! – возмутилась Ольга, и не думая садиться рядом с ведьмой.

– Конечно! А еще глухая и слепая, как оказалось!

– Неправда!

– Ага! Еще скажи, что тебе в полнолуние  вовсе тайга не снится?

– С-снится. Давно. – Эти периодические  странные  нереальные сны, провалом,  как прыжок с вышки в глубину. Огромные деревья, оглушающее море запахов и железистый солоноватый вкус крови на губах. Ольга этих снов побаивалась и никому о них не рассказывала. – А откуда вы…?

– Слава Богам! А я,  было, уже  начала думать, что слишком поздно тогда тебя возвращать начала. Я уже лет шесть тебя зову и все без толку!

– Так это были Вы? Но зачем?

– Значит, и зов слышала! Так почему столько лет не приезжала?!  – В хриплом голосе послышался почти неприкрытый гнев.

– Некогда было в Поречье ездить.Я училась. И не знала, кто меня зовет и куда.–  И как-то сама собой опустилась   на теплый шершавый брус.

– Тогда ты еще мала была и слаба.  Не поняла бы. Теперь в силу вошла. А зверя своего совсем заморила  уже. Хорошо, что  хоть сейчас приехала. Слушай уже. Ласка – зверь твой – твоя душа. Твой проводник. Будет край – позовешь. Она придет.  Любая ласка, что рядом окажется. Место значения не имеет. Не задумывайся. Не уходи в рассуждения. Не сомневайся, если вдруг захочется сделать на первый взгляд  что-то неадекватное, вроде бы совсем неправильное.  Например,  срочно уйти с какого то места, остановиться или наклониться, а то и вовсе лечь. Или человек не понравился.        Не пытайся найти причину: не раздумывай  – делай. Просто слушай себя. Сама почуешь, что нужно сделать, что сказать. Как вывернуться. Просто сначала зови, а позвала – слушай. И делай, что в голову пришло, не раздумывая о правильности. Потом и сама научишься, без непосредственного зова.