На негнущихся ногах вскочила со стула и кривой походкой направилась к двери. Взялась непослушными пальцами за ручку и не оборачиваясь тихо уточнила.

– Значит, вы услышали какой-то слух. Вы уверены, что источник слуха надёжен?

– Более чем, ведь это ваша подруга Катя! – весело отозвался мужчина. – Ваша подруга вряд ли стала бы врать и выдумывать что-либо, верно? Вот и я так решил! Поэтому мой информатор чист и надёжен!

Я посмотрела на него недоверчиво, со страхом, и поняла – не врёт. Он бахвалился своим превосходством, упивался им, гордился. А мне лишь оставалось смириться с полным и безоговорочным провалом. Как ещё можно назвать ситуацию, при которой загоняют в угол и не дают права на выбор?

Я решила прогуляться пешком до квартиры Жени и немного подумать. Было о чём размышлять – выхода не осталось, и я просто была обязана расстаться с ним и закончить то, что в принципе не должно было начаться. Это решение казалось единственно правильным. Иначе грозило отчисление. И два года жизни могли вылететь в трубу так быстро, что никто бы и сообразить не успел.

Самое ужасное было то, что ко всему произошедшему приложила руку Катя. Она – стукач. Не Альбина, как я подозревала изначально, а моя бывшая лучшая и единственная подруга. Неужели Торопова настолько слетела с катушек от зависти, что натравила на меня директора и повесила угрозу отчисления? Неужели смогла опуститься до такого?

От обиды пинала льдинку и вытирала катившиеся слёзы, из-за которых щипало кожу на щеках. Погода выдалась на удивление морозной. Я всё прокручивала и прокручивала в голове возможное будущее и пыталась угадать, при котором из них выйдет меньше всего боли. Но все варианты казались одинаково раздирающими душу.

Представила на секунду улыбающегося Женю, его добрые каре-зелёные глаза и разревелась в голос. Я опустилась на колени в первый попавшийся сугроб и принялась размазывать косметику по лицу, издавая звуки раненой медведицы. Прохожие испуганно косились и обходили стороной, даже бродячие собаки и те отбегали подальше.

До нужного дома оставалось всего пятьсот метров: зайти во дворы и наконец подняться на пятый этаж. Но я не знала, как сказать об этом Морозову, не знала, как он отреагирует, не понимала, что нужно для того, чтоб парень отпустил меня и успокоился. Хотя бы на время.

Выход есть всегда. Из любой сложнейшей ситуации. И всё же в тот момент я сама себе казалась обречённой на мучительную смерть без Жени. Когда мне всё же удалось под икание и рёв перебраться в нужный двор, сильные мужские руки подхватили меня и потащили к подъезду. Глаза застилала пелена из слёз, но я могла с уверенностью сказать, кто был моим спасителем. От него пахло кокосом и чем-то очень родным. Сокровенным. Я лишь сильнее прижалась к Жене, уткнулась носом в футболку и для себя решила: всё точно будет хорошо.

Слёзы не останавливались, всё превратилось в самую настоящую истерику. Я выла, икала, утирала сопли рукавом рубашки и не прекращала разводить сырость. Сидела у Жени на коленях и рыдала. А он стойко успокаивал, поглаживал по волосам, шептал милые глупости на ухо, обнимал и предлагал наказать всех, кто меня обидел.

«Но это был ты!» – я хотела выкрикнуть от злости в ответ, и каждый раз огромный ком в горле не давал произнести ни слова. Лишь сдавленное мычание вперемешку со слезами вырывались наружу.

Время тянулось, как карамель – медленно и нудно. Пару раз меня чуть не стошнило прямо на новенькие брюки Морозова, и мне приходилось спешно бежать в ванную, чтоб взять себя и свой желудок в руки.

Из зеркала над раковиной на меня пялилась совсем уж странная девушка с обезумевшим взглядом, размазанной по лицу тушью и покрасневшими донельзя опухшими глазами. Впрочем, щёки тоже немного раздало в ширину, отчего я казалась похожей на Винни Пуха. Даже компресс со льдом не помог. Со стороны я походила на приодетую алкоголичку.

