На следующий день ровно в 12—00 в офис, где находилась редакция газеты, вошел мужчина с серыми, как пепел, волосами. Я заметил его почти сразу возле дверей, а потом долго следил за ним взглядом, безуспешно пытаясь понять, что в его облике показалось мне таким необычным. Может, все дело было в его старомодной манере одеваться и темном твидовом пиджаке, который на нем был надет? Или, может быть, в морщинах, рассекавших его лицо в каком-то абсолютно хаотичном порядке? Я не знаю… На вид ему было около пятидесяти, однако что-то в его облике говорило о том, что на самом деле он мог быть и намного старше. Как будто время для него одного текло как-то иначе, чем для всех остальных людей на планете. И понимание этого наполняло его холодные серо-голубые глаза какой-то странной отрешенностью, которую я никак не мог описать словами.

Остановившись у входа в редакцию, он перебросился несколькими фразами с одной из ассистенток и, узнав все, что ему было необходимо, зашагал в сторону кабинета, где работала Вероника. Пройдя через рабочий зал и оказавшись у двери, мужчина достал из кармана круглые часы на серебристой цепочке, подождал несколько секунд и только потом поднял руку, чтобы постучать. Еще миг — и он скрылся за закрытой дверью. А несколько минут спустя дверь отварилась снова, но в этот раз из-за нее уже возникла Вероника.

— Антон! — позвала она. Я поднял глаза, и, ничего не говоря, Вероника кивком головы пригласила меня к себе в кабинет. Я зашагал к двери, и уже совсем скоро прямо передо мной снова оказался тот самый мужчина в твидовом пиджаке. При моем появлении он поднялся с дивана и протянул мне ладонь, чтобы поздороваться.

— Моя фамилия Спильман, — сказал он. — Я представляю интересы компании Futuris в Восточной Европе. Нам очень приятно, что вы заинтересовались расследованием происшествий, связанных с одним из наших отелей.

— Нам тоже приятно, что вы нашли время зайти, — ответила за меня Вероника и, скрестив на груди руки, расположилась у своего рабочего стола — так, что мы втроем оказались в разных частях комнаты.

— Тогда давайте перейдем к делу, — сказал мужчина с пепельными волосами. Его голос звучал ровно и очень спокойно, как обычно это бывает у поверенных или адвокатов. — Я проверил ту бронь, которую вы мне прислали. Мы подготовим для вас номер, но хочу сразу предупредить, что сама гостиница сейчас выглядит не так, как вы могли видеть на фотографиях. «Мон-Сен-Мишель»… скажем так… далек от своих лучших кондиций. И уже долгое время не принимает постояльцев. Мы готовы сделать исключение для вас лично, но я хочу, чтобы вы понимали: в течение этих трех дней вы будете единственным человеком во всем отеле.

От мысли об этом мне должно было стать не по себе. Я понимал это, но в то же время совершенно не чувствовал ничего подобного, как будто речь шла о совершенно чужом мне человеке.

— Звучит как-то жутко, — проговорил я, но мой голос сейчас прозвучал почти безразлично.

— Да, я понимаю, — кивнул Спильман. — Со своей стороны мы предпримем все, что от нас зависит, чтобы сделать ваше пребывание в Высоких Татрах, если не комфортным, то, по крайней мере… эммм… приемлемым.

С этими словами он потянулся к кожаному портфелю, который постоянно держал рядом с собой, набрал код на замке и, достав оттуда какой-то белый конверт, молча протянул его мне. Внутри были бумаги, но в этот момент мое внимание привлек скорее сам конверт, чем его содержимое. Идеально белая бумага, логотип с двумя сплетенными лилиями на лицевой стороне…

— Что там? — спросил я.

— В этом конверте билеты на поезд и координаты станции, с которой он отходит в Минске. Это на окраине города. Там есть пояснения, чтобы вы смогли найти это место без проблем. Что касается лично меня… Я встречу вас на железнодорожной станции в Высоких Татрах, чтобы… эммм… лично ответить на все вопросы, которые могут у вас появиться. С марта отель закрыт на реконструкцию. Все номера и объекты общего пользования законсервированы. Персонала в гостинице нет. Но я думаю, за оставшееся время мы сможем что-то сделать, чтобы организовать ваше пребывание. Само собой, если, конечно, такой вариант вас устроит.

