– В наш магазин даже с рублями лучше не ходить! – фыркнул Боярский. – В нем лишь чупа-чупсы, полуфабрикаты да усатая продавщица. Иногда хлеб завозят.

– В смысле усатая? А некоторые женские принадлежности продаются? – девушка сильно покраснела. В ее планы совершенно не входило давать объяснения о том, что ей требуется.

Максим чуть было не воскликнул: «Тебе прокладки, что ли, нужны?». Да вовремя прикусил язык, поняв, что этим смутит ее еще сильнее. Затем вздохнул и уточнил:

– Тебе срочно нужно или до утра терпит?

Она задумалась, произвела в уме кое–какие расчеты и сказала:

– Думаю, вполне терпит до завтрашнего вечера. Было бы здорово, если бы вы меня свозили в ближайший приличный магазин и поменяли евро на рубли.

– Девочка, какие евро? – глаза мужчины негодующе сверкнули. – Ближайшее время ты находишься на моем полном обеспечении. И не нужно возмущаться!

Она хотела было возразить, что у нее есть содержание. Но в итоге спорить не стала. Все же совсем чужая страна. И что ждет впереди, пока непонятно.

А он достал карточку и протянул ей:

– Возьми. Там лежит небольшая сумма на первое время. Постараюсь не забыть пополнить баланс. А пока завтра с утра сходишь до местного магазина и сама посмотришь, чем он торгует. А вечером я свожу тебя по торговым центрам в город.

Она поблагодарила, кивнув в знак благодарности, и уточнила:

– Вы ужинали? Может вам еду разогреть?

Он как–то растерялся, поправил рукой волосы, спешно водрузил очки на нос. Перед душем Макс оставил их на тумбочке. И виноватым тоном ответил:

– Спасибо, я уже поел! Ты очень вкусно готовишь, – затем добавил, сам не понимая зачем, – Бронислава Львовна тоже хорошо готовила. И постоянно баловала меня домашней едой. У вас, наверное, это наследственное!

– Увы, – вздохнула девушка, – точно этого мы уже никогда не узнаем. – А затем добавила без перехода:

– А расскажите мне про нее.

– Что ты хотела услышать?

– Все! – она даже невольно подалась вперед, словно ее сейчас посвятят в жуткие семейные тайны. Хотя для Кристины это так примерно и было. – И почему она решила от меня избавиться? По вашим отзывам бабуля была хорошим человеком. Я–то чем ей помешала?

– Помешала? – скривился он, растерявшись от такой постановки вопроса, и пожал плечами. – Нет, к тебе лично она ничего плохого не испытывала. Просто, она хотела счастья собственной дочери, которая умудрилась родить в пятнадцать лет. Мы с тобой уже выяснили, что Бронислава Львовна по факту и сама была матерью–одиночкой. И она не хотела бы повторения такой судьбы для Ирины. Поэтому и решила вопрос столь радикальным методом. Ты была несчастлива с отцом?

– Несчастлива с папой? – то ли удивилась, то ли возмутилась девушка. – Нет, он был замечательным отцом и очень меня любил и оберегал. Мое детство было счастливым. А еще у меня была бабушка Маша, которая в отличие от Брониславы Львовны вложила в меня свою душу и сердце. Только вот мамы иногда все же не хватало…

Она внезапно расчувствовалась, шмыгнула носом и отвернулась к окну, за которым уже собирались сумерки. В мае хоть и темнеет поздно, но время уже подходило к десяти.

Максим подошел со спины, положил ей горячие руки на плечи, склонился к уху и, обжигая дыханием, прошептал:

– У тебя все обязательно будет хорошо!

Кристина повернула голову назад и подняла глаза на стоящего за спиной мужчину:

– Ты обещаешь? – не заметила, как перешла на «ты». Но и он не возражал. Как писал великий Александр Сергеевич: «Пустое вы сердечным ты она, обмолвясь, заменила». Да и он при таком обращении просто чувствовал себя глубоким стариком.

А девушка притихла, удивляясь тому, какими волнительными оказались эти простые объятия. Так и хотелось бы прижаться сильнее к его груди, которая необычно высоко вздымалась, словно Боярский пробежал стометровку. А он лишь радовался, что штаны достаточно широкие и скрывают его реакцию на близость Кристины.

