Ну так ведь и нашим кураторам это неведомо. Илга скрывает. И правильно делает. Когда неведомый мне академик поймет, что весь его проект летит к чертям, перед ним возникнет выбор — молчать в тряпочку и продолжать делать вид, что все в порядке или идти в президиум АН СССР, а то и в ЦК, каяться. Первое — это проблемы самого академика. Второе — проблемы гражданки Шульц-Эглите, а самое главное — моих пацанов. Они же основная группа подопытных. Хорошо, если их оставят в покое, а если — нет?

Мне плевать, шпион Курбатов или нет? А вот то, что он может слить инфу своим хозяевам, если, допустим, Илга проговорится, а те — чисто из мести — подкинут данные нашим, это мне совсем небезразлично. Слить инфу, слить инфу… В этом что-то есть. Надо заставить трудовика совершить ошибку, сделать шаг, который выдаст его с головой, если он действительно шпион. А если просто карьерист, то пусть полкан с ним сам разбирается. Меня это уже не колышет.

Заставить его экстренно выйти на связь со своими кураторами. Как он там связывается — не моя забота. Пусть Маринкин папаша репу чешет. Моя задача подкинуть ему сведения, которые не могут не заинтересовать иностранную разведку. Дезу, конечно, но достоверную. А откуда я ее возьму, а главное — как преподнесу? С Курбатовым мы не обсуждаем содержательную часть проекта, так что моя информированность может показаться ему подозрительной. Нет, самому браться за это не стоит, надо посоветоваться с Покровителем, он же — лжеписатель Третьяковский. Кстати, он обещал мне позвонить, но так и не позвонил.

И, кстати, он не знает, что я сейчас здесь. А как ему сообщить? Я ведь обещал взять у него рукопись брата и отдать ее Альке. Пора бы выполнить обещание, да вот только майор лишил меня собственного транспорта. А почему лишил? Машина стоит в школьном гараже, ключи у меня есть. Я не давал обещания сидеть в этой убогой квартирёшке безвылазно. Мало ли что мне может понадобиться. Одевшись и обувшись, я покинул конспиративную квартиру. На улице уже было темно и тихо. Бабуси и внучата рассосались по квартирам, «Спокойной ночи, малыши» смотреть.

Я вышел со двора и направился к остановке автобуса. К ней как раз подкатил старенький «ЛиАЗ». Втиснувшись в его набитый народом салон, я доехал до улицы Ленина, а там до школы было рукой подать. Хорошо хоть, что ворота ее не запирались на ночь. Да и школьная сторожиха обычно за пределы основного здания носу не казала. Да и не станет тетя Глаша мне препятствовать. В общем, я благополучно выкатил свою «Волгу» из гаража и через пять минут уже мчался к Круговой дороге. Граф жил за городом, в доме брата, в поселке Крапивин Дол.

Если лжеписателя там не окажется, придется вернуться в город и поездить по ресторанам. Город быстро остался позади. По обе стороны шоссе качались темные ели, фары встречных автомобилей слепили. Водилы и не думали переключаться на ближний свет. Вскоре мои фары выхватили указатель «КРАПИВИН ДОЛ — 3 КМ». Я сбросил скорость, плавно вписался в поворот. Три километра промелькнули незаметно, а вот на въезде в поселок пришлось тормознуть. Я посигналил, но ворота не открылись. Вышел охранник. Посветил фонариком мне в глаза, зараза.

— Убери свет! — потребовал я. — Открывай лучше ворота.

— А ты кто такой? — спросил он. — В моем списке нет «Волги» с таким номером.

— Я Данилов!

— А я, Якушин. И что?

— Якушин? — переспросил я. — А Лешка Якушин тебе кем приходится?

— Ну так сын это мой, а что? — встревожился мужик. — Случилось что?

— Да нет, все в порядке. Просто, я его учитель физкультуры.

— Александр Сергеевич! — заорал папаша одного из моих учеников. — Что же вы сразу не сказали!.. Все думал, заедете к нам. Я ж вам за Лешку даже спасибо не сказал… Ведь оболтус был, каких поискать… А теперь мы с матерью не нарадуемся.

— Обязательно заеду, — пообещал я. — А теперь мне к писателю надо, к Третьяковскому.

— В поселке он, — сообщил Якушин-старший. — С час, как приехали. Только… Не взыщи, Александр Сергеевич, я позвоню ему, спрошу… Порядок такой.

