Святобор, стоящий рядом, напрягся, озлобленно смотря на «Кованого».

— Это необходимость, — ответил мне «Кованый». — Жертва. Опавшие листья. Которые сгниют. И станут почвой. Чтобы родился новый мир.

— Новый мир кровавого безумия, я правильно понимаю?

— Нет. Оно — лишь инструмент. Каин — лишь инструмент. Даже я — лишь инструмент. С помощью которого мир переродится. — Ты тоже — инструмент. Но можешь выбрать сторону, — он развёл руки в стороны. В его левой руке появился синий лотос. — Застой. Либо перерождение, — он протянул руки с алым и синим лотосами. — Выбирай.

— У него совсем шарики за ролики съехали, Яр, — Хельг выпустил паутину, наматывая её на свои руки. — Нам всё равно убивать его. А наше вторжение скоро обнаружат и лучше бы нам в этот момент уже подниматься наверх.

— Подожди, — я успокаивающим движением руки заставил Хельга замолкнуть, а сам задал вопрос: — Ты пропустил меня лишь для того, чтобы предложить присоединиться к Каину?

— Не Каину. Ко мне. Я знаю о тебе, Ярослав Кальмаров. Ты — силён. Амбициозен. Как и я. Вместе мы победим. Сначала зверобогов. Потом Каина. И построим мир. С нуля.

Повисла тишина.

По его механическому голосу я не мог понять, говорил ли он правду, или врал. Вот только к нам в спину до сих пор никто не ворвался. А коридоры, которые сзади осматривал Зырик, были пусты.

Чутьё не могло ничего подсказать мне. Так как я имел дело с проклятым.

Но даже если он говорит искренне, это всё звучало ещё безумнее.

— Ты ради этого помогал Каину похищать сотни людей, в жертву его покровителю?

— Нет. Их кровь усилила и меня. Я — второй после Каина. А вместе с тобой мы победим его. Я помогу тебе найти его. А ты поможешь мне взять власть. Над Владивостоком. А затем… — его голос стал громче, — над всей Империей! После этого мы поможем миру переродиться.

Безумие…

И бред…

Его нелепая философия вызвала у меня приступ гнева.

Жар вскипел в моей груди, требуя немедленно воздать этому одержимому властью недоразумению по заслугам!

— Из-за тебя погибли сотни ни в чём не повинных людей!

— Они — лепес…

— Закрой рот! — скомандовал я. И «Кованый» тут же осёкся, заморгав своими искусственными глазами. — Скольких ты убил словом или делом за этот месяц?

— Ради буд…

— СКОЛЬКИХ⁈

— Две сотни. Тринадцать.

— И кто из них мешал твоему миру родиться⁈ — я сделал шаг вперёд.

От меня во все стороны пошла телекинетическая волна, сметая все мелкие предметы. Они разлетелись, но не упали, зависнув в окружении телекинетических частиц.

Из-за злости моя сила начала выходить из-под контроля!

— Любой из них мог сделать мир лучше! Спасти сотню человек! Сделать открытие, которое бы продвинуло мир вперёд! Стать отцом или матерью для гения! Но ты, из-за своей безумной идеи, стал одним из тех, кто погубил их!

Я сделал второй шаг.

Треснули сдавленные телекинезом миски.

— Они служили богам. Боги — мешают.

— ВЗДОР! — я ударил сокрушающей телекинетической волной в «Кованого».

Он тут же покрылся красной энергией, которая рассеивала часть моей псионики. Но мой удар был слишком силён. Красная сила просто не смогла поглотить всё.

Гамма-ранг — это не дельта и далеко не эпсилон!

«Кованного» сшибло назад назад.

Он всем телом впечатался в земляную стену. Послышался лязг металла и дребезжание механических частей.

— Ярослав Кальмаров… мы должны быть союзниками. Иначе мир обречён.

— Обречён… — оскалился я, окутывая «Кованого» роем бесчисленных телекинетических частиц. Большая часть из них таяла под напором магической силы, но и остатка хватало, чтобы полностью облепить «Кованого» и поднять его вверх. — Он будет обречён, если я пойду за тобой и твоей абсурдной идеей!

Моя ладонь стала сжиматься в кулак.

«Кованного» сдавило со всех сторон. Послышался стон сминаемого металла.

— И если уж я могу спасти его, то только уничтожив тебя! — моя ладонь сжалась в кулак.

Послышался сдавленный хрип. Дребезг. Металл смялся, а несколько проклятых макров вылетело из тела «Кованого», отскакивая от земляного пола.

И я сделал глубокий вдох.

Мерзость. Я давно не испытывал такой безумной злобы и отвращения к живому существу.

Среди слуг Каина было много погани.

Но больше всего меня приводили в ярость те, кто прикрывался абсурдной идеей о высшем благе.

Даже то, что «Кованый» был безумцем, не сильно утешало.

— ЯР!

Перед глазами мелькнул красный цвет. Я в последний момент успел уйти от луча, который красной энергией выжег пространство, где только что была моя голова.

«Кованый», помятый и сломанный, смотрел на меня красным глазом, от которого исходил лёгкий дымок. На глазах его тело восстанавливалось. А красные нити возвращали все детали «киборга» на место.

— Тогда ты лепесток. Ярослав Кальмаров.

Святобор бросился на «Кованного» сбоку. А Хельг выпустил в него сгусток липкой прочной паутины.

Мои Псионические Клинки, словно четыре лезвия гильотины, возникли над головой «Кованого». Один за другим они устремились вниз!

Яркая красная вспышка!

Хлопок!

И треск!

Вся пещера затряслась, раскалываясь пошедшими от «Кованого» трещинами.

Камни. Пыль. Осколки.

Своды пещеры рухнули вниз. Прямо нам на головы!