Старик развел руками и посмотрел на Игната. Тот тоже пожал плечами, мол «и ко мне не подходил, не знаю ничего».

— Так вас за оброком прислали что ли? — удивился Тимофей. — Так это другое дело. Он то готов. Забирайте, да боярину благодарность за заботу передавайте.

Облегченно вздохнув он даже расслабился. Проблема оказалась проста в своем решении. Если этот десяток прислали просто забрать налоги, то пусть забирают и не мешают.

— Нет, боярин приказал месяц тут у вас жить, от разбойников защищать. — все так же спокойно ответил дружинник.

— От разбойников… Вот же гад? Выгнали его… — вздохнул Тимофей. — Игнат, сходи, покажи где оброк боярский хранится, чтобы не было потом разговоров, будто утаили.

После их ухода Тимофей наконец-то немного расслабился. Делать все равно было нечего, нужно как-то решать новую проблему. Если с переселенцами было еще не так плохо, потому что до этого расчеты делались с запасом, да и сами работники быстро подключились к производству, то теперь бюджет точно разваливался. Траву еще как-то можно было накосить, и чуть подсушить, все-таки ей не всю зиму храниться, а в течении месяца истратится, то вот с едой для людей проблема была сильная. Все в деревне питались с общего склада, так что на сколько этой еды хватит Тимофей знал точно.

— Прокоп, как там с мукой? Зерно все перемололи?

— Два десятка пудов вышло. Это совсем всю перемололи уже, даже то что Игнат от боярина привез по прошлой неделе.

Несмотря на натянутость отношений, торговля с боярской деревней все равно продолжалась, от этого никуда не деться. Заниженная цена конечно давила, но часть мыла и дегтя обменивать на необходимое железо и зерно приходилось.

— Завтра с самого утра отправь двух мужиков на мельницу, пусть просеивают все до последней крупинки. Как справятся, отдашь самую мелкую и лучшую муку Игнату, пусть он везет ее и предлагает боярину, с худшей сами хлеб печь станем. Михайла говорил, что у него запасы большие. Меняет пусть одну часть муки на две части зерна. Если не согласятся или предложат меньше, пусть возвращается, купцу отдадим. И пару дружинников с собой пусть берет, раз охранять прислали, вот и охраняйте.

— А если осерчает?

— Да мне уже все равно. Полезет отбирать последнее, я отсюда нафиг свалю. — спокойно ответил Тимофей, которого уже и правда все это достало настолько, что проще все бросить, чем стать для всех милым. — Мыло все лишнее тоже пусть забирает с собой сразу. Цену пусть просит полную. Если не согласятся, то тоже пусть назад везет, я лучше со скидкой купцу отдам. Если все же возьмет, то пусть на эту сумму берет соль, сало и зерно на одну цену.

Прокоп медленно кивнул, повторяя про себя указания парня, чтобы лучше запомнить.

— Сейчас нужно освободить дальний барак. Там вроде бы мало людей. Объяснишь что теперь там будет жить дружина боярина, которую прислали для нашей охраны. И смотри, чтобы никто не обиделся и не расстроился. Только этого нам тут не хватало. На кухне пусть каждого в таблички впишут и отмечают. Я потом перед боярином отчитаюсь, сколько на них истрачено.

— Не получим ничего. — отмахнулся дед.

— Не важно. Я отчитаюсь, а дальше на его совести, отказаться все равно не можем. Троих мужиков выдели, пусть верши плетут и на три версты вверх и вниз по течению расставляют. Не меньше четырех десятков пусть будет. Рыбы в четыре раза больше не станет конечно, но все равно прилично получиться должно. На кухне скажешь, чтобы на столе было все из этой рыбы, сколько будет получаться, а все остальное экономить.

— Так это мы что, одну только рыбу есть будем?

Возмутился Прокоп, который прекрасно помнил рыбную диету по прошлому году, когда они тут жили еще только вдвоем с Тимофеем, а из запасов был только небольшой мешочек с зерном, который старик взял с собой на первое время.

— Дай Бог, то не только рыбу. Зерно если быстро привезут, то мы быстро муку намелем и попробуем его сразу же купцу обменять, как у боярина. Тогда точно хлеба хватит. С овощами не выйдет конечно, тут нужно будет потерпеть. Как думаешь, можно ли их уговорить на охоту ходить?