— Давай, звони!

— Порядок такой, — повторил охранник и усвистал в свою будку.

Через пару минут он отворил ворота и помахал мне рукой. Я ему посигналил в знак благодарности и въехал на территорию Крапивина Дола. Память у меня хорошая и я сразу повернул в тот переулок, который вел к дому покойного литейского классика и где теперь, под его личиной, жил брат-близнец. Он как раз и встретил меня у калитки. Я порадовался, что незнаком был с самим Минием Евграфовичем, а то мне, наверное, стало бы не по себе. Как если бы я нос к носу столкнулся с ожившим мертвецом.

— Что-то случилось? — спросил Граф, проводив меня в дом.

— Нужно посоветоваться.

— Ну тогда мы сейчас кофейку сварим.

Он проводил меня на кухню, где я уже бывал, только теперь здесь царил образцовый порядок.

— Как видишь, я последовал твоему совету, бросил пить.

— Я рад.

— Ну и о чем хочешь посоветоваться?

— Я имел сегодня беседу с полковником. Он попросил меня присмотреться к Курбатову, которого подозревает в чем-то, то ли — в попытке его подсидеть, то ли — в шпионаже.

— Так! — обрадовался лжеклассик. — Очень интересно. Ты удостоился доверия самого Михайлова в столь щепетильном вопросе. И что ты намерен предпринять?

— Если он просто карьерист, меня это не волнует, а если он шпион, я думаю, что ему нужно подсунуть какую-то дезу, на которую он клюнет и поспешит сообщить своим хозяевам и тогда его можно будет взять с поличным.

— На дезу майор не клюнет, — возразил Граф. — Он не первый год в органах. Следовательно, ему нужно показать нечто реальное, что можно пощупать. Вот тогда он купится. Найдется у тебя такое?

— Найдется, — сказал я, немного подумав. — Ну покажу я ему эту штуку, дальше что?

— Во-первых, он ее захочет заполучить, во-вторых, сообщить о ней своим хозяевам, а в-третьих, передать ее им. На третьем этапе его и можно бы взять.

— Я понял. Тогда — с меня штуковина. С тебя или с полковника — мне все едино — остальное.

— Ну что ж, договорились. Проверим твоего коллегу на вшивость.

— Когда начнем?

— Ну вот как покажешь Курбатову штуковину, сразу докладывай.

— Кстати, меня в целях конспирации перевели на другую квартиру.

— В ту, что на улице Пионеров-героев?

— Да.

— Очень интересно.

— Что именно?

— Не исключено, что трудовик уже активизировался. Видимо, он остро нуждается в информации, так что нам только и остается, что пойти ему навстречу.

— Похоже на то…

— У тебя есть какие-то соображения?

— Да. После нашей с тобой предыдущей встречи, Курбатов приставил ко мне телохранительницу, а вчера она внезапно убежала, якобы из-за нервного срыва. И майор дал ей отпуск на три дня.

— И вызвался тебя охранять сам?

— Да.

— Ну вот! На ловца и зверь бежит! Думаю, в следующие два дня он постарается выудить из тебя все, что его интересует. Постарайся подыграть ему и дать то, что он попросит, но не слишком охотно. В идеале он должен заполучить эту самую штуковину ну не силой, конечно, хитростью, изворотливостью, оперативной ловкостью, чем угодно.

— Короче, нужен спектакль, — задумчиво проговорил я.

— Да, но настолько достоверный, чтобы и сам Станиславский заорал: «Верю!».

— Я тебя понял, но за два дня не управлюсь…

— Да и не надо — за два дня. Спешка нужна только при ловле блох, а никак — не шпионов. Главное, сейчас дать понять трудовику, что ты располагаешь тем, что тебе нужно.

— Все ясно. Буду думать.

— Думай, но не здесь, а на конспиративной квартире.

— Ладно, я поехал!

Допив кофе, я вышел на слабо освещенную улицу загородного поселка, сел за руль своего авто и покатил обратно в город. Мне надо было еще вернуть машину в школьный гараж, вернуться в квартиру на улице Пионеров-героев и придумать спектакль для поимки шпиона. Жаль, не могу я обратиться к сестре и брату Красильниковым, они по части спектаклей доки, да и ни к кому я не могу обратиться. Придется рассчитывать только на свои творческие возможности.