Наблюдала за парочками, которые прижимались друг к другу в неспешном танцевальном ритме, шептали приятные слова на ушко, смеялись и смотрели на пару так, что становилось слишком уж завидно.

Не выдержала. Просто ушла обратно в общежитие. Сегодня ночью в академии не запирали никакие двери, даже коменданта в холле не было. Ноги сами понесли меня к комнате Генри, хотя умом я понимала, что скорее всего он дома с семьей. Не то, что я хожу тут, как неприкаянная.

Дело уже под утро, ничего страшного, сейчас я разбужу его и скажу все, что думаю о его поведении. А еще скажу ему, что никуда без него не поеду, что он поедет со мной и точка! Буду самой убедительной, соблазнительной и честной. Он должен понять, что я не могу отказаться от мечты, но и без него тоже не могу!

Я шла по коридору быстро, насколько позволяли мои измученные танцами в не самой удобной обуви ноги. Вот уже повернула к его комнате, увидела открывающуюся дверь. Неужели он почувствовал, что я бегу к нему, и встречает?! С радостной улыбкой хотела было уже крикнуть ему, но резко остановилась. Не может быть! Ноги ослабели, но я все же сделала рывок обратно за поворот и прислушалась.

– Ты уверен? Я бы могла остаться. Нам ведь было хорошо вместе, – совершенно точно голос Литы, судя по всему, она вполне здорова.

– Я устал, – все же говорил именно Генри, хотя была надежда, что это его сосед. Но я все еще прислушивалась, пытаясь понять, насколько права в самых страшных своих предположениях.

– Я люблю тебя! Всегда любила! И ты ко мне не равнодушен, иначе не спал бы со мной, признайся! – последние слова заставили меня всхлипнуть и прикусить губу.

– Прости, давай поговорим позже, говорю же, устал, – в голосе столько недовольства, но все же он ничего не отрицает.

Понимаю, что между ними было все, хочется кричать. И я закричала, но при этом не проронила ни звука, сдерживаясь. Если в этот момент можно было увидеть меня со стороны, то показалось бы, что просто выключили звук. От боли корежило, она казалась намного страшнее физических ран. Будто наизнанку выворачивало. Горький привкус во рту. Как же мне хотелось сейчас проснуться, чтобы все это оказалось шуткой или плодом моей бурной фантазии, но это была та самая серая действительность, которая может проглотить целиком и от которой я так часто убегаю в своих историях. Абсурд произошедшего не укладывался в моей голове.

Погрузившись в отчаяние, я даже не услышала, как Лита пошла в мою сторону, дергаться было бессмысленно, прятаться некуда. Да и не хотела я прятаться. Хотела взглянуть в глаза этой мерзавке. Она повернула за угол и наткнувшись на меня явно сначала испугалась, но ее взгляд тут же стал таким надменным и злорадным.

– Очень хорошо, что ты все слышала, я рада, – громко и четко проговорила Лита, явно не только для моих ушей. И тут же мы вздрогнули от звука хлопнувшей двери. Эта гадина как ни в чем не бывало поплыла в сторону лестницы, а я проводила ее взглядом, так и не найдя, что ей ответить.

– Эля?! – повернулась на голос Генри, он выглядел очень испуганным.

Я будто очнулась и рванула к лестнице, мне нужно было срочно уйти отсюда, желательно убежать на другой конец света. Промчалась мимо Литы, которая не спеша спускалась вниз, мстительно пихнула ее, да так сильно, что та чудом удержалась и не полетела кубарем вперед. Генри явно намеревался меня догнать, если бы не эти туфли, у меня был бы шанс, как сама не свернула себе шею, не знаю.

Мой локоть обхватила мужская рука и с силой сжала. Я ойкнула и остановилась.

– Отпусти, больно! – зло зашипела на Генри, даже не желая смотреть на него.

– Нет! Сначала поговорим, Эля!

– Нам не о чем говорить, все уже сделано и сказано, отпусти меня! – я стала отчаянно вырываться. Он отпустил. Снова побежала вниз на выход. Мне нужен был глоток свежего предрассветного воздуха. Хотя казалось, что и вдоха не могу сделать, так сдавило в груди.

– Элена! – все же нагнав меня во дворе академии, Генри, кажется, впервые назвал меня полным именем. – Позволь объяснить.