Ярко светящее осеннее солнце радовало природу последними теплыми деньками. Казалось, что даже засыпающая природа пытается в это время очнуться и заново расправить свои могучие плечи, но к сожалению нет. По ночам уже давно спускались холода, да такие, что по утру даже ледок на лужицах проступал. Днем все еще можно было согреться, еще бы ветер не мешал этому славному занятию. Но что мешает одному, то помогает совсем другому.

Взять к примеру активно вращающиеся лопасти мельницы или идущие против течения на поднятых парусах ладьи, для них ветерок был самым настоящим благом. Вообще, конечно, это корабельное дело суровое занятие. Даже на реках же ветра гуляют такие, что мама не горюй, а если еще и дождь зарядит или не дай Бог град? Ладно если еще корабли большие и на них есть какие-то надстройки для укрытия. На мелких то судах и такого не сыщешь, максимум где навес есть, чтобы особо ценный груз от непогоды прикрыть, а команде куда деваться?

Пара речных ладей медленно подходили к пристани, а уставшая команда, судя по их лицам, просто мечтала сойти на берег и сбежать в теплое и сухое место, где не будет этих ледяных ветров и таких же холодных периодических дождей. Казалось, что только одному человеку нравится путешествие и он получает от него удовольствие. В принципе так и было, на весла садиться не надо, от холода защищает добрая одежда, да лично для него устроенный навес и спальное место, впереди ожидает новая выгодная торговая сделка. Чего тут хмуриться?

— Сновид Романович, дорогой ты наш! — к причалу встречать гостей подошел Прокоп, упрежденный о прибытии шустрым Сбыней.

— Здравия тебе, Прокоп! Давненько не встречались, год уже вроде прошел?

Купец сошел с корабля и поклонился старику. Его люди в это время уже приматывали канаты к небольшим двойным столбикам кнехтам, установленным для швартовки, да с надеждой косились на хозяина, чтобы тот побыстрее отпустил их на сушу.

— Почти, и правда, год скоро будет. По прошлой зиме ты нас радовал своим визитом, а после люди твои приходили только. Время то как летит, и не заметить. — продолжал распинаться Прокоп поглядывая на груз ладей.

— Это точно, не заметить. Смотрю даже отсюда видно, сколько всего тут произошло. Мне то рассказывали, но не верил, честно тебе признаюсь, думал сказки сказывают, а тут и права диво дивное! Слышал что народ вы сманиваете по соседним деревням, но и не подумал, как сильно развернуться получилось.

Прокоп от этих слов весело заулыбался. Его же старания тут нахваливают.

— А кто говорит, что народ сманиваем? Пока никого не уговаривали, все сами прибыли.

— Да, от других купцов и слышал, боярин еще, сосед ваш, тоже как-то жалился сказывают, а еще говаривал, будто смуту тут устроить вы решили.

— Что мы тут все на улице речи ведем? Идем в дом ко мне, там уже и стол накрыть должны были, люди у нас глазастые, давно тебя заприметили. — свернул с темы Прокоп, чтобы продолжить разговор в более приватной обстановке.

— С большой радостью, Прокоп. Мне бы еще команду мою пристроить, да обогреть надобно, сейчас я указание отдам и сразу к тебе.

— Не забижай старика, друг мой, твоих людей и переночевать устроят и накормят, да потом в баньку отогреваться отправят. Места у нас нынче не много, но о дорогих гостях позаботиться сможем.

Так они наконец-то закончили взаимные расшаркивания и двинулись к дому Прокопа, где еще на полчаса продолжили заниматься пустым сотрясанием воздуха и поеданием вкусной запеченной рыбы. Через обозначенный срок в дом пришли и остальные, Тимофей занял место возле Прокопа, а Игнат с Лютомиром подсели к купцу. Теперь можно и о делах поговорить.

Как оказалось, Игнат с Лютомиром давние друзья, еще с тех времен, как были новиками в дружине боярина. Только вот Игнат оттуда быстро ушел, а Лютомир остался и выслужился до десятника, что очень немало. В боярской дружине выше него по статусу был только сам боярин, а это дорогого стоит. Первая встреча старых друзей тем временем была очень напряженной. Один переживал, что боевой товарищ причинит вред его семье и деревне, а второй, что противником в бою окажется добрый друг, с которым был съеден не один пуд соли. Но через пару дней лед тронулся, они все-таки разговорились и градус напряжения начал постепенно спадать. Это конечно не повлияло на тот факт, что Лютомир старался присутствовать на всех возможных собраниях и событиях деревни. Свое дело он собирался выполнять на совесть.