В мыслях об этом я направлялась в купальни, надеясь, что смогу немного расслабиться. Волнение съедало меня изнутри, и меня мучила чудовищная мигрень после полной траты резерва.

— Айви… мы можем поговорить? — услышала я со спины и увидела быстро приближающегося ко мне Макса. Кивнув, я предложила ему спуститься на первый этаж, где было просторное фойе и скамейки, но тот покачал головой, решив поговорить прямо здесь, в коридоре, где нас мало кто может услышать.

Только после этого я смогла увидеть его лицо и почему-то сразу же почувствовала тревогу. Он выглядел бледным и словно потерянным. Все восхищение и участие, которые я обычно видела в глазах Макса, когда он смотрел на меня, полностью исчезли.

— Ты в порядке? — спросила я. Он выглядел бледным и уставшим, и я подумала о том, что вряд ли у него сейчас есть возможность использовать максимальный резерв. А ведь стихийники тоже будут защищаться и получать ограничение, через несколько дней после нас.

Макс молчал, просто неотрывно смотрел на меня, его взгляд был очень грустным, тревожа меня ещё больше. Я немного стушевалась.

— Возможно, нам стоит поговорить в другой раз? Ты выглядишь очень уставшим, и тебе лучше отдохнуть.

Мне тоже нужно было отдохнуть. После заряда артефакта во мне не осталось ни капли энергии, и резерв был практически на нуле. А завтра был, возможно, один из самых важных дней в моей жизни.

— Изображаешь из себя всю такую заботливую? Ты настоящая фальшивка, — внезапно очень грубо сказал Макс.

Я вздрогнула, нехорошее предчувствие сжало сердце в тиски.

— Я ничего не изображаю. Хотя бы объясни, перед тем как оскорблять, — сразу ответила я, не понимая, что на него нашло.

— А что тут объяснять? — он устало взглянул на меня. — Ты мошенница. Изображаешь из себя талантливую умницу, врёшь мне месяцами о том, какая ты хорошая и невинная… При этом пытаешься украсть чужую работу. Ты мошенница и лгунья, Айви Браун, приспособленка, которая живёт за счёт других.

От осознания сказанного я почти перестала дышать. Последние слова Макса в точности повторяли те, что он сказал мне в прошлой жизни, но уже после диплома. С этого началась моя настоящая травля в академии.

Я должна отстоять своё честное имя. Я не была мошенницей и не была лгуньей, ни в этой, ни в прошлой жизни.

— Почему ты так разговариваешь со мной? — Я всё дальше отходила от Макса, понимая, что сейчас он мне не друг и не поклонник. Он пришёл сюда, чтобы оскорбить и унизить меня и высказать мне свои претензии. — Когда, по-твоему, я совершила акт мошенничества? И когда, по-твоему, я врала тебе?

Лицо Макса исказилось от гнева и боли. Сейчас оно сильно отличалось от того равнодушного презрения, которое читалось на его лице в похожий момент в прошлой жизни.

— Не знаю, может, когда ты крала идею дипломного проекта у той, кто спас мою жизнь и жизнь моего брата? У той, кто рискует своей жизнью ради общего дела, но даже в академии не может найти покоя от таких завистниц, как ты, которые пытаются украсть её достижения?

Значит, он говорит о Люсиль.

Если бы мне не было так больно, я бы рассмеялась. Какая ирония — она придумывала мои грехи для Макса и обвиняла меня в том, что делала сама.

— Как можно быть настолько отвратительной? — негромко продолжал Макс. — Настолько беспринципной, лживой, мерзкой? Ты понимаешь, что крадёшь дело её жизни?! Неудивительно, что она выкинула тебя из комнаты, когда поняла, с каким чудовищем живёт, а ведь ты так долго изображала её подругу!

С каждым его словом я словно летела в пропасть, и рядом не было никого, кто бы подал мне руку. И эти жестокие слова говорил мне Макс, тот, кто нравился мне как мужчина. Кто целовал меня и предлагал отношения меньше трёх недель назад. И я ведь даже всерьез задумывалась о такой возможности.

— Я не делала этого! Это Люсиль крадёт мою жизнь, пытается украсть мою дипломную работу. Именно поэтому я переехала от неё, когда поняла это. Не знаю, что она тебе сказала, но я не заслуживаю всего того, что ты сейчас говоришь, — ответила я, едва слыша свои слова за громким стуком сердца и мучительной мигренью.