Когда истерика наконец отступила, а часы пробили десять вечера, мне всё же пришлось покинуть укрытие и показаться обеспокоенному Женьке. Парень со скоростью света притянул меня в свои крепкие объятия и начал покрывать поцелуями открытые участки кожи.

– Подожди, – попросила я срывающимся голосом и, как только рука Морозова скользнула к молнии моих джинсов, буквально взревела, как раненный медведь: – Да остановись же, прошу!

Женя замер на секунду и отошёл на шаг, отпуская меня и ошарашенно осматривая с ног до головы. Он словно старался найти причину странного поведения, совершенно не догадываясь, что основной мотив находился в нём самом.

Только когда он меня отпустил и дал свободное пространство, мысли встали на свои места, а мозг смог нормально функционировать. И, хоть я и не убедила своё глупое сердце в правильности такого поступка, всё же решила не отступать.

– Что с тобой? – обеспокоенно осведомился Женька. На секунду его ладонь взметнулась вперёд в сторону моего плеча и в тот же момент упала, ведь я ловко увернулась от манёвра. Наши взгляды наконец встретились. И мне даже показалось, что Морозов всё понял. В этот миг он превратился из весёлого обаятельного парня в уставшего мужчину со своим багажом знаний и ошибок.

Я не хотела пополнять список его побед, так же и не желала становиться величайшей неудачей в его жизни. Судьба раздала карты, и, как бы я не мечтала научиться блефовать и пойти в ва-банк, могла лишь неумело пасануть перед преградами.

– Нам надо расстаться, – я дрожала вместе с голосом. Обхватила себя руками и укусила губу при виде опустевшего взгляда Жени.

Он сник на мгновение и горько усмехнулся. Словно уже проживал подобную сцену.

– В каком смысле? – грубо отчеканил он и перешёл на крик. – Ты за нас двоих приняла такое решение? А обсудить не хочешь?

Он со злостью впечатал кулак в стену коридора и смело шагнул в кухню, а я отпрыгнула и фактически залезла на подоконник – прижалась сильно, отчего припекало кожу на ногах из-за горячей батареи. Но Женя не остановился, подошёл вплотную, грубым движением взял меня за подбородок и поднял лицо вверх. Через силу посмотрела на него и тяжело сглотнула.

Впервые стало так страшно. Нет, я не боялась, что Морозов причинит боль или ударит, скорее, ожидала резких слов, которые могли нанести намного больше вреда.

– Я уже всё решила, нечего обсуждать, – упрямо твердила я.

– Тогда почему сейчас? Объяснить, что случилось, не судьба? – Женя схватил свободной ладонью за запястье и больно дёрнул на себя, отчего я пошатнулась и чуть не рухнула на пол.

– А что тут объяснять? Я тебе с самого начала говорила, что у нас в универе отношения между преподавателем и студентом строго запрещены. Говорила ведь, а ты не слушал! И вот теперь мне грозит отчисление, а тебе – увольнение.

Он около минуты молчал, вглядывался в лицо, в каждую чёрточку, а потом рассмеялся и выпустил меня из железной хватки. Скорее даже отшвырнул мою руку.

– Думаешь, мне страшно увольнение? – презрительно фыркнул он и скривился. – Я летом всё равно обратно в Москву уезжаю, так что плевать.

Сердце болезненно сжалось, к горлу снова подступил предательский комок, глаза начало щипать от слёз, которые я с лёгкостью смахнула и вновь вскинула голову вверх. Не хотела верить услышанному, отказывалась признаваться себе, что всё вышло именно так, что в итоге всё же мной воспользовались…

– Значит, – прошептала и выдохнула прерывисто, - об этом ты не рассказал. Зато моё решение расстаться моментально вынес на обсуждение. Не находишь тут нестыковки? Не думаешь, что при знакомстве или хотя бы перед переездом можно было уточнить: «Я здесь всего на год, так что либо принимаешь всё так, как есть, либо я ищу другую жертву»? Если бы я только могла знать это с самого начала…

– То что? – рявкнул Женя. По батарее сразу же постучала соседка снизу, и он немного успокоился. – Не поехала бы со мной из клуба? Так ты и не отношения тогда искала. Не стала бы жить со мной? А это так сильно влияет?