Вслух он ничего не сказал. Да и как объяснить, почему он не хотел бы видеть парня лучшей подруги? Только младший Керн вызвал у него не просто неприязнь, как бывший его любимой девочки. Он как представлял, что они… Но затем сам себя одергивал. Он тоже монахом не был. Ида умудрилась и Крис нервы попортить. А вот тот факт, что Генрих вызвал у него смутное чувство опасности, настораживал. Нет, сам он его не боялся. Он редко кого баялся. Черный пояс по карате давал те преимущества, о которых и не подозревали противники, глядя на его долговязую худощавую фигуру. И лишь наиболее наблюдательные замечали пластику его движений, присущую хищникам, а не зеленым кузнечикам. Только у него теперь была эта нежная и хрупкая девочка, за которую он боялся и переживал.

Гостей набралось шесть человек, плюс их двое. Итого восемь. Боярский вначале предложил снять для празднования всё кафе, только Кристина отказалась:

– Зачем? Мы вполне можем сдвинуть два стола и все разместиться. У нас это практикуется. А снять зал, конечно, круто, но совсем не интересно. И, поверь, хвастаться твоими деньгами я абсолютно не желаю.

– Хорошо, мышонок, – он ее практически по-отечески поцеловал в лоб. – Как скажешь.

После этого приобнял, и они оба замерли, думая каждый о своем. Хотя мысли постоянно вертелись вокруг совместного будущего. Как всё пройдет? Как получится сдать экзамены, учиться дальше и стоит ли навсегда уезжать в Россию? Если Иде он давал решительный отказ, когда речь заходила про переезд в Европу, то вот так категорично отвергнуть предложение Крис он бы не смог. Все же девочка всю жизнь прожила в Германии. И навсегда покидать страну, ставшую родной, было бы непросто, и с ее желаниями он считался. Тем более видел, что здесь у нее все друзья и чувствует она себя комфортно.

Как примерные хозяева, в кафе они прибыли первыми. Соединили, как и договаривались, столы. Официанты по-быстрому застелили их длинной скатертью, соединявшей в одно целое, расставили приборы и закуски.

Первыми пришли Ада и Ирма со своими спутниками. Девушка познакомила мужчин. Девчонки уже успели побывать у них в доме.

Сегодня Крис можно по закону пить не только пиво и сидр, но уже и крепкие напитки. И она с затаенной гордостью смотрела, как официанты расставляют бутылки с виски и шнапсом. Это словно был шаг во взрослую жизнь.

Компания расселась за столом и, в ожидании опаздывающих, потягивали аперитив. Кафе постоянно заполнялось. Оставался пустым ишь еще один столик недалеко от них. Кто-то тоже не спешил. Боярский пару минут зациклился на нём, но потом отвлекся на гостей. Мало ли у кого какие обстоятельства?

Наконец прибыли Гела с Генрихом. Молодой человек с широкой улыбкой вручил имениннице огромный букет роз. Расторопные официанты тут же принесли вазу для цветов и водрузили ее в центр стола. Кристина поблагодарила, поцеловала подругу. Немного подумав, пожала Генриху руку и похлопала его по плечу. Он скривил губы, словно был недоволен таким приветствием. Но девушка постаралась дистанцироваться от его недовольства. Какое ее дело, что не нравиться герру Керну?

И почти следом за ними зашли посетители, которые заняли соседний столик. Это были трое мужчин в дорогих голубых костюмах. Их головы украшали густые темные шевелюры, а подбородки аккуратные бороды. И эти товарищи в голубом очень сильно не вписывались в демократичную атмосферу кафе. Боярскому даже показалось, что они периодически переглядываются с Керном. Потом сам себя же отругал. В каждом мужчине арабской наружности видит опасность? Что может случиться в центре Берлина в кафе?

В какой-то момент он не выдержал и сделал вид, что пошел в туалет. А тем временем прошел мимо подозрительных граждан и прислушался к их речи. Языка он, конечно, не понял. Но по звучанию определил, что это был арабский или очень схожий с ним язык.

Примерно минут через пять к арабам присоединились три женщины. Они были одеты на восточный манер. У двоих хиджабы прикрывали головы. А вот у третьей была какая-то повязка на лице, скрывающая нижнюю половину. Мужчины тут же оживились, ухаживая за своими дамами. Максим отругал себя за излишнюю подозрительность и постарался расслабиться.

