— Как это важно и дорого, отыскать любовь среди холода, снова любить и дарить тебе, целый мир под названием "Я", — заканчиваю петь и облизываю пересохшие от вина губы.

— Лиса ты, самая настоящая. Моя, — падает на диван, утягивая к себе на колени.

Сажусь сверху, расставляю ноги по бокам, откидываю пышную копну волос за спину, обнажая красивое декольте и тонкую ключицу. Паша проводит рукой по моей шее, оставляя следы, словно метки. После его пальцев кожа полыхает. Медленно расстегиваю пуговицы на его рубашке, прикладываю руку к волосатой груди, прямо туда, где бьется его сердце.

— Это теперь мое, — очерчиваю форму сердечка на его горячей коже.

— Твое, — уверенно кивает.

— И есть только я и ты.

— Все верно, — он сильнее прижимает мою руку к себе, и я ловлю пульс. Сердце колотится, и мое также подхватывает его ритм.

Теперь наши чувства играют в унисон.

Ловлю себя на мыслях, что хочу его прямо сейчас, но без телячьих нежностей. Хочу, чтобы взял меня грубо, показал, в чьи руках я кончаю. В чьих руках я забываюсь.

— Возьми меня, — шепчу ему на ухо и пробираюсь к ширинке. Сжимаю член через плотную ткань брюк, двигая по нему медленно. Паша закатывает глаза, кадык дергается.

Звеню пряжкой ремня, быстро управляюсь с пуговицей и ширинкой — эрегированный член уже у меня в руках. Провожу большим пальцем по головке.

— Руководи балом, — подбадривает меня.

Срываю с себя трусики, быстро вскочив на ноги. Отбрасываю ненужную ткань в сторону и возвращаюсь к мужчине на колени. Его орган стоит, призывно зазывая опуститься на на него. Я не медлю, беру в руку и направляю внутрь себя, резко опускаясь со стоном. Мы с Пашем вздрагиваем синхронно, так остро ощущаются все части тела сейчас. Насаживаюсь до самого конца, насколько это возможно, и позволяю себе привыкнуть к этой позе. Сверху мне всегда некомфортно, но сейчас я так сильно возбуждена, что большое количество смазки позволило проникнуть члену без препятствий и болезненных ощущений.

— Подвигайся, — рычит.

Я тут же привстаю и снова насаживаюсь. Ощущения, не как в машине, сейчас намного острее. Угол входа прямой, поэтому откидываю корпус тела слегка назад, опираясь руками о его бедра. Головка дотрагивается до мягкой точки влагалища, стимулируя ее. Я двигаюсь более быстро и резко, позволяя себе получить дозу удовольствия. Паша смотрит на меня в упор, как плут. Я млею под его взглядом, но приближающийся оргазм не позволяет робеть. Вот-вот, и я на пике.

Федулов замечает, что я близка к разрядке и манипулирует моим клитором, нежно его поглаживая.

— Паш, пожалуйста, — громко прошу о ласке.

Он продолжает дразнить, медленно очерчивая половые губы и возвращаясь к спазмирующей горошине.

— Пожалуйста, — тяну букву "а" в конце.

Он перестает играться и мастурбирует мне, помогая прийти в экстаз. Я кричу, кончая. Теряю равновесие от нахлынувших чувств, заваливаясь назад, но мужчина вовремя меня ловит.

— Теперь моя очередь, — он не успел разрядиться. Это была моя персональная порция кайфа.

Паша кладет меня животом на диван, скатывает валик из пледа мне под лобковую часть из-за чего попа приподнимается. Сжимаю пальцы на ногах в ожидании и закусываю губу. Он не заставляет себя долго ждать, входит сзади мощным рывком, вколачиваясь в мое еще не успевшее отойти от первого оргазма лоно. Жестко трахает меня, наказывая за те выходки, что я устраиваю, но не переходит черту. Мне не больно, но я на грани.

— А, черт, — чувствую как спазмирует низ живота.

— Давай со мной второй раз, — глухо стонет.

Чувствую как член скользит внутри, оставляя даже там свои метки. Теперь Федулов везде, внутри и снаружи.

Не веря в оргазм подряд, я кончаю под ним снова. В этот раз сильнее и мощнее. Не понимаю, как такое возможно. Он падает сверху, спуская свое семя мне на поясницу. Зарывается лицом в волосы, вдыхая, и сжимает левое полушарие груди в своей большой ладони, больно оттягивая сосок.