Я молча зашагала вдоль первой попавшейся дорожки подальше от входа в общежитие, где уже собирались нагулявшиеся маги. Мне не хотелось устраивать перед ними сцену, это представление не для чужих глаз.

Генри шел за мной и начал говорить, начав сразу с обвинений:

– Ты постоянно держишь меня на вторых ролях в своей жизни. Морочишь голову, говоришь, что любишь, а сама плевать на меня хотела. Не посоветовавшись со мной, принимаешь жизненно важные решения. Я же наконец обратил внимание на ту, которая всегда предпочитала всему и всем только меня.

– Так и иди к ней! Я препятствовать не буду. Скатертью дорожка! – зло выплюнула, не сдержавшись.

– Никуда я не пойду! – из упрямства, как всегда?

– Ты хотя бы сам понимаешь, что сделал? Ты предал меня и даже не жалеешь?

– Жалею и понимаю, что ничего уже не исправить.

– Верно, ничего не исправить, – эхом отозвалась я. – Но ты ведь обещал! Говорил не бояться, просил тебе доверять и так поступил?

– Вот и сейчас ни слова о любви! Только ты, ты, ты! Как бы я не относился, как бы не заглядывал тебе в рот, тебе все мало! Ты никого не любишь! Ценишь только свои истории и мечты, а я для тебя как был, так и остался пустым местом!

– Ты ничего так и не понял!

– Так объясни! – но объяснений у меня не было. В голове сплошной туман, красная пелена перед глазами, он же не прав? Хотя в его устах обвинение в эгоизме прозвучало слишком правдоподобно. Отогнала странные мысли.

– Ты думал, я ничего не узнаю? Что ты в ней нашел?

– Она не принимала любовь, она ее дарила. Она не смотрит на меня, как на запасного. Я стал для нее единственным!

– И для меня ты был таким, но все взял и разрушил. Как ты мог?

– Просто достигнув мечты, начинаешь бояться все потерять. Я боялся тебя потерять.

– И поэтому сам решил все уничтожить? Что ж. Я отпускаю тебя…

– Нет, Эля! Я тебя не отпускаю! – Генри попытался привлечь к себе и обнять, но я отрицательно мотнула головой, оттолкнула его и пошла дальше. Сначала прислушивалась, думала снова догонит, но нет, не стал.

У меня перед глазами стояла картинка их ночи, как гадко и противно, иногда плохо иметь столь развитую фантазию. Шла, куда глаза глядят, выйдя из ворот, побрела по городу. Тот только просыпался, дома подсвечивались нежным розовым утренним светом, все выглядело таким умиротворенным и даже радостным, от этого контраста было еще тяжелее. Лучше бы сейчас была ночь и ливень, и я смогла бы лить слезы, не боясь, что их заметят. Хотя кому какая разница? Никому до меня нет дела. Разве что мама всегда была рядом и понимала меня, принимала со всеми моими желаниями и заботами. Вот к ней и пойду. В академии мне делать нечего, вещей там почти уже нет, если что потом попрошу кого-то из девчонок-актрис выслать их мне. Да плевать на все. При чем тут вещи, когда попросту не хочется жить.

Мы с Генри становились близкими постепенно, а чужими стали мгновенно. Все рухнуло, то чувство безопасности и покоя, что было рядом с ним исчезло. Нет теперь мне места, не найти его.

Иногда любовь умирает естественной смертью, ее стирает скука, но случаются и убийства. Именно измена способна убить любовь. Второй вариант наверно лучше, хотя бы не будет потеряно время. И я не буду терять больше времени. Мне нужно вспомнить о своих целях, больше никакой любви. Хватит уже. Любовь хороша только в книгах! В жизни от нее только проблемы.

Дойдя до маминого номера и всполошив бедняжку ранним приходом, что-то пробурчала насчет усталости и легла спать. Вечером уедем домой, пострадаю недельку и поеду работать. Пора вспомнить, что я сильная и независимая, такая, как была до встречи с ним…

До отъезда в Виджету спряталась под маминым крылышком, рядом с ней всегда было спокойно. Отец тоже поддерживал, но его слова, что не нужно быть такой категоричной в своих решениях только злили меня.

Вечерами мы сидели с мамой вдвоем на нашей уютной кухоньке и говорили, точнее я говорила, а она слушала.