Клянусь Зевсом, Аресом,  великой матерью  богов Реей, Посейдоном, Гефестом,  клянусь, памятью  моих предков, что пока я жив, попытаюсь спасти своего друга Диосса, а если он погибнет, то  до последнего вздоха, до самой своей смерти буду мстить за него и постараюсь спасти тех, кого он любил. И если я не выполню эту клятву, или замешкаюсь или отступлю —  пусть Аид поглотит меня и пусть Эринии разорвут меня на части.  Я клянусь в этом и призываю  Зевса в свидетели.

Полиникос стоял бледный, с горящими глазами. Когда он закончил, измученный упал в кресле. Вокруг него царила полная тишина. В мегароне  дома  Меликла сидели четыре человека. Полиникос, его отец  Диомен, Ксенон и Меликл.

Отец Полиникоса, старый офицер самосской армии, был печален и хмур, как ночь. Он с беспокойством поочередно смотрел на бледное, усталое лицо своего  сына и на суровое лицо своего  зятя Меликла.

— Что ты об этом думаешь, Меликл?

Меликл серьезно посмотрел на него, затем  медленно встал и  также подошел к небольшому домашнему алтарю, встроенному в стену в углу мегарона.

— Клянусь, — сказал он спокойно, — что я не оставлю своего друга Диосса и что я тоже  буду бороться до последнего вздоха, чтобы спасти его. Пусть моими  свидетелями станут Арес и Посейдон, а Зевс услышит мою клятву.

 Снова воцарилась тишина.

Диомен сердито дернулся.

— С каких это пор и как, — сказал он строго, — двенадцатилетний мальчик смог стать другом взрослого мужчины, овеянного  славой и лаврами Греческих Игр?

— С тех пор, — ответил Меликл, —   когда этот двенадцатилетний мальчик поступил, как герой, достойный военных лавров.

— Вот, если бы он был чистокровным эллином

— Вы несправедливы, Диомен, — сказал Ксенон, который до этого молчал, — он спас жизнь твоему сыну и мне. И если  бы не он, мы бы сегодня не увидели солнца. И меня не интересует, кем  были его отец и мать.  В тот момент, когда он поджег этот проклятый корабль, он был для меня сыном бога.

Полиникос кивнул.

— Да, он выкупил нашу жизнь, и не спорил о цене.

Диомен не ответил.

— Конечно, мальчика уже нет в живых.

Ксенон яростно возразил:  —   Нет, Диомен, когда мы так внезапно отплыли с перешейка, мы обнаружили, что с корабля пропали двое наших матросов. Лисипп подумал, что коринфяне задержали их и что мы больше с ними не увидимся, и очень горевали. Но эти неглупые парни  поняли, что произошло, и конечно, не признались, кем они были. Через три дня они догнали нас в Пирее, где мы остановились с больным Полиникосом. Они сказали нам, что Маленький Поджигатель, как  они прозвали Диосса, не был убит, его всего лишь избили до потери сознания, а затем бросили в темницу. Больше они ничего не знали. Но  и этого достаточно. Если мальчика не убили в тот же самый момент, он, возможно, еще выживет.

— И что? — прорычал Диомен. — Его все равно казнят за то, что он поджег корабль.

— Диомен прав, — добавил Меликел, — и поэтому мы должны торопиться.

— Когда ты хочешь уйти?

— Сегодня уже поздно. Необходимо подготовить корабль,  еду, собрать друзья. Мы поплывем завтра утром.

Диомен  встал со своего места.

— Как так, Меликл? Как так завтра?

— Да. Вы сами понимаете, Диомен, что нам надо спешить.

— Ты ведь только вчера вернулся из Сарда.

— Ну, и что! 

— Кроме того, мой сын только что прибыл, он болен и ранен.

— Полиникос может остаться. Если он  действительно болен. Но ждать мы не можем.

— Ты, мне предлагаешь остаться? Меликл, ты с ума сошел!

— Нет, но твоя рана еще не зажила; и ты едва держишься на ногах.

— Ничего. Врач на Самосе  заверил, что теперь все будет нормально, я отдохну на корабле и наберусь сил.

Меликл кивнул. Он понял, что любые возражения будут бесполезны. Это была пустая трата слов и времени. Он откинулся назад,  положил голову на руки и так задумался, что у него на висках выступили вены.

Все невольно уставились на него.

— И что? - нарушил молчание Диомен.

— Ну, надо решить, кто поплывет со мной.

— Первый — Полиникос Милетский.

— Второй — Меликл Милетский.

— Третий — Ксенон Эфесский, — сказал Ксенон.

— Ты тоже хочешь поплыть, Ксенон?

— Конечно, я бы не хотел. Я разве сказал, что я люблю плавать?! Мне бы хотелось поехать в Эфес, к жене и детям. Но мне придется поплыть с тобой.  Полиникос хорошо сказал, что мальчик выкупил наши жизни, и не спорил о цене, я тоже хочу так  поступить. Я пойду с тобой.

Двое молодых людей подошли к нему.

— Ксенон, — сказал Меликл, — я всегда говорил, что самые лучшие люди рождаются только в Милете. Теперь я знаю, что  и в Эфесе тоже. Хорошо.  Кто пойдет еще?

— Я, — произнес голос из-за двери.

Это был Тиреос, младший брат Меликла. Парню было около восемнадцати лет, а так как у них не было отца, о нем заботился старший брат. Меликл строго на него  посмотрел.

— Тиреос. Ты знаешь, куда мы идем?

— Я знаю. Я все слышал.

— А, ты знаешь, что нам там не будет весело.

Тиреос обиделся на брата. Они посмотрели друг другу в глаза.

— Хорошо, — сказал Меликл. — Полиникос, Ксенон, как вы думаете, можно будет взять его с собой?

— Конечно, но почему ты об этом спрашиваешь?  Предводитель все решает.

— Правда,  но мы еще не выбрали вожака. Полиникос, Ксенон, что ты думаешь?

Тиреос посмотрели на него с удивлением.

— Конечно, ты наш вожак, Меликл.

— Ксенон все-таки постарше.

— Но парусник твой, и все друзья тоже твои. Кроме того, я не гожусь на роль вожака.

Меликл слегка улыбнулся.

— И я что похож на вожака?

Ксенон очень серьезно ответил: — Да, Меликл, как ни странно.  Хотя, за последнее время мы сталкиваемся  с тобой  лишь второй раз -  правда, я уже много слышал о тебе от Полиникоса -  впрочем, я знаю тебя почти  двадцать пять лет, но с того момента, как я увидел тебя, я уверен, что  у тебя  все должно получиться, и я спокойнее отнесусь к нашей судьбе если ты возьмешь ее в свои руки.  Да, видимо  Гегемон стоял у твоей колыбели. Это странно, друзья, но если бы это зависело от меня, я бы доверил ему командовать более важным вояжем.