— Если так будет всегда после выяснения отношений, то можешь себе иногда позволять покапризничать. Я закрою на это глаза.

— Ты будешь давать поводы для моих капризов? — смотрю на него, повернув голову вбок, но под тяжестью его тела, щека придавливается в грубую ткань дивана.

— Нет, Алис. Не буду.

Удовлетворенно киваю.

— Мы снова это сделали, — намекаю на парный оргазм.

— И сделаем еще тысячу раз, — встает с меня и подает руку. Я поднимаюсь на ноги следом.

— В душ, — командует, несильно хлопая по моей ягодице, — Будем проверять, на что еще ты способна, лисица.

В предвкушении закатываю глаза и мчусь на второй этаж в душевую.

*Алиса пела песню Валерии "Нежность моя".

Воспоминания. За месяц до встречи в СИЗО.

— Павел Александрович, к вам пришли, — Лиза, моя помощница, заглядывает в кабинет. Я устало отрываю голову от бумаг, поднимая на нее вопросительный взгляд.

Интересно, кто мог пожаловать в столь позднее время. Свожу брови ближе к переносице, рассматривая на циферблате наручных часов время. В груди неприятно сводит, догадки одна к одной сходятся. Давно я ждал данного гостя, был уверен, что он не оставит это дело просто так. И вопрос не только в бизнес сфере, тут личные мотивы.

— Пропусти.

Она поспешно удаляется, стуча каблуками по паркету, не успевает закрыть дверь, как тяжелая рука снова распахивает дубовую дверь. Ткач брезгливо вытирает руку о платок из нагрудного кармана, проходит в кабинет и присаживается на стул, поправляя брюки.

— Чем могу быть обязан? — оттягиваю галстук, который словно удав сдавливает горло.

— Давай без этих прелюдий. Переставай копать и лезть туда, куда тебе вход воспрещен, — его перстень на пальце блестит и переливается от света настольной лампы, — Иначе закапывать придется тебя.

Откидываюсь на спинку кресла.

— Угроза?

— Пока просто предупреждение. Давай-ка с тобой заключим мировую, я тебе покупателей даже приведу, хороших.

— А взамен? — понимаю, что он сейчас скажет, но все равно спрашиваю.

— Искать ее перестань, меня это уже начинает нервировать. Не стоит меня злить, — он пытается дружелюбно улыбнуться, но этот хищный оскал не спутать ни с чем. В нем нет ничего святого, да и живого.

Ткач продал душу дьяволу.

— Мне такие условия не подходят, — огрызаюсь.

— Слушай сюда, щенок. Я тебя засужу, а если и оттуда будешь свой нос высовывать, то ты знаешь на что я способен, — начинает злиться.

— Вы можете угрожать сколько угодно.

— Блять, за смелость уважаю. Но все-равно сотру тебя в порошок, — он кивает своему верзиле, что все время стоял в углу. Тот за три шага оказывается у моего стола, поднимает за грудки и припечатывает меня к стене, оставляя удар на животе. Хватаю воздух ртом, мышцы скручивает судорогой. Но в детдоме и не такое проходили, на мне все заживает как на собаке.

— Ну, Толик, зачем же так грубо с нашим уважаемым, помягче, — фальшивым елейным голосом тянет Ткач, а после мне снова прилетает удар под дых.

— Вот что, Пашенька. Ты оставь это дело. Любовь — это прекрасно, но Алису не ищи. Даю тебе месяц одуматься, посотрудничаем. Авось и выйдет что.

Он двигается в сторону выхода, ловлю воздух из последних сил, в глазах уже рябит.

— Она мертва. Уясни это, — роняет короткую фразу и уходит, кивая верзиле.

Толик последний раз оставляет вмятину на моем теле и следует за боссом.

— Павел Александрович, как помочь? — Лиза испуганно прислоняется к стене, сжимая тонкие пальчики на своих руках.

— Воды принеси и лед, — хриплю. Она убегает исполнять просьбу, а я падаю на диван.

Выпрямляю тело, чтобы сократить болевой синдром.

Сука!

Знал же, что придет. Я знал, что Ткач копает под меня. Не хочет, чтобы я ее нашел, но хуй ему с маслом. Пусть сажает, но я ее найду. Мое сердце и так тогда на кладбище остановилось, но я чувствовал, что моей Алиски там нет. Боль глушила и топила сердце, как и я топил себя в алкоголе полгода. Но до конца так и не мог поверить, что она мертва. Невозможно это.