Кристина прикрыла глаза, потрясла головой, отгоняя непрошенные эмоции. И неожиданно для себя всхлипнула, а затем и разревелась. Сказалось напряжение последних дней. Ирма всегда была доброй и отзывчивой девушкой. Она приобняла подругу и стала гладить её по спине и по волосам. Ревела она долго. Но подруга мужественно сносила её всхлипы. И всё это дружеское участие помогло Кристине немного успокоиться и выпустить нервный пар наружу.

Когда же она немного пришла в себя, гостья рискнула задать вопрос:

– А кто в него стрелял? Эти твои абертонцы?

– Они не мои, – нахмурилась хозяйка дома. – Во мне арабской крови лишь одна четверть. Остальная русская.

Что там ещё евреи примешались, она уточнять не стала. Для немцев все, кто жили в России, считались русскими.

– Я слышала из разговора полицейских, что в Боярского стрелял Керн, – она сказала то, что слышала. А у Ирмы округлились от ужаса глаза:

– Наш Генрих? То-то его на экзамене не было. Сказали, что он в тюрьму загремел.

– Нет, – Крис отрицательно покачала головой, – это его дядя Гуго Вальтерович. Он хозяин строительной компании. И я знаю, что он очень хотел получить секретные разработки по отапливаемым окнам Боярского.

– Кошмар! – охнула гостья, приложив ладошки к щекам. – Ради денег готовы погубить человека.

– Он будет жить! – твердо ответила Кристина, поджав губы. Иначе быть просто не могло.

Ирма посидела еще полчаса. Рассказала о последних событиях в гимназии, вернув Кристину в мирную обыденную жизнь. Выпила с хозяйкой дома чаю и, распрощавшись и пожелав всего хорошего, пошла домой.

Крис тут же начала потрошить свою сумочку, пытаясь определить, что в ней осталось живо. К ее великой радости, телефон был на месте. Просто разрядился. Она поставила его на зарядку и занялась домашними делами. Когда Максим вернётся в дом, здесь должно быть чисто и пахнуть пирогами. Это была еще одна из заповедей бабушки Маши.

Уборка заняла весь остаток дня. Хорошо, что пироги печь не пришлось. Да она, честно говоря, делать этого не умела. Выпечку семейство Рухов всегда заказывало в ближайшей булочной. Когда Боярского выпишут, она обязательно закажет там пирог с капустой по-дрезденски. Пекари не скупятся на начинку и всегда добавляют много мяса, шпика и специй. И дома появляется именно тот запах, который нужен.

В итоге за день девушка так устала, что уснула с мыслями о пироге. А утром ее разбудил телефонный звонок с незнакомого номера.

Она спросонья схватила гаджет, но долго не рисковала поднять трубку. В какой-то миг всё же решилась, поняв, что не смогут ее выкрасть сквозь телефонную сеть. А решающим моментом стало то, что вдруг там что-то с Максимом произошло, а она сидит вся в размышлениях?

– Ало? – спросила она на русский манер. – А затем уже по-немецки добавила:

– Рух слушает.

– Крис, любимая, это я!

Голос из динамика смартфона был незнакомым. Номер тоже. Первой мыслью было то, что это очередная шутка Генриха. С него ещё станется так поиздеваться. Девушка неприязненно поморщилась. Мало, что его дядя стрелял в Макса, так еще и эти глупые приколы?

Но некто на том конце вдруг закашлялся, испугав девушку своими надсадными звуками.

– Герр Боярский, я же сказала, что вам еще рано разговаривать! – раздался незнакомый женский голос. – Отдайте телефон, пожалуйста!

– Кэтрин, подожди. Я же должен успокоить свою малышку! – и тот голос уже был похож на Макса. А затем он поднес трубку ко рту и произнес шепотом:

– Крис, я тебя люблю! У нас всё будет хорошо! – интонации были теплыми. Она прямо мысленно видела улыбку на его губах.

У девушки отлегло от сердца. Она вымученно улыбнулась, благо он не видел её с той стороны, и прошептала в ответ:

– И я тебя люблю! – постаравшись вложить в голос как можно больше тепла и нежности.

Затем раздалось ворчание неизвестной Кэтрин, и звонок завершился.

А Кристина села на кровати, сжимая в кулаке свой телефон и застыла с глупой улыбкой на губах: Максим жив!!! Это была главная радость и новость. Но что за Кэтрин там с ним рядом? И почему он звонит с ее телефона? Комок сомнений сжался в груди и отозвался болью.

Говорят, что нет ничего хуже неизвестности. Женщина может столько нафантазировать, что мало не покажется. Крис еще посидела на кровати пару минут, затем от души хлопнула себя по лубу со словами:

– И что ты здесь сидишь? Он там в себя пришел, а тебя рядом нет!

И вскочив с кровати, начала собираться с бешеной скоростью. Только не зря бабушка Маша говаривала: поспешишь, людей насмешишь.

С завидным упорством и сопением сначала она пыталась засунуть обе ноги в одну штанину джинсов. Затем дважды перестегивала пуговицы на блузке. Но каждый раз почему-то получалось криво. В итоге изрядно помятая блузка улетела в корзину, а фройляйн натянула на себя футболку со смешным кроликом на груди. Затянула волосы в высокий хвост и решила, что готова.

Но тут её разочаровал телефон. Он за это время практически не успел зарядиться. А без телефона было нельзя. Непонятно, пустят ее к любимому или нет. И на данном этапе помощь от герра Клауса она могла получить лишь по звонку. Старый адвокат явно в больнице не сидел и её не дожидался. Поэтому, грустно вздохнув, она поняла, что выезд откладывается. Хорошо, что не успела вызвать такси. Но именно попытка вызвать машину и показала девушке катастрофически малый процент зарядки.

Пришлось брать себя в руки и идти пить кофе. Это было лучшее решение за всё сегодняшнее утро. Наскоро сварив себе латте, намазав масло на хлеб, она села к столу и попыталась запихнуть кусок в рот. Только выходило это крайне плохо. Нервы настолько сильно были напряжены, несмотря на хорошие новости, что кусок просто не лез в горло. Она собрала волю в кулак и заставила себя всё прожевать, понимая, что силы в течение дня ей понадобятся.

Наконец с едой и сборами было покончено. Индикатор телефона показывал грустные двадцать процентов. Но Кристина решила, что для начала этого вполне будет достаточно. Нашла старенький повербанк, которым пользовался папа во время командировок, и сунула его в сумку. Вызвала такси и поехала в больницу.

В списках, вывешенных в фойе больницы, Максим Боярский числился клиентом реанимации. Она подошла к окошку регистратора и сообщила, что хочет посетить своего жениха.

– А вы уверены, что он захочет вас видеть? – уточнила строгая дама в голубой униформе, глянув на девушку из-под очков.

В это время в помещение зашла другая пожилая медичка. Услышав фамилию «Боярский», она притормозила и с интересом посмотрела на посетительницу, неуверенно перетаптывающуюся перед окошком.