Вступив в огромный зал, наполненный хрустальным блеском и жужжащим шумом разговоров, которые не могла заглушить тихая классическая музыка, огляделась. Где-то здесь должен быть директор нового иллюзиума, который открыл господин Нолан в Несанете. С Джеймсом у меня установились вполне дружеские отношения. Когда я приехала в Виджету, он действительно во всем меня поддержал, мне предоставили шикарную квартиру, правда жить в ней было не слишком комфортно, как в музее. Работать на Нолана было легко, ко мне с первых дней относились уважительно, актеры и помощники вели себя профессионально и даже как-то почтительно, но слишком уж отстраненно. Мне не хватало отдачи, волнения, экспериментов в работе. Все четко и выверено, скучно и канонично (когда рассказывала Кеншину о своей работе в Виджете, он только кивал головой и усмехался). В Несанете я надеялась на перемены, на другой стиль в работе, у меня проснулось желание творить. Даже Муз встрепенулся здесь, вновь захотелось мечтать о любви и писать.

– А вот и вы, красавица моя! – ко мне на встречу, буквально разрезая толпу, широкими шагами двигался крупный средних лет мужчина, с блестящей лысиной на голове, как будто специально начищенной для особого лоска под яркими переливами света хрустальный люстр, но даже этот великолепный блеск затмевала его яркая, обезоруживающая улыбка. – Ох, как я рад, как я рад! – мужчина обхватил мою руку своими и затряс весьма активно, но на удивление бережно.

– Господин Оунер, наконец мы увиделись, – я тоже не скрывала радости от встречи, новый директор произвел приятное впечатление еще при переписке, теперь же можно было убедиться, что впечатление не обмануло.

– Алистер, просто Алистер, я очень надеюсь, что мы сработаемся Элена. А теперь позвольте представить вас нашей труппе, они все вас так ждали! Правда, не все еще собрались, но большинство уже здесь, – мне был очень приятен настолько теплый прием.

Я совсем расслабилась и позволила вечеру кружить меня. Новые знакомства, в основном доброжелательные и заинтересованные взгляды, хотя некоторые все же с легкой завистливой окраской. Мне даже подрядили двух помощников, со словами: «Пусть будут». Смех, танцы, вкусные игристые напитки. Отличное настроение. В том, что у меня день рождения, никому не признавалась, не знают и хорошо, а то могут начать и обниматься, в итоге помнут и платье, и меня.

Когда музыканты сжалились и удалились на небольшой перерыв, мы с новыми знакомыми остановились прямо по середине зала, толпа снова заняла все пространство. Я стояла, окруженная со всех сторон внимательными кавалерами, потягивала освежающий напиток из высокого хрустального фужера и не слишком внимательно слушала рассказ одного из актеров, посмеиваясь над его шуточками, и тут кто-то из толпы крикнул: «С днем рождения!»

– Спасибо! – автоматически ответила я и совсем близко услышала ту же благодарность за поздравление, и от этого голоса щеки опалило жаром.

Резко развернулась и наткнулась на удивленный взгляд не забытых аквамариновых глаз.

– С днем рождения, Эля, – произнес Генри, отойдя от своей группы, стоящей совсем близко к нашей, и звякнул своим бокалом об мой.

– И тебя, – только и смогла выдавить я, с жадностью разглядывая такой знакомый, но изменившейся образ. Генри возмужал, раздался в плечах, оброс щетиной и на лбу проявились неглубокие морщины, все от живости его мимики и вечно насмехающегося взгляда.

Мир вокруг как будто прикрутил громкость и приглушил краски. Только его глаза были яркими и такими говорящими, они буквально кричали о том, что рады меня видеть, что неимоверно соскучились. Уверена, мои глаза отражали то же самое.

– О, так у вас у двоих сегодня день рождения? – как сквозь вату услышала слова Алистера, кивнула, все еще не отрывая глаз от Генри. – И вы знакомы? – на этот раз кивнул он. – Отлично! Ведь вам предстоит работать вместе над новой постановкой.

– Вместе? – с ужасом выдохнула я.

– Да-да, я постарался собрать лучших из лучших под крышей нового иллюзиума. Уверен, публика будет нашей, – все еще не чувствуя подвоха, хвалился директор.

