– Ну так что, Сашка, – ко мне подошёл Макс, нахально скинул рюкзак с соседнего сидения и разместился там в вальяжной позе, – на свидание со мной пойдёшь?

Краем глаза я заметила, как напрягся Женя, сидящий за столом и заполняющий какие-то бумаги.

– Парень тебя кинул, так что ты точно свободна, – нагло продолжал он.

– Вали лучше, олух, – глухо отозвалась Торопова и вновь уставилась в свой гаджет.

– Согласна, – подтвердила я, подняла с пола рюкзак и специально принялась чистить его от невидимой грязи. – Гуляй, Макс, я не в настроении.

Но парень не унимался, развалился ещё больше и даже закинул одну коленку на подлокотник.

– А правду говорят, что ты с преподом нашим спишь?

– Вранье, – спокойно ответила и пожала плечами. – Где я, и где препод?

Он лишь хмыкнул, правда, ответить ничего не смог – с заднего ряда его позвал до боли знакомый голос.

Стас. Кто ещё мог разболтать о нашей с Морозовым связи? Кто ещё был способен на такую подлость? Либо его новая девушка Люба Ершова – главная заноза. Раньше мы с ней хорошо общались, а потом настало злополучное третье августа, и правда выплыла наружу. Она завидовала нам с Катькой – мы обе хорошо учились, все учителя ставили нас в пример. А девушка никак не могла совладать с учебным процессом, за остальными не успевала, и в итоге покупала все экзамены.

Наконец, перемена закончилась, мы продолжили процесс поглощения знаний, Женя скакал вокруг доски и рисовал схемы. Он рассказывал, правил написанное, задавал вопросы, полностью углублялся в предмет. В конце занятия, когда все встали со своих мест, Морозов предупредил о предстоящей вскоре проверочной работе.

Весь оставшийся день не происходило ничего. Конечно, ребята шушукались за спиной и тихонько ржали. Я догадывалась, о чём они сплетничали, и всё же узнавать правду не решалась. Женя сразу после окончания пары прислал сообщение и просил поговорить. В который раз. Я снова отказалась.

Вечером Катя рассказала, как Морозов допытывался у неё про мои дополнительные занятия, и «почему Архипова постоянно после пар убегает». Торопова не раскололась, ссылаясь на личную жизнь и слишком длинный нос преподавателя. А оставшуюся неделю Евгений не проявлял активности, канул, пропал. И я успела обрадоваться, если бы не одно «но»…

В пятницу мы с Катькой весело бежали по лужам в общежитие. Работа отложилась до выходных, поэтому я предложила посмотреть наш любимый сериал и даже отважилась сходить за попкорном в ближайший магазин. Подруга заскочила в общежитие, я отправилась добывать провиант.

Совсем рядом, через дорогу, в жилом доме находился маленький круглосуточный магазинчик, куда мы изредка наведывались, если было совсем лень идти в гипермаркет. Продавщица знала нас, а мы её.

Я бежала к общежитию с полными руками еды и улыбалась предстоящим выходным. Хоть работа и сорвалась, но из-за накопившейся усталости мне было в радость немного отдохнуть. К тому же, подруга собиралась за покупками, да и у меня на осень одежды оказалось маловато.

Чтобы зайти внутрь общежития, необходимо было миновать маленький тамбур. Размером полтора на полметра, без освещения, а из-за дверей, находящихся не напротив друг друга, а чуть наискосок, люди часто застревали там. Но привыкшие студенты пролетали его вообще не замечая. Вот и я под позитивные мысли заскочила внутрь, кончиками пальцев коснулась двери, как вдруг сильные мужские руки сгребли меня в охапку и прижали к стенке, а знакомый низкий голос прошептал на ухо:

– И долго ты надеялась от меня убегать?

Две пачки попкорна выпали из ослабевших пальцев и шлёпнулись на пол. Дыхание перехватило, а сердце замерло на секунду, чтоб в следующий миг начать гудеть в груди, как колокол. Ладони вспотели, в висках начала стучать кровь с такой силой, что я едва бы смогла услышать собственные мысли.