Вернувшись в Питер, Ида задумалась над тем, как ей лучше исполнить предложенное задание. И для начала нужно было просто встретиться с Боярским. Они в этот раз за все дни ее отсутствия так ни разу и не позвонили друг другу.

С одной стороны, в этом не было ничего удивительного. Они и раньше не особо перезванивались во время командировок. Ида сама по себе не была излишне общительной женщиной. Она любила повторять:

– Не знаю, как у тебя, Максим, а у меня работа серьезная. Одна крохотная ошибка может принести море неприятностей невинным людям. Поэтому я не приветствую несвоевременные звонки.

Но или она где–то перестаралась, или он неправильно ее понял. В итоге они никогда не перезванивались во время отъездов. В начале ей это нравилось. Женщина чувствовала себя свободной. И так как ценила свою свободу, ее все устраивало. Да только женские часики тикали. Моложе она не становилась. И в какой–то момент поняла, что свобода, в принципе, уже не нужна. Да менять свои принципы она не желала, надеясь, что поменяется он.

И после того, как Боярский сделал предложение, а она согласилась, посчитала, что вот они нужные изменения. Но прожив почти неделю в первопрестольной, так и не получила ни одного звонка. А это уже напрягало.

Да только преподнести сюрприз, как она сделала в последний раз, тоже не хотелось. Не на такую встречу она рассчитывала. Ида, как минимум, думала, что осчастливит жениха своим тайным появлением в его доме. Да только радости в его глазах не увидела. И секс в тот день был какой–то пресный, не радостный, если так про него можно сказать.

После размышлений, она все же решила перезвонить и уточнить местоположение жениха. И поняла, что сделала правильно:

– Привет, дорогой, а я приехала! Ты дома? – на что рассчитывает женщина после таких слов? Как минимум на радость в голосе. Да только ее–то она как раз и не услышала.

– Привет! Я за рулем, говорить не могу, – ответил он сухо. Но затем все же решил объяснить:

– Мы с Кристиной едем в Европу.

Европой они обычно звали известный торговый центр. Иде стала размышлять, что он имел в виду. Она понадеялась, что под «Европой» все же подразумевается магазин, а не Финляндия или что–то подобное. Сейчас выезд все же был затруднен.

Во–вторых, она непозволительно долго соображала, кто такая Кристина. Даже успела на пару секунд приревновать. Но затем вспомнила, что это имя его приемной малышки. Хотя Гуго утверждал, что малышка совсем не малышка. За эти мгновения Боярский решил, что разговор закончен и положил трубку.

На дорогах как раз был час пик. Поэтому Ида не стала перезванивать, а развернула свою хонду в сторону Полюстровского проспекта.

***

С папой Кристина предпочитали ходит в Mall of Berlin. В этом огромном торговом центре Берлина рядом с Потсдамской площадью можно было найти практически все. Что и привлекало герра Руха, который никогда не был любителем подобных прогулок. А тут можно было выпустить девочку, а самому присесть где–нибудь и просто дожидаться ее, стараясь не терять из вида.

Европолис чем–то напоминал берлинский молл. Скорее всего своими этажами–балконами, людской толчеей и знакомыми вывесками. Девушка расслабилась и повеселела.

Днем у нее была печальная прогулка в магазин в их поселке. Заполучив банковскую карту, она с гордым видом отправилась на шопинг, словно снова стала маленькой девочкой и впервые отправилась за покупками одна.

Уже на подходе к вожделенному объекту, сообразила, что не имеет ни малейшего представления, сколько денег на карте. Что означает в понятии Боярского «немного денег»? Это могло быть ста рублями, тысячей, миллионом… Хотя с последним девушка явно погорячилась. И сколько стоят в России эти чертовы прокладки? Понятно, что такой расходный материал не может стоить много. Но ста рублей может и не хватить.

На ее счастье прямо у входа в небольшое помещение стоял банкомат. Пин-код Максим ей озвучил, поэтому первым делом девушка проверила баланс. На карточке лежало десять тысяч. Вполне хватит на то, что она задумала купить.