– Тогда я вам не подойду, – разозлилась, почувствовав себя в ловушке.

– Не выдумывай, – тут же отреагировал Генри, пресекая мою попытку улизнуть. Его взгляд стал таким прямым, по-мужски серьезным. – Мы сработаемся.

– Конечно-конечно! Ох, это будет лучшая постановка, которую видел Несанет, да что там, весь Хилал будет потрясен!

– Пройдемся, поговорим? – тихие слова Генри я расслышала в гуле толпы лучше, чем громкие восхваления Алистера.

– Не хочу, – сложила руки на груди и стала полубоком.

– И когда стала такой упрямой? – легкая усмешка снова привлекла внимание к его губам, и я с трудом поняла смысл слов.

– Учителя хорошие были, – все же нашлась с ответом.

– Эээ, пойду схожу за напитками, – Алистер, наконец, почуяв неладное между мной и Генри, предпочел ретироваться, чтобы не попасть под перекрестный огонь, заодно прихватил и остальных.

– Ты очень красивая, – приобняв меня, шепнул на ухо мой бывший чародей, воспользовавшись как предлогом заигравшей плавной мелодией.

Вокруг образовались парочки и стали медленно двигаться в такт нежным аккордам.

Мы почти не двигались, не хотелось разбивать то ощущение, которое возникло, стоило ему приблизиться. Это чувство было сродни утоленной жажде или теплу, которое согревает после долгой зимней прогулки. Так хорошо, что не хочется шевелиться.

Медленно провела руками по удивительно крепкой груди и обняла Генри за плечи. И когда только он успел стать таким широким.

– Я следил за твоими успехами, – и как только у него получалось делать голос таким проникновенным, раньше он так не разговаривал.

С трудом удержалась и не передернулась от дрожи в позвоночнике. Ноги меня слушаться не хотели, да и Генри не спешил кружить меня в танце, интересно, как со стороны смотрелись наши легкие покачивания, впрочем, какая разница.

От чародея пахло лимоном и ванилью, никогда не обращала особого внимания на это, а теперь ощутила четко. Хотелось уткнуться в его темную жилетку, вышитую мелкой растительной вязью и дышать-дышать.

– Эля, ты спишь? – лукавая улыбка вывела меня из сладкого забытья, и я дала себе мысленную пощечину. С каких это пор я стала такой тряпкой? Нет уж, рано раскисать!

– А я совершенно не следила за твоими! И вообще меня твоя жизнь совсем не интересовала, – злорадно улыбнулась, ведь это была сущая правда, и мне было приятна его реакция. Он как будто стал еще тверже, распрямился так, что мне стало сложно удерживать руки на его плечах, они соскользнули на его согнутые локти. Не очень удобно для танца, зато отлично для побега. – И хватит называть меня Эля! Ты потерял это право несколько лет назад!

– Ну уж нет, – Генри просек мой маневр и притянул к себе поближе, крепко обняв за талию. – Буду звать тебя, как привык.

– Вряд ли тебе придется, я откажусь от работы, у меня еще много отличных предложений.

– Не будь глупышкой, это предложение лучшее. И ты же знаешь, я не буду тебе мешать в работе, наоборот, помогу, чем смогу, впрочем, как и всегда, – от этой фразы разозлилась еще больше.

У меня вообще сложилось впечатление, что не было этих лет, что продолжается тот наш последний разговор, и меня снова обвиняют в эгоизме.

– Мне не нужна твоя помощь!

– Я этого и не утверждал, просто знай, что ты можешь на меня рассчитывать, вот и все.

– Хорошо, – злость моя сдулась быстро, как лопнувший шарик, Генри не поддался на мою провокацию, не стал отвечать в том же тоне, а его грустный и такой знакомый теплый ласковый взгляд заставил меня замолчать.

Мы так и дотанцевали молча. Я позволила себе немного насладиться теплом его тела, такого близкого, и одновременно безгранично далекого.

– Вот ты где, – из-за спины чародея послышался неприятный визгливый голосок с обиженной интонацией, – а я тебя везде ищу!

Мелодия, очевидно, уже закончилась, хотя мы продолжали стоять обнявшись.