Мы стояли так минуту, пять, десять – ощущение времени атрофировалось, я совершенно не понимала ничего. Только горячее дыхание, которое касалось шеи, и собственный гул сердца. Спиной чувствовала холодную кирпичную стену, грудью прижималась к обжигающему даже сквозь ткань телу Жени и дрожала. Ничего не могла с собой поделать – боялась, что нас застукают, но ещё больше хотела, чтоб этот контакт не разрывался. Чтоб мы стояли так и дальше.

Морозов мне нравился. До хрипа в голосе, до трясущихся коленок, до сбивающегося дыхания. И всё же позволить себе быть рядом с ним я не могла.

– Чего тебе от меня надо? – прошептала через силу, хотя понимала, что после разговора между нами точно не будет ничего и никогда.

– Как минимум – поговорить. Про максимум тебе пока что лучше не знать, – жарко сообщил и чуть серьёзнее добавил: – Почему ты избегаешь меня?

Я шумно вдохнула и неловко поёжилась. Женя на это действие едва коснулся носом моего уха и усмехнулся.

– Не хочу, чтоб в универе узнали, что у нас был… было…была… – запнулась в поисках подходящего выражения. Секс? Примитивно и низко. Любовь? Приторно и быстро. Перепихон? Грубо и безэмоционально. Связь? Слишком бездушно. Но парень всё понял без лишних слов.

– Я тебе настолько противен? Признайся, тебе ведь понравилось.

Хоть из-за темноты я и не могла видеть его выражение лица, тем не менее наглый тон буквально кричал о том, что он не сомневался ни на йоту в своих словах. Упивался ими. Был уверен на все сто процентов.

Врать оказалось бессмысленно. Женя видел меня насквозь.

– Понравилось, – мой голос уже не дрожал, я слегка расслабилась и ещё раз специально поёрзала. То ли хотелось позлить парня, то ли слегка возбудить, а может всё вместе. – Ты мне нравишься. Вот только меня могут выгнать из университета за связь с преподавателем, а тебя уволить. И если ты работой не дорожишь, то я, наоборот, – очень хочу доучиться и получить образование.

Он наклонился к моему уху, и я почувствовала горячее дыхание. По телу прошла волна страха вперемешку со страстью. Что он задумал? Неужели готов сделать ЭТО прямо у всех на виду?

Как назло, в тамбур ввалилась парочка смеющихся девчонок, осветив крохотное пространство. Я сразу спрятала лицо на плече у парня, а свидетельницы глупо захихикали и невпопад поздоровались. Когда за ними наконец захлопнулась дверь, возвращая нас в темноту, Женя успел сосредоточиться.

– Тебя никто не выгонит, не бойся. А за меня можешь не волноваться.

Он говорил отстранённо и даже сухо, словно вдруг и сам понял, что мы сильно рисковали. Точнее, он подставлял меня, явившись к общежитию. Всё же наши однокурсники обитали исключительно здесь, ибо расселял глава студенческого городка всех строго по институтам.

– Уже были случаи отчисления, – мой голос дрогнул, а все внутренности стянуло в тугой узел. – Я не готова рисковать.

И Женя отступил. Он поднял мои пожитки, помог совладать с собой, сильно стиснул похолодевшие от страха ладони, в которые сам вложил ручки пакетов с попкорном, дотронулся горячими губами до моих и потом молча ушёл. Я простояла ещё пару минут в прострации, прежде чем решила пойти в комнату. Настроение из отличного превратилось в задумчивое и откровенно паршивое. Морозов сбил все мысли в кучу и перемешал карты.

Зачем нужно было целовать? Сладко, нежно. И, если уж поцеловал, то почему сбежал? Кате я не решилась рассказать про странное поведение преподавателя, но и расслабиться толком тоже не вышло. Подруга заметила моё состояние, попробовала выяснить и, нарвавшись на стену молчания, перевела разговор в другое русло.

– Как думаешь, долго ещё в группе разные разговоры ходить будут? – наконец спросила у девушки, когда мы уже посмотрели первый сезон любимого сериала и вовсю скачивали второй.

– Недельку ещё кости будут перемывать, потом успокоятся, – беззаботно ответила Катька и достала тетради по матану. – Можешь помочь с домашкой?

Мы взялись за учёбу. Я предпочитала делать все задания сразу после занятий, пока знания не успели выветриться, а приступ лени не напал. И в переменах между парами обычно корпела над листами в попытках всё решить. Именно из-за этого я была в университете на хорошем счету: и училась отлично, и работала, и при этом занятия не пропускала.