Макс в ответ только ядовито рассмеялся.

— Как Люсиль и говорила, ты начнёшь обвинять её в том, что сама делаешь. Неужели в тебе нет хоть чего-то человеческого? — он вновь смотрел на меня с грустью и разочарованием, будто по-прежнему не до конца верил, что я способна на подобное.

— Это просто её слова. А ты не думал, что она может обманывать тебя? Я жила с ней больше года, у неё нет уровня для того, чтобы быть ликвидатором.

Макс разочарованно закрыл глаза, как будто мои оправдания расстраивали его. Он, по-видимому, считал, что мне было бы достойнее признаться.

— Как ты можешь продолжать врать даже сейчас? Я видел её значок собственными глазами, она повторила то, что сказала мне тогда в Моранаре.

Я хотела сказать ему, что она, скорее всего, подслушала наш разговор в столовой «Артефактов Фуллагара», но не стала — у меня не было аргументов против значка. Точнее, они были, но означали что я раскрою себя и получу откат.

Мне постепенно становилось так плохо, что я почти не соображала. Мигрень ощущалась всё сильнее, означая, что моё расстройство съедает последние остатки резерва. Нужно успокоиться, найти тихий угол и отсидеться, а после закрыться в комнате, добыть еду и восстановить резерв. Всё остальное неважно. Как бы больно мне не было от несправедливости, важен только завтрашний день.

— Я не совершала ничего из того, в чём ты меня обвиняешь. У тебя нет никаких доказательств, кроме чьих-то слов, но ты предпочёл поверить другим, а не мне. Пожалуйста, оставь меня в покое, у меня завтра очень важный день, и я плохо себя чувствую. — Я больше не хотела ничего объяснять. Какой был в этом смысл? Он уже всё для себя решил.

— А вот тут ты не права. Я не хотел верить, что ты на это способна… просто не мог даже представить себе, поэтому нашёл твоего подельника. Мистер Марш во всём сознался, в том, как помогал тебе подсматривать за артефактом Люсиль, красть её идеи.

Вскинув голову, я смотрела на него с недоумением, но внезапно мне показалось, что у меня есть шанс его убедить.

— У меня есть доказательства, которые доказывают обратное. Зачем, по-твоему, мистеру Маршу помогать мне? — тихо ответила я, но Макс даже не обратил внимания на мои слова.

— Потому что ты спишь с ним. С женатым мужчиной, у которого есть семья! Как ты могла, Айви? — в его голосе была настоящая мука. — Мало того, что ты мошенница, ты ещё и врала мне всё это время, изображала святую невинность. Говорила мне про девственность, про то, что хочешь отношений. Мистер Марш признался во всём, не сразу, но признался. Подумать только, я предлагал тебе отношения. Ты, наверное, ждала, что я предложу тебе браслет? Хорошая игра, Айви. Я почти купился. На самом деле увлёкся тобой, верил… не важно, во что я верил.

Его слова были полным бредом, и я даже не хотела думать, как Люсиль уговорила своего напарника рассказать такое Максу. Зато теперь я понимала, почему Макс воспринимал эту ситуацию так близко к сердцу.

— Я сам виноват… Подпустил тебя слишком близко. Ну ничего, слава богам, мне вовремя открыли глаза. Я никогда не предложу такой, как ты, свой браслет, — на его лице теперь было настоящее отвращение.

Я держалась за стену, уже почти не обращая внимания на Макса. Неужели он не видел, что мне плохо? Хотелось сказать ему, чтобы он засунул этот браслет себе в одно место, но я молчала. Чем быстрее он закончит, тем быстрее уйдёт.

— Не волнуйся, я не напишу жалобу ни на тебя, ни на мистера Марша. Люсиль сказала мне, что у тебя ничего не получилось, и попросила не создавать шумиху. Я промолчу, только ради неё.

С этими словами он наконец ушёл, а я сползла по стене, едва соображая и едва оставаясь в сознании от слабости. Все его слова приносили мне неожиданно острую боль. Я не сразу заметила, что от обиды начала тихо плакать, и теперь пыталась вытереть слёзы тыльной стороной руки, приказывая себе успокоиться и дышать.