Я зашёл в тёмную воду полностью. А спустя миг весь свет внешнего мира исчез.

Зато передо мной явилась громадная фигура белого Кальмара.

Фиолетовый глаз, размером с меня самого, смотрел с острым укором, а щупальца потянулись к руке. Я раскрыл ладонь и открыл ему алую жемчужину.

— Мерзость, — он коснулся её кончиком одного из щупалец. — Порочная сила, что искажает саму идею жизни и магической силы. Уродует тело и подчиняет разум. Не только приносить её сюда, но и просто держать в руках — это кощунство.

— Приходится пачкать руки. Если я не буду знать своего врага, то не смогу и победить его.

Он убрал щупальце от жемчужины. — В этом уродливом остатке есть то, что когда-то было частью моего рода.

— Значит, это он поставил печать⁈ Во дворце, кто-то использовал силу нашего рода, чтобы открыть путь на Изнанку!

— Нет. В «этом» уже давно нет моего дара. И никогда не было. Это всего лишь бастард, которому выпала куда худшая доля, чем Ярославу Кальмарову. Бесполезный и ничтожный, он просто был недостоин моего признания. А теперь убери вон и уничтожь это недоразумение, запятнавшее себя проклятьем.

Меня тут же вернуло обратно. Я стоял в озере, а сверху виднелся доходящий внутрь грота свет.

А потом я вышел, оделся и направился к выходу.

— Когда избавишься от него, возвращайся. Я желаю поговорить, — прозвучало в голове напоследок.

Я только закатил глаза и поспешил убраться оттуда.

Этому Кальмару было всё равно на людей. Даже на членов своего рода. Словно мы не личности и души, а обыкновенные инструменты.

Да, порой ценные, а то и незаменимые. Особенно, если остались в единичном экземпляре. Но даже это не аргумент. Потому что мою сестру он за полноценного члена рода даже не считал.

Но всё же… «бесполезный и ничтожный». Обидно, наверное, было Себастьяну.

Тем не менее, я не стал торопиться обратно в пещеру.

Кальмар надменный. Кальмар могучий. Ну, значит ещё и терпеливым побудет. А я пока поглощу энергию своего нового макра. Заодно восполню запас сил и вырвусь на следующий ранг.

Судя по тем объёмам энергии, который был в этом макре, у меня точно получится.

— Ярчик, можно тебя на минутку?

— Что-то срочное? — я обернулся на поджидавшую меня в коридоре Ирину.

Она засомневалась, а потом неуверенно выдала: — Я понимаю, что у тебя очень много дел, но…

— Что случилось? — уже твёрже спросил я.

— Во время ужина ты почти ничего не объяснил. Во Владивостоке ночью что-то стряслось? Что-то очень плохое, да?

— Всё в порядке, — натянул улыбку я. — Больше никаких проблем.

— Значит, случилось. Хорошо, Ярчик, — она замолкла. Снова сомневалась, словно что-то хотела сказать, но никак не решалась.

— Ирина, давайте начистоту. Почему вы спрашиваете и кто вам сказал?

Она выдохнула. — Аня. Ночью она проснулась и говорила, что видит, как ты рискуешь жизнью. Что тебя всюду окружают враги. Что ты лично остановил несколько страшных событий. Раньше я бы отмахнулась от этих снов, но сейчас… её сны подозрительно часто правдивы.

Вот почему Аня — моя сестра — вела себя так тихо за приёмом пищи.

— Поговоришь с ней? — спросила Ирина.

— Конечно, — кивнул я.

Она мягко улыбнулась. — Спасибо, дорогой. Как с невестами?

— С Каланскими не сошлись, — хмыкнул я.

— А Мошкарёвы?

— Не успели. Там закрутилось-завертелось.

— Ох, понятно. Ничего, я им напишу снова! Уверена, они всё поймут! — и с решительным видом зашагала в свои покои.

С какой уверенностью она собиралась меня женить. Просто невероятно. Будто для этого было время!

Впрочем, не мне судить. Она работала на благо рода.

А я быстро занёс жемчужину в свои покои, а потом отправился к сестре.

Короткий стук.

«Войдите».

И я оказался в её комнате.

Она с тоской смотрела в пасмурное небо через окно, сидя на подоконнике. На стекле уже появлялись капли начинающегося дождя.

— Ань.