С молчаливого согласия Боярского компания общалась на немецком. И лишь когда обращались лично к нему, переходили на английский. А он даже умудрялся веселить публику, рассказывая анекдоты и забавные истории из жизни.

Кристине соседи тоже не понравились. В душе поселилось чувство опасности. Но она его решительно отмела. Что, теперь люди восточной наружности не имеют права посещать кафе?

Тем временем веселье продолжалось. Девчонки уже перешли с вина на шнапс. Глазки их начали подозрительно блестеть. А сами они с интересом посматривали на Боярского. Все же взрослый русский мужчина был для них загадкой. Не так много русских им приходилось видеть в своей жизни. Нет, в Германии не ходили байки про медведя, водку и балалайку. Все же между странами было намного больше контактов, чем с Америкой. Но все равно русские считались как минимум странными. А короткие реплики на русском языке между именинницей и ее мужчиной слышались как нечто рычащее и шипящее. Но когда ты богат, тебе могут простить даже национальность.

На улице уже стемнело. Но зажигать общий свет в зале не стали. Официанты расставили на столы свечи и подожгли их, создавая романтическую обстановку. В мерцающем пламени свечи Макс казался Кристине невероятно красивым и притягательным мужчиной. Она скептически осмотрела парней подруг и поняла, что разница в возрасте ее нисколько не смущает. Он выглядел подтянуто и моложаво. И не вызывал в ее душе ни капли отторжения.

В зале заиграла музыка. На счастье, «великовозрастного» Боярского, это были приятные негромкие мелодии. И зал стал заполняться танцующими парами. Он с улыбкой посмотрел на свою спутницу и предложил:

– Потанцуем?

Она неожиданно для себя вспыхнула и согласно кивнула, протягивая ему руку. Странно, но это жест обоим показался очень интимным. Легкие объятия на публике не шли ни в какое сравнение. Везде между ними были слои одежды. И лишь вот так рука в руке они чувствовали свою половинку обнаженной кожей.

Мужчина вывел девушку на середину, притянул к себе, и они медленно поплыли на волнах музыки. Песня была на английском. Приятный мужской баритон объяснялся незнакомке в любви:

– Ты мое сердце, моя душа и мой мозг. Ты вошла в мое тело и не хочешь оттуда выходить.

– Слова глупые, но они очень точно отражают мое отношение к тебе, – Максим с облегчением перешел на русский.

Крис, попробовавшая шнапс, прижалась к нему сильнее. Крепкий алкоголь ей совершенно не понравился, но рюмку она допила. И теперь вела себя намного свободнее, чем в обычной жизни.

– Мои, наверное, тоже! – рассмеялась она. – А давай сбежим?

Она с коварной улыбкой соблазнительницы заглянула ему в глаза.

– Милая, нельзя! – ласково улыбнулся он, заправляя волосы ей за ушко. – У нас гости, это, во-первых. А во-вторых, мне ещё нужно рассчитываться в конце за банкет.

– Жаль, – притворно опечалилась девушка, положив голову ему на грудь. Как это приятно, когда такой большой и сильный мужчина находится в полной твоей власти. И даже вот тут, в общественном месте она может по-хозяйски держать его за руку, обнимать, прижиматься. А он не выказывает ни тени смущения или пренебрежения к ней.

Генрих, кстати, таких вольностей не любил. Особенно в компаниях, где были девушки. И до Кристины вдруг дошло, что он просто не хотел демонстрировать тот факт, что занят. Получается, её держали в качестве запасного аэродрома? Но почему ему вдруг пришло в голову, что он должен на ней жениться? К чему эти все театральные жесты с кольцом, цветами, словами?

Крис скосила глаза и увидела, что он с Ангелой танцует неподалеку. Подруга со счастливым выражением лица прикрыла глаза и тоже положила кавалеру голову на грудь, обняв его двумя руками за шею. А он же нарочито аккуратно придерживал ее за талию. Складывалось впечатление, что парень даже не прижимает партнершу к себе, а просто делает вид и дает ей возможность делать это самой. Он танцевал, глядя в одну точку перед собой. Почувствовав взгляд Кристины, посмотрел на нее и нахмурился, будто ему показалось что-то неприятным.