— Уверен ваш отель — не худшее место, где мне когда-либо доводилось ночевать, — ответил я, но Спильман только многозначительно пожал плечами и промолчал в ответ. На несколько секунд в воздухе повисла тишина, которая сейчас казалась какой-то плотной и почти гнетущей. Пользуясь этой паузой, мужчина с пепельными волосами, снова посмотрел на часы — но на этот раз уже не на те, что лежали у него в кармане пиджака, а на серебристый Брегет на своем запястье. Еще одни часы обнаружились у него на другой руке. И подобное положение дел, показалось мне откровенно странным.

— Значит, закрытый отель без персонала и других постояльцев? — сказала Вероника, чтобы снова как-то вернуться к нашему разговору.

— Боюсь, что да, — ответил Спильман. — Все эти три дня в отеле не будет других людей. В этом вопросе я бессилен. Надеюсь, что из-за этого вы не откажитесь от расследования? Само собой, мы готовы покрыть все необходимые расходы и предоставить вам отдельный гонорар за проделанную работу.

— Гонорар? — переспросил я.

— Да, — очень спокойно ответил мужчина в твидовом пиджаке. — Считайте это платой за ваше время.

С этими словами он достал из своего портфеля еще один конверт, как две капли воды похожий на первый, и так же молча протянул его мне. Когда конверт оказался у меня в руке, я почти сразу понял, что в нем были деньги. Я заглянул в него всего на один миг: внутри лежала солидная сумма в евро.

— Пересчитайте, — проговорил Спильман, а потом перевел взгляд на Веронику. — Все, как мы и договаривались. В конверте аванс и деньги на сопутствующие расходы.

— Спасибо, — откликнулась она. — Мы высоко ценим помощь со стороны вашей компании и от вас лично.

— Но что требуется конкретно от меня? — спросил я и отложил оба конверта в сторону. — Что я должен найти? Каких результатов вы ждете от этого расследования?

Спильман вздохнул, и его лицо, казавшееся до этого момента почти каменным, вдруг показалось мне немного растерянным. Но только на один миг.

— Я хочу знать, ваше мнение по поводу того, что происходит в этом отеле, — проговорил он, тщательно взвешивая каждое слово. — И хочу быть точно уверен… эммм… что ему ничего не угрожает. Как и нашим… постояльцам.

— С этим есть проблемы?

Спильман снова взял секундную паузу, как будто в этот самый момент он выстраивал у себя в голове необходимые цепочки слов и предложений.

— Историю о мертвых мотыльках, я думаю, вы уже слышали, — проговорил он, и посмотрел сначала на меня, а потом перевел взгляд на Веронику. — Мы связывались с экологами. Думали, проблема кроется в каких-то загрязнениях окружающей среды. Но ни один из тестов не показал отклонений от нормы в этом районе.

— А что думаете об этом лично вы? — спросила Вероника. — Проблема с отелем настолько серьезна?

— Не знаю, — ответил Спильман. — Но мертвых мотыльков рядом с отелем действительно много. Только это далеко не все, что вам стоит знать. «Мон-Сен-Мишель» окружает множество других… эммм… странностей. Наверное, существуй они все по отдельности — эта история не вызывала бы такой интерес. Но, когда речь идет о целостной цепочке подобных событий — все это создает определенные угрозы для ведения дел…

— О чем конкретно идет речь? — проговорил я, но Спильман ответил не сразу. Он на секунду задумывался, по-видимому, вновь подбирая в голове подходящие слова. А затем также молча сунул руку во внутренний карман своего пиджака, сделанного из старомодного твида. Я ждал еще один белый конверт, но на этот раз в его ладони оказалось нечто другое — старая открытка. Бросив на нее один единственный взгляд, Спильман положил ее на стол перед собой — так, чтобы все в комнате могли ее видеть. Я вгляделся в изображение. На открытке был тот самый отель, горы прямо за ним и туман над ветками сосен. Я узнал ее почти сразу: точно такую же я получил ровно сутки назад. Но только эта открытка выглядела более потертой и старой.