— Ярик! Это ты! — на меня она обернулась с улыбкой.

Я сел в кресло. — Как твои сны? Я помню, что ты видела в них происходящие события.

— Мама сказала? — она тут же нахмурилась.

— Сказала, — не отрицал я. — Но это ведь правда.

— Угу, — она подобралась ближе и села на кровать. — Мне обычно разное снится. Но чаще всего кто-то из родных: ты или мама например… — опять этот сомневающийся вид. Точно как у Ирины.

— Но-о-о?

— Но там не только вы. Я ещё и папу с Лёшей слышу.

А вот тут я нахмурился. — Слышишь отца и брата?

Она кивнула. — Отдалённо так. Если тебя и маму я вижу очень чётко, то их только слышу. Словно они далеко-далеко, за невидимой преградой. Поэтому не уверена, что это реальный сон. Может, я просто ещё не приняла их… пропажу.

Я присел рядом. — И правильно, если бы ты приняла её, то Николас бы захватил твой рассудок. А так — ты смогла сопротивляться ему.

Аня грустно улыбнулась. — Практично так.

— Возможно, дело не в практичности.

— Что ты имеешь в виду?

— Сны хоть раз ошибались?

— Не помню такого. Разве что странные иногда были. Прямо как тогда с вами, в комнате за «Серой Дверью», где вы судили мёртвого, — она вздрогнула. — Жутковато выглядело. Но это же неправда была?

Я положил руку ей на плечо. — Ань, у тебя удивительный дар. Если он помогает тебе сохранить надежду, то продолжай ему доверять.

— Хочешь сказать, что папа и Лёша могут быть живы? — в её глазах появился огонёк надежды.

— Хочу сказать, что пока мы не увидим их, с ними может быть что угодно.

— Но море не отдаёт пропавших в нём.

— Мы — Кальмаровы, а Кальмар видит всё в морских глубинах. Ему лучше знать, что там в море. И что-то он ни разу не говорил мне, что отец или Лёша затонули.

Аня задумалась, а потом кивнула.

— Я поняла, брат. Значит никакого отчаяния!

— Вот это правильно, — я улыбнулся и встал. — А свои сны записывай, это может пригодиться в дальнейшем.

— Да! — она бросилась на меня с объятиями. — Спасибо, Ярик! За всё!

— Всегда пожалуйста, сестрёнка, — обнял я её в ответ.

Но добраться до своих покоев для работы с макром мне было не суждено. Прямо у двери меня перехватил Филарет.

— Господин, к вам пожаловали гости из Владивостока.

— Какие?

Я же никого не звал!

— Они представились сотрудниками больницы, которую вы спасли. Ждут у входа. Желаете встретить?

— По какому поводу?

— Некий Кацураги заявил, что это ваш личный, но очень важный разговор.

Ах, вот оно что.

Но зачем?

Через пару минут я сидел в гостиной. А напротив меня двое моих недавних знакомых.

Девушка медсестра — Елизавета, которую я спас её первой. Она сидела, обняв плечи, и мелко подрагивала. Вся вымокла под идущим на улице ливнем.

На кухне уже заваривали чай для согрева.

А в соседнем кресле сидел невозмутимый целитель — Кацураги Тендо. Такой же мокрый, но спокойный, словно изваяние.

После обмена приветствиями я спросил: — Итак, зачем прибыли?

— Господин Кальмаров. Сегодня я рискнул всем, чтобы поговорить с вами, — заговорил Кацураги. — Все пациенты нашей больницы выписались сегодня утром. Каждый из тех, на кого пало проклятье.

— Да, оно же избавляет от всех телесных травм, — пожал я плечами. — Вы пришли, чтобы рассказать это?

— Нет, господин. Я хочу предложить вам вместе со мной создать панацею — лекарство от всех болезней.

Тут меня осенило.

— Вы хотите использовать «Красное Безумие» для исцеления людей, — озвучил я очевидную мысль.

— Да, господин Кальмаров. А после исцеления «Безумием» вы будете исцелять людей уже от него. Я уверен, что у нас всё получится. В больнице был не обычный штамм «Безумия», а его ускоренная версия. Люди заражались за минуты и приходили в себя за часы после того, как вы их исцелили. Точнее…

Он прищурился и добавил: — Точнее — избавились от источника, который поддерживал болезнь в пациентах.